Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии
На правах рукописи
МЕЛЬНИКОВА ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА
СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (АВТОР И ГЕРОЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Б.К. ЗАЙЦЕВА)
Специальность 10.02.01 - русский язык
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Москва - 2012
Работа выполнена в Государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования города Москвы Московский городской педагогический университет в Институте гуманитарных наук на кафедре русского языка и общего языкознания
Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Киров Евгений Флорентович
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела корпусной лингвистики и лингвистической поэтики Учреждения Российской академии наук Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН Фатеева Наталья Александровна доктор филологических наук, профессор кафедры теории и истории мировой литературы ФГАОУ ВПО Южный федеральный университет Хазагеров Георгий Георгиевич
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО Московский педагогический государственный университет
Защита состоится л24 сентября 2012 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 850.007.07 по защите докторских и кандидатских диссертаций на базе ГБОУ ВПО города Москвы Московский городской педагогический университет по адресу: 129226, г.
Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, корпус 4, ауд. 3406.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГБОУ ВПО города Москвы Московский городской педагогический университет по адресу: 129226, г. Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д.4, корпус 4.
Автореферат разослан л___ августа 2012 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, профессор В.А. Коханова Лингвистику второй половины XX века - начала XXI века принято характеризовать как антропоцентрическую, интегральную, текстоцентрическую, объяснительную. Лингвистический анализ текста позволяет по-новому взглянуть не только на традиционные грамматические объекты, но и на закономерности порождения художественных текстов - на роль языковых средств в создании индивидуальной авторской манеры, с одной стороны, и на типологии словесного художественного творчества, с другой. Современная грамматика включает в число своих объектов художественный текст, который традиционно изучался в литературоведении, стилистике (труды Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Е.А. Иванчиковой, Н.А. Кожевниковой, А.П. Чудакова и др.), в формальной поэтике (труды М.М. Бахтина, В.Н. Волошинова, Б.М. Эйхенбаума, Б.А. Успенского и др.).
В современной лингвистике художественным текстом с точки зрения способов выражения точки зрения (воплощения различных типов модусов) в текстовом композитиве, обнаружения пространственно-временной позиции субъекта модуса, а также с точки зрения функционирования частных грамматических категорий (морфологизированных, например, видо-временная организация текста, либо семантических, например, категория определенности / неопределенности и т.д.) занимались и занимаются такие исследователи, как Н.Д. Арутюнова, Г.А. Золотова, Вяч. Вс. Иванов, И.И. Ковтунова, Н.К. Онипенко, Е.В. Падучева, М.Ю. Сидорова, Т.В. Цивьян и др.
В проблематике, связанной с построением художественного текста, выделяется проблема типа (или формы) повествования (ср. также термин коммуникативная форма повествования). Эта проблема решалась в стилистике и грамматике: В.В. Виноградовым (Проблема сказа в стилистике, 1925, О художественной прозе, 1929, Стиль ДПиковой дамыФ, 1936), Г.А. Гуковским (О реализме Гоголя, 1954), Ю.В. Манном (Об эволюции повествовательных форм, 1992), Н.А. Кожевниковой (Типы повествований в русской литературе, 1994), Е.В. Падучевой (Семантические исследования, 1996). Традиционный вопрос о типе повествования пересекается с проблематикой точки зрения (становясь частью этой проблематики), которой в современной лингвистике занимаются ученые, соединяющие системно-грамматическое исследование с анализом текста.
При лингвистическом решении вопроса о точке зрения (типе повествования) в центре внимания оказывается соотношение автора и героя и языковые средства воплощения их точек зрения (позиций), что обнаруживает потребности 1) системного описания типов точки зрения, 2) интерпретации посредством такой типологии конкретных текстов.
Настоящая диссертационная работа посвящена лингвистическому анализу художественных текстов Б.К. Зайцева, в частности, реализации синтаксических категорий времени и лица, что позволяет соотнести языковые средства воплощения точки зрения с ее владельцем (автором и / или героем).
Борис Константинович Зайцев (29 января (10 февраля) 1881, Орёл - января 1972, Париж) - русский писатель, мемуарист и переводчик. Современник А.П. Чехова, Л.Н. Андреева, И.А. Бунина. Жил в Москве, часто бывая в СанктПетербурге. С 1922 года в эмиграции (Берлин, Италия, Париж). Уникальной характеристикой писателя является его бытие в литературном и журналистском процессе на протяжении более семидесяти лет - т.е. почти всего XX века, тем самым он соединяет русский Серебряный век с послевоенным этапом русской литературы в зарубежье.
Актуальность настоящей работы состоит в том, что в исследовании соединяются грамматические и лексические категории и анализ текстов, что позволяет выявить единые признаки классификации типов точки зрения в рамках одного художественного мира, одной художественной манеры.
Предметом исследования являются синтаксические категории времени и лица в художественных текстах Б.К. Зайцева различной жанровой принадлежности (повести, рассказы, мемуарные и биографические заметки и очерки, литературные биографии русских писателей), написанных на протяжении разных жизненных и творческих этапов.
Цель исследования - построить типологию точек зрения, применить ее к изучаемому автору, определить механизм обнаружения носителя точки зрения (автора или персонажа) с помощью языковых средств.
Сформулированная таким образом цель исследования определила следующие исследовательские задачи:
Х представить условия реализации точки зрения в связи с такими категориями, как модус и субъект модуса (говорящий либо субъект сознания в рамках художественного текста);
Х определить конкретные языковые средства, которые участвуют в формировании точки зрения, т.е. в том, как воплощаются модус и точка зрения в тексте;
Х продемонстрировать конкретные типы точки зрения на примере художественной прозы Б.К. Зайцева;
Х соотнести выбор точки зрения у Б.К. Зайцева с жанром.
Новизна исследования состоит в том, что типы точки зрения и языковые способы ее выражения исследуются в рамках единой художественной системы с применением последних достижений когнитивного и текстовоинтерпретационного направлений в современной отечественной лингвистике, в том, что используются современные инструменты анализа текста (режим интерпретации, коммуникативный регистр речи, субъектная перспектива высказывания и текста).
Теоретическая значимость заключается в том, что предложенные единые критерии для выделения типов точки зрения могут быть использованы в рамках частной художественной системы и при построении общей типологии повествовательных форм.
