Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по филологии
На правах рукописи
Кудрявцев Алексей Геннадьевич
СОПОСТАВИТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЯЗЫКОВОЙ ТОЛЕРАНТНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, АНГЛИЙСКОГО И ТУРЕЦКОГО ЯЗЫКОВ)
Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Челябинск 2012
Работа выполнена на кафедре романских языков и межкультурной коммуникации ФГБОУ ВПО Челябинский государственный университет
Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Нефёдова Лилия Амиряновна
Официальные оппоненты: Глухих Наталья Владимировна доктор филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО Челябинский государственный педагогический университет, профессор кафедры русского языка и методики преподавания русского языка Ремхе Ирина Николаевна кандидат филологических наук, ФГБОУ ВПО Магнитогорский государственный университет, доцент кафедры английской филологии и перевода
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО Нижневартовский государственный гуманитарный университет
Защита состоится л17 мая 2012 года в 10 час. на заседании объединенного диссертационного совета ДМ 212.295.05, созданного на базе ФГБОУ ВПО Челябинский государственный педагогический университет по адресу:
454080, г. Челябинск, пр. Ленина, 69, конференц-зал (аудитория 116).
С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Челябинского государственного педагогического университета (454080, г.
Челябинск, пр. Ленина, 69).
Автореферат разослан л14 апреля 2012 г.
Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, доцент Л.П. Юздова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Реферируемая работа посвящена сопоставительному изучению особенностей реализации языковой толерантности в политическом дискурсе в российской, американской и турецкой лингвокультурах. Выбор текстов, относящихся к политическому дискурсу, в качестве объекта исследования обусловлен такими формальными языковыми особенностями данного типа дискурса, как, например, преобладание мягких языковых и речевых технологий. Широкое использование средств реализации языковой толерантности в политическом дискурсе является следствием специфики данного типа дискурса и делает его релевантным с позиций реферируемого исследования источником лингвистического материала.
Актуальность работы обусловлена возрастающим научным интересом к лингвистическим исследованиям дискурса как сложной макроструктуры, посредством которой реализуется языковое сознание этноса.
Сопоставительное исследование феномена языковой толерантности является перспективным ввиду того, что вопрос национально-культурной специфики средств, служащих для реализации языковой толерантности в коммуникации, не привлекал до данного момента должного внимания исследователей. Национально-культурная специфика функционирования толерантности в языке анализировалась в работах таких ученых, как О.А. Михайлова и И.А. Стернин, но сопоставительный анализ языковых средств реализации толерантности в политическом дискурсе ранее не предпринимался.
Системное описание средств, репрезентирующих языковую толерантность в политическом дискурсе, является актуальным и важным как в связи с культурно-обусловленным характером самого объекта исследования, так и с существующим в современной науке интересом к специфике языковых и речевых моделей, типичных для политического дискурса. Специфичные языковые и речевые модели, отличающие политический дискурс от других типов институционального дискурса, формируются в соответствии с функциональной направленностью политического дискурса, его прагматикой. Например, ориентированность сообщений политического дискурса на массового адресата делает необходимым использование языковых средств, способных полноценным образом передать выражаемую мысль, оказать влияние на реципиента и одновременно с этим быть правильно воспринятыми всеми слушателями.
Объектом настоящего исследования являются прецедентные тексты, относящиеся к политическому дискурсу и содержащие примеры реализации языковой толерантности.
Предметом исследования выступают языковые средства, служащие для реализации базовых функций языковой толерантности в политическом дискурсе в американской, российской и турецкой лингвокультурах.
Целью нашего исследования является сопоставительный анализ универсальных и этноспецифичных языковых средств, посредством которых толерантность реализуется в политическом дискурсе в американской, российской и турецкой лингвокультурах.
Цель исследования определяет его основные задачи:
1. Провести сравнительный анализ понятий лязыковая толерантность, лингвистическая толерантность, вербальная толерантность.
2. Выявить языковые способы реализации базовых функций толерантности в политическом дискурсе в российской, американской и турецкой лингвокультурах.
3. Сопоставить результаты исследований материала на русском, английском и турецком языках для выявления универсальных и специфичных средств реализации языковой толерантности.
4. Проанализировать национально-культурную специфику реализации языковой толерантности в изучаемых культурах с позиций лингвокультурологии.