Практическая ценность диссертации заключается в том, что основные идеи и наблюдения могут быть использованы в вузовских курсах грамматики и текста, лингвистики текста, стилистики, при преподавании РКИ, в факультативах по художественной литературе и русскому языку в школе, при написании учебников и учебных пособий для высшей школы, а также могут учитываться при корпусных исследованиях текстов.
Научная гипотеза состоит в том, что соотношение автора и героя в художественном тексте можно представить в виде типологии точек зрения, которая позволяет установить, кому принадлежит не только слово, но и модус.
Выбор точки зрения во многом обусловлен типом героя и жанром.
Положения, выносимые на защиту:
1) Типология точек зрения включает четыре варианта соотношения автора и героя: авторская, консолидированная, паритетная и персонажная точка зрения (термины - Е. М.).
2) Художественное наследие Б.К. Зайцева можно разделить на два жанровых класса - традиционный нарратив и экспериментальные жанры. В каждом из жанровых классов можно лингвистически охарактеризовать тип героя и преобладающую точку зрения.
3) Консолидированная и паритетная точки зрения представлены в традиционном нарративе в прозе Б.К. Зайцева, но не находят в его творчестве яркого выражения.
4) В творчестве Б.К. Зайцева максимально представлено повествование, в котором сосуществуют, не солидаризируясь, автор и герой. Такому повествованию соответствует авторская точка зрения. Повествование с авторской точки зрения - доминирующая манера Б.К. Зайцева во всех жанрах в творческом наследии писателя. Если в традиционном нарративе такая манера может быть интерпретирована как слабость авторских повествовательных техник, то в экспериментальных жанрах авторская точка зрения становится уникальным приемом предъявления особых типов героя и обязательным компонентом структуры самих жанров.
5) Персонажная точка зрения представлена частично в традиционном нарративе, максимальное художественное воплощение получает путешествиях по святым местам (автор становится героем).
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы обсуждались на международной научной конференции IX Виноградовские чтения. Актуальные вопросы филологии и проблемы столичного образования (МГПУ, 2005 г.), на Всероссийской научно-практической конференции Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие: VII КириллоМефодиевские чтения (МПГУ, 2006 г.), на научно-практической конференции Разноуровневые характеристики лексических единиц (Смоленский государственный университет, 2006 г.), на конференции МГПУ - столичному образованию (МГПУ, 2006 г.), на межвузовской научно-практической конференции К 100-летию со дня рождения академика Дмитрия Сергеевича Лихачева (МГПУ, 2006 г.), на III Международном конгрессе исследователей русского языка Русский язык: исторические судьбы и современность (МГУ им.
М.В. Ломоносова, 2007 г.), на международной научной конференции X Виноградовские чтения. Текст и контекст: лингвистический, литературоведческий и методический аспекты (МГПУ, 2007 г.), на межвузовской научно-методической конференции Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании (МГПИ, 2007 г.), на международной конференции Динамика и функционирование русского языка:
факторы и векторы (Вол.ГУ, 2007 г.), на международной научной конференции Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты (Ульяновский государственный университет, 2007 г.), на международной конференции Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект: К 100-летию профессора Анатолия Михайловича Иорданского (ВГПУ, 2007 г.), на научнопрактической конференции Восьмые Поливановские чтения (Смоленский государственный университет, 2007 г.), на Всероссийской научной конференции Русский язык в контексте национальной культуры (Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, 2007 г.), на международной научной конференции Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты (Ульяновский государственный университет, 2008 г.), на конференции МГПУ - столичному образованию (МГПУ, 2008 г.), на международной научнопрактической конференции III Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения (СГГУ, 2009 г.), на международной научно-практической конференции IV Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения (СГГУ, 2010 г.).
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, теоретической и двух исследовательских глав, заключения и библиографии. Во Введении определены цели работы, отмечены актуальность и новизна исследования, показана его теоретическая и практическая значимость. Первая глава содержит обзор работ в отечественной и зарубежной филологической традиции по проблеме автора и героя и принадлежности слова. В данной главе избираются и обсуждаются методы и инструменты лингвистического анализа текста, которые будут применяться в настоящем исследовании, обосновываются лингвистические принципы типологии точек зрения, а также приводится классификация точек зрения, которая положена в основу лингвистического анализа художественных текстов Б.К. Зайцева. Во второй и третьей главах предложенная типология точек зрения применяется к художественным текстам Б.К. Зайцева, которые распадаются на два жанровых класса - традиционный нарратив и лэкспериментальные жанры, обосновывается связь между точкой зрения и типом героя и жанром.
Содержание работы В первой главе вводится понятие повествования (лнарратива), которое характеризуется с точки зрения функционирования в тексте категорий времени и лица. В главе дается обзор филологической литературы по проблеме соотношения слова автора и героя. Проблема чужого слова в русистике рассматривается с точки зрения системно-грамматической (Н.С. Поспелов, М.К. Милых, Г.М. Чумаков, АГ-80), культурно-речевой и нормативной (АГ-80, Д.Э. Розенталь, В.В. Лопатин), а также с точки зрения стилистики художественного текста (И.И. Ковтунова, Н.А. Кожевникова). Пунктирно охарактеризована западная лингвистическая традиция в связи с формами повествования 1-го и 3-го лица - Ich-Erzhlung и Er-Erzhlung (К. Фридеманн, Ф. Шпильгаген), в связи с проблемой несобственно-прямой речи (А. Тоблер, Ш. Балли). В главе соотнесены подход лот теории (дедуктивный, абстрактный, логический), целью которого является построение лидеальных логикосемантических моделей повествовательных текстов, и подход лот объекта (индуктивный, частный, конкретный, эмпирический), предъявляющий анализ конкретных текстов художественной литературы.
Освещение получают взгляды М.М. Бахтина на проблему соотношения сознания автора и сознания героя, которая решалась в рамках его философской теории диалога, равноправия голосов, и его ученика В.Н. Волошинова, обсуждавшего проблему чужого слова - проблему слова и его собственника (автора), интерпретировавшего несобственную прямую речь (последний термин заимствован у Г. Лерх: uneigentlich direkte Rede) в связи с многоголосостью и двуакцентностью.
В.В. Виноградов разрабатывал идею лобраза автора на основании языковых средств (см., в частности, в Пиковой даме средства выражения социальных голосов: слово графини, слово Лизаветы Ивановны, слово автора).
Ср. также об изображении и осознании события непосредственно от автора (УобъективноФ) или преломленно, через посредствующую призму персонажа.
Проблема соотношения слова автора и слова героя нашла развитие в работе И.И. Ковтуновой о несобственно прямой речи как стилистическом приеме (1956). Н.А. Кожевникова (1994), опираясь на понятия авторского повествования и плана персонажа, строит классификацию типов повествования, включая в нее, в рамках плана персонажа, несобственно-авторское повествование и противопоставляя эту сущность несобственно-прямой речи.
Е.В. Падучева в работе Семантические исследования (1996) традиционным объектом (чужая речь в рамках авторской речи) сопоставляет пару терминов - несобственная прямая речь и свободный косвенный дискурс (который автор возводит к английскому термину free indirect discourse1), разграничивая тем самым лязыковую конструкцию и повествовательную форму. Е.В. Падучева, кладя в основу классификации форм повествования (обычно прозаических) категорию лица, предлагает различать (1) традиционный нарратив в формах перволичной (морфологически 1-е или 3-е лицо) и третьеличной (морфологически 3-е лицо), (2) свободный косвенный дискурс (в рамках авторской речи обнаруживается слово героя). К этой классификации может присоединяться (3) лирическая форма как осложнение перволичной формы: текст имеет повествователя в 1-м лице и адресата во 2-м (что совпадает с речевым режимом интерпретации).
В главе обсуждаются принципы и методы лингвистического анализа текстов, обосновываются инструменты анализа, которые будут использоваться в данной работе.
Освещаются взгляды Б.А. Успенского о необходимости связать структуру текста с определением точек зрения и исследованием взаимодействия точек зрения (позиций). Их четыре: точка зрения в плане фразеологии, в пространственно-временном плане, в плане психологии, в плане идеологии. В каждом из этих планов различаются внутренняя (соединяющая автора и героя) и внешняя (разграничивающая автора и героя) точка зрения.
Далее, это режимы интерпретации языковых средств (Е.В. Падучева) - речевой (диалогический) и нарративный, которые разграничиваются в связи с функционированием в них эгоцентрических средств (термин Б. Рассела) - т.е. тех элементов, которые прочитываются в связи с Я в отсутствие местоимения Я (показатели временного и пространственного дейксиса, вводные слова, оценочная грамматика и лексика и т.п.). Вслед за Н.К. Онипенко причисляем к эгоцентрическим средствам субъектные нули (анафорические, лексикосинтаксические и парадигматические: в обобщенно- и неопределенно-личных предложениях). В рамках нарративного режима следует решать вопрос о том, кому принадлежат эгоцентрики, с чьей точкой зрения они соотнесены.
Ср. термин Ш. Балли le style indirect libre.
Если традиционно применительно к типу повествования обсуждается проблема, кому принадлежит слово - автору или герою, то в рецензируемом исследовании предлагается расширить проблему собственника - речь должна идти и о собственнике (лвладельце) модуса. Так в исследовании соединяются модусное и личностное (автор / герой) измерения. Тип модуса (Н.Д. Арутюнова) понимается как характеристика говорящего (или субъекта сознания в художественном тексте) по его позиции по отношению к сообщаемому (диктуму), это: перцептивный (сенсорный), ментальный (когнитивный, эпистемический), эмотивный, волитивный модусы. В специальном разделе рассматривается категория модуса с точки зрения современной системной грамматики - в связи с разграничением таксиса и эвиденциальности (Н.А. Козинцева, С.М. Полянский).
Особое внимание в главе уделено терминам КГ: коммуникативный регистр речи (Г.А. Золотова) и субъектная перспектива текста (Н.К. Онипенко), которыми обозначаются соответственные инструменты текстового анализа.
Субъектная перспектива дает возможность соединить в рамках лингвистического исследования пропозициональное содержание и прагматическую составляющую;
субъектная перспектива определяет, кому принадлежит модус. В коммуникативном регистре посредством типового набора языковых средств воплощается пространственно-временная позиция субъекта модуса, которая маркируется семантикой модусного предиката. Для настоящего исследования особенно важны монологические регистры: репродуктивный (сенсорный модус:
совпадение времени речи, времени и места действия и наблюдения), информативный (ментальный модус: знание, мнение, сомнение, оценка; время неактуальное), генеритивный (соединяет признаки ментального и волитивного модусов; всевременность, обобщенность лица: все, и Я в том числе).
В главе также обсуждаются категории темпоральности (принцип разворачивания текста - время / каузальность) и субъектности (типы нарраторов) в современной западной нарратологии (В. Шмид).
В данной работе тип точки зрения понимается как решение проблемы соотношения автора и героя, при этом обсуждается не только проблема собственника слова (кому принадлежит слово), но проблема собственника модуса (кому принадлежит наблюдение, знание, мнение и т.п.).
В главе формулируются признаки различных типов точки зрения, в которых воплощены возможные варианты соотношений слова и модуса, и предлагается их классификация. Точки зрения на таком основании выделяются впервые и получают обозначение посредством авторских терминов:
(1) Слово и модус принадлежат автору - авторская точка зрения;
(2) Слово принадлежит автору, модус герою - консолидированная точка зрения;
(3) Слово делится между автором и героем, модус принадлежит герою - паритетная точка зрения;
(4) Слово и модус принадлежат герою (автор становится героем) - персонажная точка зрения.
Типы (1), (2), (3) характерны для нарратива (их находим в авторской речи), обычно, не различая их, говорят о третьеличном нарративе. Тип (4) воплощается в речевом режиме интерпретации, лирике, дневниках, мемуарах, прямой речи героев в нарративе; повествовательный вариант его называется перволичным нарративом. Тип (1) вербализуется таким образом: диктальные предикаты в форме 3-го лица, модусные - в форме 1-го лица либо эгоцентрики. Тип (2) вербализуется формой 3-го лица, диктальные и модусные предикаты в форме 3-го лица, сближение позиций автора и героя обнаруживается прочтением эгоцентриков через позицию героя. Тип (3) представлен в несобственно-прямой речи, или свободном косвенном дискурсе, слово между автором и героем делится так: и в рамках диктума, и в рамках модуса лексика характеризует героя, а морфология глагольного лица и личные местоимения маркируют автора (3-е л.), как бы лотстраняя его от героя. Тип (4) вербализуется формой 1-го лица диктальных и модусных предикатов, эгоцентрики кореферентны субъекту, выраженному 1-м лицом.
Во второй и третьей главах дедуктивно выделенные типы соотношений автора и героя рассматриваются на примере конкретных произведений прозы Б.К. Зайцева.