Источником фактического материала для нашего исследования послужили стенограммы выступлений американских, российских и турецких политиков, статьи в онлайн-изданиях, содержащие тексты высказываний политических деятелей, аудио- и видеозаписи выступлений и официальных встреч политиков, доступные для просмотра в сети Интернет. В ходе исследования было проанализировано 330 источников на английском языке, 300 источников на русском языке и 200 источников на турецком языке.
Цель, поставленная в исследовании, определяет специфику использованных нами методов и приёмов:
метод дискурсивного анализа при выявлении повторяющихся, доминирующих языковых моделей, служащих для реализации толерантности в изучаемых лингвокультурах;
метод функционального анализа при исследовании специфики речевых моделей, служащих для выполнения разных функций языковой толерантности;
сопоставительный метод с учётом лингвокультурологической характеристики исследуемых явлений при анализе языковых средств реализации толерантности в политическом дискурсе;
метод количественного контент-анализа, используемый для выявления контекстуальных особенностей изучаемых текстов;
Теоретическую базу исследования составляют работы М.Я. Гловинской, Н.Д. Голева, О.А. Михайловой, Л.Н. Синельниковой, И.А. Стернина, Н.И. Формановской, Е.И. Шейгал, Ю.В. Южаковой и др., рассматривающие феномен толерантности в языке. Теория дискурса и различные классификации его типов анализируются нами на основе трудов Т.А. ван Дейка, В.И. Карасика, А.А. Кибрика, Ю. Кристевой, М.Л. Макарова, Н.Н. Мироновой, П. Серио, В.Е. Чернявской, Д. Шифрин и др. Политический дискурс как разновидность институционального дискурса изучается в работах А.Н. Баранова, В.З. Демьянкова, Е.Г. Казакевич, Е.А. Кожемякина, П.Б. Паршина, Ю.А. Сорокина и т.д.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нём впервые:
1. Был использован функциональный подход при исследовании феномена языковой толерантности.
2. В рамках российской, американской и турецкой лингвокультур были выделены и систематизированы средства реализации языковой толерантности в политическом дискурсе.
3. Выявлены общие тенденции реализации толерантности в русском, английском и турецком языках, а также определена культурно-национальная специфика данного феномена в каждом из них.
Теоретическая значимость заключается в систематизации информации, собранной в ходе исследования феномена языковой толерантности. Полученные результаты расширяют отраженное в трудах О.А. Михайловой, И.А. Стернина, Е.И. Грищук и других ученых представление о концептуальных особенностях толерантности, углубляют знания о толерантности как коммуникативной категории. В работе определяется место языковой толерантности в теории коммуникации, раскрываются особенности политического дискурса (реализующиеся на уровнях формы и содержания). Выводы, полученные в ходе исследования, вносят вклад в разработку подходов к изучению языковой толерантности и раскрывают особенности функционирования толерантности в российской, американской и турецкой лингвокультурах.
Практическая значимость данного исследования заключается в возможности использования его результатов при разработке учебных пособий и специальных курсов по лингвокультурологии, социолингвистике, этнолингвистике, межкультурной коммуникации. Выводы, полученные в ходе анализа практического материала, могут быть использованы в практике преподавания английского, турецкого и русского языка (как иностранного) на материале аутентичного текста.
Положения, выносимые на защиту:
1. Понятия лязыковая толерантность, лингвистическая толерантность, вербальная толерантность взаимосвязаны, не идентичны.
2. Языковая толерантность обладает национально-культурной спецификой, которая проявляется не только в распространении определенных языковых моделей, способствующих реализации этических норм толерантности в той или иной лингвокультуре, но и в формальных особенностях этих моделей.
3. Функциональные особенности политического дискурса обусловливают высокую частотность использования средств реализации языковой толерантности в данном типе дискурса.
4. Специфика языковой толерантности в отдельно взятом коммуникативном акте может быть объяснена с позиций не только индивидуальной герменевтики, но и, что еще более важно, с позиций лингвокультурологии. Специфические особенности лингвокультур, к которым принадлежат коммуниканты (история, религия, социальная структура, культурные ритуалы и т.д.), определяют особенности языковых и речевых моделей, реализующих толерантность.
5. Тот факт, что для разных коммуникативных ситуаций внутри одной культуры характерны разные языковые средства реализации толерантности, может быть обусловлен функциональной направленностью и целями, которыми руководствуется участник коммуникации, использующий языковую толерантность.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные результаты и положения исследования освещены в восьми статьях, две из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук (Политическая лингвистика, 2010, Вестник Челябинского государственного университета, 2012).