В третьей главе представлен очерк жизни и творчества Б.К. Зайцева, характеризуется своеобразие авторской грамматической техники в плане синтаксической категории лица (которая соотносит автора и героя), решается вопрос о закономерностях соотношения повествовательного типа и литературного жанра. Обнаружена закономерность: типом героя обусловлен жанр и авторская позиция, а тем самым преобладающие типы точки зрения и типы модуса. В прозе Б.К. Зайцева можно выделить (а) традиционный нарратив в форме 3-го, реже 1-го л. - роман, повесть, рассказ с вымышленными индивидными героями и (б) лэкспериментальные жанры, в которых наиболее полно воплотился литературный талант писателя - литературные биографии, произведения о современной истории, путешествия по святым местам. В (б) представлены следующие типы героев: знаменитая литературная личность (Жуковский, Тургенев, Чехов); неиндивидный недискретный герой-масса времен революции и войны; галерея религиозных исторических личностей и частных лиц и соприсутствие авторского Я в диктуме. Отдельное от героя бытие авторского Я в (б), воплощенное в противопоставленности 3-го л. героя и 1-го авторского, обусловливает тяготение повествования к публицистическим и лирическим жанрам. Общим признаком лирики и публицистики в реферируемой работе признается, кроме доминирующего Я, адресованность (может выражаться 2-м л., обращениями, вопросами); различительным признаком становится категория времени:
публицистика сохраняет связь с историческим временем, в лирике событие интерпретируется с позиций вечности (генеритивность). Типам точки зрения в традиционном нарративе посвящена вторая глава, типам точки зрения в лэкспериментальных жанрах - третья глава. В этих главах анализируются конкретные языковые способы передачи точки зрения. В традиционном нарративе представлены в разной мере все четыре типа точки зрения и перцептивный и ментальные модусы; лэкспериментальные жанры характеризуются преобладанием ментального модуса и авторской точки зрения, а также элементами персонажной точки зрения.
(1) Авторская точка зрения (внешняя точка зрения на героя).
I. В традиционном нарративе в прозе Б.К. Зайцева автор может представать как субъект ментальных (маркированы вводным словами, сравнениями, оценочной лексикой) и перцептивного модусов (маркирован семантикой диктальных предикатов, словами пространственно-временного дейксиса). В целом наблюдается тенденция к обозначенности (противопоставленности) авторской позиции относительно героя. Авторское незнание и предположение выражено с помощью вводно-модальных средств, сослагательного наклонения, противительный союз обозначает границу повествования о реальном событии: Тут Бенедиктов густо помалиновел. Он знал наверно, что Зине физически почти противен. Он слегка застонал, и опустил руку в карман, где лежал револьвер. Быть может, здесь же, на крыльце домишки Гавронского, ожидавшего через два часа счастья, он прострелил бы себе череп, но тут подбежал хозяин (Студент Бенедиктов). Ср. в Евгении Онегине тот же прием: контрфактивное авторское предположение относительно героя выражено с помощью чуть не, едва не: Он так привык теряться в этом, / Что чуть с ума не своротил, / Или не сделался поэтом. / Признаться: то-то б одолжил! /А точно: силой магнетизма / Стихов российских механизма / Едва в то время не постиг / Мой бестолковый ученик.
Ср. также номинацию героя неиндивидным именем: И хотя страстной любви к матери не чувствовал, все же был поражен и рыдал в подоле комической старухи (Актерское счастье). Комическая старуха - театральное амплуа, в котором выступала героиня, в соединении со средствами репродуктивного регистра создает эффект авторской дистанцированности - ср.
мой бестолковый ученик (автор о Евгении Онегине).
II. Литературные биографии. Основной способ обнаружения авторской позиции - сфера ментальных модусов.
1) Ментальные операции над временем. Принципиальная авторская позиция - взгляд на героя из другого исторического времени. Временная дистанция, охват жизни героя в целом и разных ее временных отрезков, свободное перемещение во времени (буд. вр., оценка количества времени - ср.
степень прил. и наречий, колич. местоимение; субъективирующие время частицы).
Да, уже новому поколению будет он диктовать свои гекзаметры (О Жуковском); Приближаясь к половине земного своего странствия, начал он, видимо, чувствовать тут некую пустоту (Чехов); Но пока был он моложе и больше погружен в Улапку уткиФ и Уморду коровы, с которой падают блестящие каплиФ, - Лукерья, сны ее, видения меньше его занимали (Жизнь Тургенева); В те времена счет годов шел быстрее: пятнадцатилетний мальчик, с блестящими, правда, способностями, готовился к вступлению в Университет (Московский). И вот первая встреча, тоже отчасти волшебная, с настоящим, уже знаменитым поэтом: отец повел его в Кремль, представлять Жуковскому (Тютчев. Жизнь и судьба).
2) Автор как философ, осмысляющий силу судьбы.
Персонификация места - за счет приписывания предикатов состояния - Риму надлежало, нелегко (Риму) это давалось; акциональность - Рим пустил в ходЕ Инверсированный порядок слов, субъектный нуль свидетельствуют о специфичности субъекта речи, возможно, на эту роль претендует сам (персонифицированный) Рим: Риму и надлежало перевести Тургенева с одного пути на другой. Нелегко это давалось. Рим пустил в ход все свои прельщения.
Осень была чудесна (Жизнь Тургенева).
Инфинитивные предложения, выражающие внешнее долженствование (с точки зрения знания человека другого исторического времени либо всезнания судьбы): Но небесной душе недолго быть в Риме, бродить с Гоголем, рисовать, завтракать по тавернам, запивая жареного козленка и ризотто винцом Castelli romani. Неожиданно глас судьбы - Николая Павловича из Петербурга:
Наследнику не проводить зиму в Риме, Неаполе, как предполагалось, а ехать к северу. Немедленно (Жуковский).
ексический выбор (семантика цели в рамках судьбы): Да, уже новому поколению будет он диктовать свои гекзаметры. Не напрасно явилась УУндинаФ в Швейцарии и овладела надолго. Она никак не случайна - внутренно связана с замирающей памятью о Маше (Жуковский).
3) Автор - субъект оценки, интерпретирующие предикаты, оценочная лексика: Виардо не ошиблась, конечно, в расчетах (она вообще отлично понимала жизнь): прием оказался редкостным. (...) По окончании первой же арии все в зале неистовствовало, кричало, стучало, хлопало - пронеслась буря, вроде тропической, хоть и под северным небом. Одна экзотика встретилась с другой (Жизнь Тургенева).
4) Авторское Я выступает в роли биографа-филолога, комментатора и интерпретатора жизни и творчества своего героя, а также и персонажей его творчества, автору принадлежит анализ творчества, оценка и пересказ литературных сюжетов. Это видно в самом его творчестве. Очень важно, и очень хорошо, что он в Риме задумал (и частию написал) УДворянское гнездоФ.
В этих страданиях создал тишайший и христианнейший образ Лизы. (Е) Вся история Лаврецкого и жены, изменившей ему с белокурым смазливым мальчиком лет двадцати трех, - еще неостывшее личное. По напряжению, резкости, эти страницы УАсеФ не уступают (Жизнь Тургенева); Не напрасно явилась УУндинаФ в Швейцарии и овладела надолго. Она никак не случайна - внутренно связана с замирающей памятью о Маше. Сознавал ли тогда, в Верне, Жуковский всю важность задуманного и начатого? Как бы то ни было, за три года, что внутренно жил с УУндиноюФ этой, вложил в нее столько прелести и поэзии, нежности, трогательности, столько ввел раздумий, воспоминаний, сожалений, что от бедного Ламотт Фуке осталось, собственно, название да сюжет. А от Жуковского вся полнота и обаяние произведения (Жуковский); ФСтепьФ - одно из самых непосредственных его писаний, именно таких, где сам он мало понимает, что пишет (особенно как доктор Чехов, почитатель Дарвина), и не надо ему понимать. УСтепьФ просто поэзия, понимать нечего, надо любоваться2 (Чехов).
5) Автор как языковая личность.
Вставная конструкция: В этот майский день он не обошелся без слова УмеланхолияФ - о, сколь тургеневского слова! - и чем дальше, тем чаще оно у него встречается. Некий холодок шел уже на него из Упустой беспредельностиФ - он называл так небо (Жизнь Тургенева). Инверсированный порядок слов: У Чехова в пьесах часто девушки плачут. Не одни девушки плакали и УпереживалиФ: весь просвещенный, средний (интеллигентский) слой русский был довольно мягок, легкоплавок и возбудим, да и чувствителен. Теперь это уже история, воспоминание, но тогда было именно так (Чехов); Повесть окончил Тургенев в сентябре (Жизнь Тургенева). Парцелляция: Для жизни, женщины, для любви он уже Уустрица, приросшая к скалеФ. Но не для литературы (Жизнь Тургенева).
ексический выбор: УДядя ВаняФ писался укрыто, нежданно явился в 97м году в сборнике чеховских пьес (у Суворина), но сразу пошел в провинцию. Как там играли его, не знаю. Но он имел успех, сильно шел. Чехов удивлялся этому (Чехов); Антон Павлович, как и в Мелихове, понасадил туда всякого добра, только здесь уже южного. Часто пишет он Марии Павловне о постройке (Чехов); Николай очень ей нравился, да и она ему. Можно думать, что просто они были друг в друга влюблены (Жуковский).
Ср. в традиционном нарративе: Другие запросы, тоже очень жгучие, были философские. Первую брешь сделал тут сборник статей по философии, где защищался идеализм, и это было близко к идеологии нового искусства, приверженцем которого Петя считал себя; притом, борьба с позитивизмом отвечала его смутным душевным тяготениям.
Отсюда шаг до Владимира Соловьева, и этот шаг был сделан: Петя купил его сочинения и погрузился в них.
Древний вопрос мучил в то лето Петю: есть ли на самом деле природа, Бог, - или все - обман, фантасмагория слуха и зрения? Горше всего было то, что в позиции ненавистного Канта была доля правды: но отвергнуть звезды, небо, солнце, отвергнуть закат во ржах казалось ему безумием (Дальний край). - Дистанцированность, открытое комментирование указывают на неожиданно большое ментальное (внешнее по отношению к пространству и времени героя) присутствие автора (возможна также интерпретация посредством другой временной инстанции героя - аналог всезнающего автора). То, что было слабостью в традиционном нарративе, стало чертами силы - особой повествовательной манеры в нетрадиционных жанрах.
6) Взаимодействие внутренней и внешней точки зрения - реконструкция точки зрения героя при сохранении авторской позиции (средства внешней точки зрения подчеркнуты): А он в это время жил. Писал стихи, но прятал их, не печатал. Главное - рос, вбирал, что можно, начиная с лекций Вердера и до катаний в Тиргартене с Бертой, до ухаживаний еще за некой девицей. Видеть, жить, обогащаться можно было еще столько, еще так он молод! А мать в какой-то Орловской губернииЕ (Жизнь Тургенева). л(Е) Но общий тон ласковый (хотя и сдержанно), может быть, и с оттенком грусти. Как и веселиться, при этом, когда мучают перебои сердца и надо писать, писатьЕ Он устал (Чехов). У Тургенева были глаза, чтобы видеть. Были уши, чтобы слышать. УРим удивительный город: до некоторой степени он может все заменить: общество, счастье, даже любовьФ. Вечность входила в него, меняла, лечила. Делалось это медленно. Он и сам не все видел. Иногда болезнь неприятно раздражала и томила. Темные мысли - о судьбе, смерти, бренности именно с этого времени крепче в нем гнездятся. И все-таки Рим врачевал (Жизнь Тургенева).
7) Проблема изображения пространственно-временной точки зрения, соединяющей автора и героя, решается осторожно, перцептивный модус подавляется ментальным (нет полной репродуктивности), т.е. и здесь обнаруживается временная дистанция между автором и героем. Почти полный отказ от изображения прямой речи и наличие довольно подробных пейзажей можно объяснить стремлением к достоверности, так как диалоги можно лишь реконструировать, природу или римские пейзажи (вечный город!) можно наблюдать: эти картины неизменны и связывают автора и читателя со временем и состоянием героя. И сама зима оказалась полезной. Она наступила на редкость рано, в первых числах октября, занесла, запушила все Спасское, завывала метелями, наносила сугробы, каких Тургенев давно не видываЕ (Жизнь Тургенева); Осень была чудесна. Все синеющие небеса, вся роскошь Испанской лестницы с красноватыми башнями Trinita dei Monti, величие Ватикана, задумчивость базилик, тишина Кампаньи, фонтаны, Сивиллы, таинственная прахообразность землиЕ (Жизнь Тургенева). Изображения природы становятся поводом для обобщений - касающихся жизни героя или генеритивных (о художнике вообще): Зима в деревне для писателя всегда полезна (Жизнь Тургенева).
Неполнота авторского знания о герое (модусные рамки, неопределенные местоимения): Нравился он ей или не нравился, нам неизвестно. Может быть, что и нравился. ЕОна стала ему близка. Можно думать, что просто даже он полюбил эту милую, молодую, прелестную Сальху (Жуковский).
III. Цикл произведений о современной истории. Рассмотрены средства доминирования авторского Я.
Неиндивидуализированный герой.
Индивидный статус героев снижен за счет употребления неиндивидных, классифицирующих имен (притчевость - ср. Старик и море), показатели множественности - мн. ч., числительные, лексические средства: Оба эти мордвина - отец и сын появились в имении случайно, вынырнув из каких-то глухих углов своей Мордовии. (Е) Когда вечером худой мордвин в синей пестрядинной рубахе, с платочком на голове, повязанным вроде как старушки носят сетки, садился с трубочкой на завалинку и угрюмо мурлыкал себе под нос - это не он сидел, а какое-то отражение, тень других десятков и сотен мордвов, появлявшихся рядами из земли и безмолвно сходивших в нее (Земля).
Мн. ч. героя: О том же говорят, и так же длинно, но изящнее и грамотнее, и бесконечные политики с Арбата, адвокаты, инженеры и военные, ныне страной правящие. Е Сурова жизнь, и не приятна, и не прекраснодушна.
Но профессора, экономисты из соседних переулков, получившие портфели министерские, гласные свободной Думы, из домовладельцев и врачей, еще надеются на что-то, думают управиться с героями в шинелях серых, воевать до одоления врага, и все тому подобное. Лишь более прозорливые, из богатых, денежки пересчитав, проверив - утекают, кто в Японию, а кто на запад (Улица св. Николая).
Синтаксический и лексико-синтаксический нуль субъекта: Утром, в хмури рассвета, на площади у вокзала снова копошатся: ломовые поят лошадей. Е В жилистых руках натянулись вожжи, битюгов дергают, рвут, они хрипят и грызут удила в окровавленной пене. - Множественность смыкается с вещественностью, ср.: руки, ломовые, лошади, битюги, удила - хмурь, пена.
2) Переход от частного, конкретно-наблюдаемого пространства (репродуктивный регистр - Я-наблюдатель) к общему, панорамному и космическому взгляду (информативный и гениритивный регистр, лирический характер затекстового Я) - насыщение фрагмента предикатами пространственной протяженности, частноперцептивной лексикой, дейктическими эгоцентрическими местоимениями, после точки с запятой - обобщающая абстрактная лексика, местоименный обобщающий корень вс, который повторяется в неологическом прилагательном всемощный и в кванторном местоимении всё: Чуточку свежело уж; в последних солнечных лучах танцевали колонкой пегенькие мушки, по лугу, где девки убирали сено, растянулись от копен длинные тени и сами девки отсюда издали казались не то девками, не то красножелтыми цветами; и даже вернее было, что они были растениями, как и мордвины, как деревни и церкви и все, что находилось тут под владычеством всемощной земли. Земля же по-прежнему радовалась и царила (Земля).
3) Диалогизм (адресованность) как характеристика, сближающая нарратив с лирикой и публицистикой. Ср. у Э. Бенвениста: Осознание себя возможно только в противопоставлении. Я могу употребить я только при обращении к кому-то, кто в моем обращении предстанет как ты. (Характерно для публицистического стиля и лирики):
И ты идешь домой, серый герой, трудно ведь на войне сидеть, когда в Рязанской, Тульской и Тамбовской, дма, добро делятЕ (Улица св. Николая) - 2-е л., обращения фиксируют Я как субъекта речи.
Формы 2-го лица как тургеневский литературный прием (см. Лес и степь) - автор ведет читателя: Пройдя далее лугом, можно вновь подняться к яблочному саду, и вы перед домом (Земная печаль).
4) Идея перемещения во времени воплощена в соединении предиката пространственной семантики с директивной синтаксемой, организованной именем с временной семантикой. Если вспомнить, кому принадлежало это поместье, придется отойти века на полтора (Земная печаль). Далее путешествие во времени, к историческим эпохам, в которые жили предки Ягероя, станет приемом, который находим в романе Жизнь Арсеньева И.А.
Бунина.
IV. Путешествия по святым местам. Путешествие в пространстве (Афон, Валаам) соединяется с путешествием во времени. Для жанра характерно удаление не только по категории времени, но и по категории лица от героя (лминимизация роли героя: краткость сюжетов, множественность проходящих лиц, служащих поводом для авторского размышления). Повествование объединяется не героем (как в традиционном нарративе), а местом и фигурой рассказчика-путешественника, предстающего как мыслящее, лирическое Я.
Повествование соединяет короткие сюжеты, но сопровожденные заинтересованным комментарием, интерпретацией (вводные слова, вопросы, восклицания, обращения к герою, оценочная лексика).
Историческое лицо изображается за счет интерпретации категории времени как дальнего - ближнего (модус знания - перцепция): Он был гигант, исполинской силы. Знаменитую Лавру, и ныне вздымающуюся соборами, стенами и башнями, строил собственноручно. Е Святой возводил храмы, стены и башни.
Е Св. Афанасий помолился, взял сам лопату, начал рыть и Ук большой досаде демонаФ разрешил руки рабочих. Всегда с лопатой, топором, а то и просто с исполинскою своею силой! Не раз случалось, что с одной стороны груз волокли трое, а с другой становился Афанасий и трое едва успевали за ним. Или: везут тяжесть на паре волов. Один из них падает, захромав. Святой велит отпречь его и сам впрягается. - Смена форм времени: многократное прошедшее, однократное прошедшее, безглагольное предложение всегда с лопатой, топором, наст. - и многократное и актуальное прочтение формы наст. вр.
(репродуктивность, приближение читателя к изображаемому). Далее этот грамматический прием лексикализуется посредством перцептивного модусного предиката, достоверность видимого достигается авторским свидетельским словом:
Вот видим мы его на постройке лаврской пристани (УарсаныФ). Эта пристань и сейчас существует, я сам отплывал от нее под парусом, сидел в тени средневековой башни, дожидаясь лодочника-албанца (Афон).
Я простой паломник, как здесь говорят, УпоклонникФ, со Святой Горы возвращающийся в бурный мир, сам этого мира часть. В своем грешном сердце уношу частицу света афонского, несу ее благоговейно, и что бы ни случилось со мной в жизни, мне не забыть этого странствия и поклонения, как, верю, не погаснуть в ветрах мира самой искре (Афон). Временная статика и обобщенность (неконкретно-временной план, вся жизнь человеческая) создается соединением конкретно-физической семантики предиката и абстрактной семантики объекта и локализатора - В своем грешном сердце уношу частицу света афонского, несу ее благоговейно. Пара инфинитивных предложений с отрицательной потенциальной модальностью (не забыть = невозможно забыть, не погаснуть= невозможно погаснуть) - первое осмысляется как замкнутое границами конкретной человеческой жизни (инволюнтивный субъект в Дат.), второе - генеритивно (обобщенно-лично). Фрагмент строится по законам лирического произведения. См. также следующий лирический фрагмент:
Под деревянным навесом на столбиках, / окруженным решеткою, / простой деревянный гроб, / крест с Распятием. / Колода изъедена временем. / И весь безмолвный этот угол / в вечереющем лесу, / глубоком его молчании, / так же неказисто-прекрасен, / как был, наверно, / сам неречистый трудник / Узде почивающийФ/. Достоверность достигается за счет конкретики пространства и настоящего актуального времени: Под деревянным навесом на столбиках, окруженным решеткою, угол в вечереющем лесу. Архаическое возвышенное слово, обобщенная оценка, ритмизация прозы (фрагмент состоит из синтагм равной длины - 2-3 слова, т.е. 2-3 словесных ударения, с синтагменным ударением на последнем ударном слоге каждой синтагмы); переход от времени наблюдения к времени праведного героя трудника, ровный спокойный тон, повтор ритмического рисунка рождают обращенность от сейчас наблюдения к всегда, в результате - возвышенная эмоция (ср. жанр стихотворения в прозе).
(2) Консолидированная точка зрения.
По Б.А. Успенскому, это разные семантические варианты внутренней точки зрения (сближающей позиции автора и героя). Сближение с героем - авторская позиция, в малой степени характерная для повествовательной манеры Б.К.
Зайцева. Фиксируется в основном в произведениях с индивидными героями - в традиционном нарративе, не характерно для литературных биографий и путешествий. Средства выражения - модусные рамки перцептивные и эмотивные: Петя одним глазом окинул присутствующих: все стояли тихо (Дальний край) (перцептивный модус), Сердце его говорило, что он, Петр Ильич Лапин, еще недавно студентик Петя, будет стоять в рядах людей культуры и света (Дальний край) (ментально-эмотивный модус).
(3) Паритетная точка зрения (внутренняя точка зрения).
Герой в роли субъекта речи. Этот тип повествования возможен там, где есть индивидуализированный герой (приближенный по социальной и речевой характеристике к автору) - прежде всего, в традиционном нарративе3.
Несобственно-прямая речь:
В столовой позвякивали посудой, накрывая к обеду. Петя находился в мечтательном настроении. Ему нравилось, что они будут вдвоем сидеть за столом, в пустом доме, есть простые деревенские блюда, а в саду засинеют сумерки. Что они будут делать вечером? Ему хотелось бы читать ей вслух длинный, чистый роман в старомодном духе (Дальний край).
Петя остался один, в самом удивительном состоянии. Он пробовал думать, лежать, ходить - не помогало. Сначала сердился - все это казалось ему капризами; его раздражало, что сегодня должны быть гости, а она удрала. До чего все нелепо! Но прошел час, два, Лизавета не возвращалась; он успел В литературных биографиях, напротив, обнаруживается прием приписывания (например, на основании документальных свидетельств), что в реферируемой работе отнесено к внешней точке зрения (1).
остыть, и самые мрачные мысли затолпились в его голове; правда, Лизавета невменяемое существо, - а вдруг она бросится в Москву-реку? Или вообще чтонибудь над собой сделает? Петя совсем похолодел. Он взял палку, фуражку и тоже вышел (Дальний край). - В несобственно-прямой речи использован дейктический (временной) эгоцентрик, стилистически сниженная (не авторская) лексика.
Сказ как максимизированный вариант несобственно-прямой речи;
характеризуется социальной дистанцией между автором и героем, которому принадлежит речь, что выражается в выборе стилистически маркированной (часто сниженной) лексики. См. рассказ Молодые (1907), содержащий элементы сказа; героиня-крестьянка - сниженность лексики, морфологических и синтаксических средств:
Идти по чернозему тяжко, Глашуха запыхалась, но все же весело Е верно, у Гаврилы что-нибудь развяжется в упряжке, а, может, и у ней самой, а то просто взглянут друг на друга - тут и разговора не надо, само понятно.
(4) Персонажная точка зрения.
В нарративе возможно в повествовании, оформленном морфологически 1-м лицом, местоимение 1-го лица (Золотой узор Б.К. Зайцева). Такое повествование характеризуется монологизмом, статикой точки зрения - в отличие от повествования в морфологическом 3-м лице (которое позволяет соединять автора и героя и противопоставлять их). Перволичное повествование должно характеризоваться неразличением автора и героя, единственностью точки зрения и субъекта (при совпадении пространственно-временных характеристик для Я), однако в прозе Б.К. Зайцева это условие выполняется не всегда, что обусловлено временной дистанцией, а тем самым взглядом на себя со стороны (см. Золотой узор).
Каноническая ситуация - прочитывание эгоцентриков по законам речевого режима: Смутно доносились к нам аплодисменты, и оттуда же спускались отработавшие - в возбуждении, блестя глазами, поправляя платья, галстуки.
Тем же путем и мы взошли с Георгиевским, сели в кулисах. Декорации, рояль;
направо - зала, блеском, светом и людьми кипящая (Золотой узор). - Пространственное наречие направо с нулем точки отсчета прочитывается эгоцентрически: направо от меня, модус перцептивный (наблюдаемое пространство изображается посредством номинативных предложений).
Возможно нарушение внутренней точки зрения, которое воспринимается как ошибка, лэгоцентрический конфликт: Вечер начался ужеЕ Актеры, певцы, дамы. Цветы, хрусталь. Казалось мне особенным сегодня все - будто в свету (Золотой узор). - Прошлое изображается как настоящее - репродуктивный регистр; однако нарушается закон прочтения временного дейксиса: при Я сегодня может осмысляться только относительно момента говорения (первичный дейксис по Ю.Д. Апресяну).
Перволичное повествование (Я как субъект диктума) представлено также в воспоминаниях о современниках, частично в путешествиях по святым местам.
В романе Чехов повествователь включается в пространственновременной план героя в качестве героя и комментатора дневниковой записи (уже из другого временного плана): л29 июня 1899 года, в 2 часа дня Чехов написал Марии Павловне: УБыл сейчас молодой ЗайцевЕФ УМелихово очень ему понравилосьФ. (Е) Нет, это была любовь не к Мелихову, а к нему самому. Мой грех состоял в том, что я напрасно отнимал у него время. Но меня вела любовь - быть может, в ней некоторое оправдание. Любовь привела меня к нему в тот день апостолов Петра и ПавлаЕ (Чехов). По отношению к себе как субъекту диктума автор прибегает к интерпретационным предикатам (подчеркнуты).
В Заключении подводятся итоги исследования. Наиболее важными из них являются следующие:
Х Тип точки зрения как способ соотношения (предъявления) автора и героя в словесном произведении держится на грамматических средствах (синтаксические категории лица и времени). Это позволяет, с одной стороны, объединять произведения разных литературных жанров в один повествовательный тип, с другой - обнаруживать склонность определенных жанров к тому или иному повествовательному типу.
Х Повествование в форме 3-го лица, позволяющее осуществить как максимальное сближение между позициями автора и героя (внутренняя точка зрения), так и их размежевание (внешняя точка зрения), а тем самым комбинировать авторскую, консолидированную и паритетную точку зрения, не находит в прозе Б.К. Зайцева яркого выражения.
Х Талант Б.К. Зайцева максимально воплотился в разработанной им индивидуальной повествовательной манере с таким преобладающим типом точки зрения, в котором представлены герой (которому принадлежит 3-е лицо) и автор (которому принадлежат 1-е лицо и эгоцентрики) в одинаковой мере либо с доминированием авторского Я. Такое повествование воплощает авторскую точку зрения. Тем самым в повествовании соприсутствуют автор и герой, не солидаризируясь (внешняя точка зрения); это может сближать авторскую позицию в прозе Б.К. Зайцева с той, которая традиционно выражается в жанрах в рамках публицистического или научно-популярного стилей, в романе в стихах в рамках художественного стиля.
Х Персонажная точка зрения (1-е лицо принадлежит герою) представлена в творчестве Б.К. Зайцева в меньшей степени в традиционном жанре романа (вымышленный герой) и в экспериментальных жанрах - в большей степени в путешествиях по святым местам и, частично, в мемуарах, посвященных современникам (автор становится героем).
Х Субъективизация в прозе Б.К. Зайцева часто происходит не по нарративному типу (лрастворение автора в герое), а по лирическому - доминирование Я и вспомогательная функция героя (отход от героя), что может сближать эту прозу с лирическими жанрами (ср. с традиционными стихотворениями в прозе).
Х Сфера реализации авторского Я - ментальные модусы, перцептивность представлена в малой степени. Среди ментальных модусов важное место занимает модус предположительности (чем выражается авторское незнание относительно героя) - черта, своеобразно преломляющая нарративную традицию авторского всезнания и всесилия.
Х Авторское дистанцирование в прозе Б.К. Зайцева выражается не только в функционировании категории лица, но и категории времени: для прозы Б.К. Зайцева характерна временная дистанция, взгляд на прошлое с позиций настоящего или вечности, взгляд на настоящее с позиций вечности.
Х Центральным героем в прозе Б.К. Зайцева становится субъективно переживаемые автором время и история, воплощаемые в конкретных историях жизни реальных знаменитых, реальных частных, вымышленных индивидуализированных и неиндивидуализированных героев, либо целого поколения, к которому принадлежал сам писатель.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1. Типы повествования в произведениях Б.К. Зайцева // Вестник МГОУ. Серия Русская филология. - №3. - 2007. - С. 74-77.
2. Доминантные элементы повествовательной структуры книг Б.К.
Зайцева Афон и Валаам // Вестник МГОУ. Серия Русская филология.
Ц №1. - 2011.Ц С. 35-39.
3. Несобственно-прямая речь как одна из форм передачи чужой речи (на материале рассказов Б. Зайцева) // Девятые международные Виноградовские чтения. Функционирование языка и речи. М., 2006. - С. 99-102.
4. Признаки поэзии и прозы // Русисты МГПУ - столичному образованию. М., 2007. - С. 70-74.
5. Художественный мир в концепции Д.С. Лихачева (на материале романа Б.К. Зайцева Дальний край) // Межвузовская научно-практическая конференция, посвященная 100-летию со дня рождения академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. М., 2007. - С. 222-226.
6. Типы повествования в ранних романах Б.К. Зайцева // "Zmogus ir zodis. Svetimosios kalbos" (Man and the Word. Foreign languages. Research papers).
Vilnius, 2007. T. 9. № 3. - S. 102-108.
7. Поэтика молчания в произведениях Б.К. Зайцева // Текст. Структура и семантика. - Т. 2. М., 2007. - С. 8-14.
8. Признаки монолога и диалога // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. М.; Ульяновск, 2007. - С. 80-83.
9. Признаки устной и письменной речи // Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект. Владимир, 2007. - С. 91-96.
10. Типы повествования в тетралогии Б.К. Зайцева Путешествие Глеба // Текст и контекст в языковедении. Ч. 1. М.: МГПУ, 2007. - С. 244-256.
11. Типы повествования в рассказах Б. Зайцева // Русский язык:
исторические судьбы и современность: III Междунар. конгресс исследователей русского языка: Труды и материалы М., 2007. - С. 306-307.
12. Акт молчания как речевой акт (на материале произведений Б.К.
Зайцева) // Язык и мышление: Психологические и лингвистические аспекты. М.;
Ульяновск, 2008. - С. 179-181.
13. Тип повествования в романе-биографии Б.К. Зайцева Жизнь Тургенева // Система языка и языковое мышление. М., 2009. - С. 386-393.
14. Особенности повествования в книге Б.К. Зайцева Италия // IV Межд. Севастопольские Кирилло-Мефодиевские чтения. Т. II. - Севастополь, 2010. - С. 481-491.
15. Доминантные элементы повествовательной структуры книги Б.К.
Зайцева Афон // Художественный текст: Восприятие. Анализ. Интерпретация.
Сб. научных статей. №7 (1). Вильнюс, 2010. - С. 32-37.