Основные положения настоящей работы были представлены в докладах на научных и научно-практических конференциях: Студент и научно-технический прогресс (Челябинск, 2007), Кросскультурное и полиязычное образование в современном мире (Костанай, 2009), Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах (Челябинск, 2010), Языковая система и социокультурный контекст в аспекте когнитивной лингвистики (Чебоксары, 2010), Актуальные проблемы контрастивной лингвистики, типология языков и лингвокультурологии в полиэтническом пространстве (Уфа, 2011).
Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры романских языков и межкультурной коммуникации ФГБОУ ВПО Челябинский государственный университет (2009 - 2012 гг.).
Поставленная цель и задачи определили структуру работы. Настоящая диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновываются выбор и актуальность избранной темы, определяются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи работы, указываются методы исследования.
В первой главе Теоретико-методологический подход к изучению языковой толерантности проводится сравнительный анализ понятий лязыковая толерантность, лингвистическая толерантность, вербальная толерантность, приводятся основные положения существующих исследований в сфере языковой толерантности. Рассматриваются различные подходы к определению понятий дискурс и политический дискурс, подходы к классификации дискурса. Исследуется специфика политического дискурса как разновидности институционального дискурса на основе трудов В.З. Демьянкова, Е.А. Кожемякина, Е.И. Шейгал.
Языковая толерантность, изучению которой посвящена реферируемая работа, рассматривается нами как реализация общего этического принципа толерантности средствами языка1. В данном исследовании понятие лязыковая толерантность противопоставляется понятиям лингвистическая толерантность и вербальная толерантность, что обусловлено тем, что в современной науке отсутствует единый подход к использованию данных терминов, которые часто выступают как взаимозаменяемые, не являясь при этом идентичными.
Помимо определения термина лязыковая толерантность, в нашей работе рассматриваются:
Южакова, Ю. В. Языковая толерантность как предмет лингвистического исследования / Ю.В. Южакова // Культура и коммуникация : сб. материалов междунар. заоч. науч.-практ.
конф. - Челябинск: Изд-во ЧГАКИ, 2006. - С. 263.
1) полученные на основе анализа работ Н.Д. Голева определения термина лингвистическая толерантность, который автор предлагает понимать, как:
- модель поведения участников коммуникации, предполагающую решение некого конфликта путем уступок его участников, принятия разнообразия принципов и норм друг друга и мирного сосуществования с учетом таких уступок;
- профессиональное качество лингвиста, предполагающее терпимое отношение к ошибкам как вариативности в языке2;
2) предложенное Л.А. Акуловой понимание термина лингвистическая толерантность как особенности переводческой деятельности, отрицающей возможность проведения прямых соответствий между лексическими единицами в языке источника и языке перевода3;
3) данное М.С. Мацковским определение термина вербальная толерантность - лязык общения, который предполагает использование определённого лексикона (отсутствие унизительных, оскорбительных, издевательских слов) и высказывание позитивных суждений (взвешенных, непредвзятых, доказательных, конструктивных, исключающих элементы стереотипизирования, провокационности, враждебности)4.
На основе сравнительного анализа определений вышеуказанных понятий нами сделаны следующие выводы.
1. Понятие лязыковая толерантность является гиперонимом понятия вербальная толерантность.
2. Понятие лязыковая толерантность можно соотнести с понятием лингвистическая толерантность при понимании последнего как определенной модели поведения участников коммуникативной ситуации, предполагающей решение или избежание некого активного или пассивного коммуникативного конфликта.
Голев, Н.Д. Толерантность как вектор антиномического бытия языка / Н.Д. Голев // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная монография / Отв. ред. Н.А. Купина и М.Б. Хомяков. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2003. - С. 174 - 191.
Акулова, Л.А. Особенности лингвистического общения / Л.А. Акулова. 2004. - URL:
Мацковский, М. С. Толерантность как объект социологического исследования / М.С. Мацковский // Межкультурный диалог: исследования и практика / Под ред.
Г.У. Солдатовой, Т.Ю. Прокофьевой, Т. Л. Лютой. - М.: Центр СМИ МГУ им.
М.В. Ломоносова, 2004. - С. 141.
3. Понятия лязыковая толерантность и лингвистическая толерантность при понимании последнего как профессионального качества лингвиста связаны, но не идентичны.
4. Понятия лязыковая толерантность и лингвистическая толерантность при понимании последнего как особенности переводческой деятельности связаны, но не идентичны.
Данные выводы можно представить в форме графической диаграммы, приведенной ниже:
Рис.1. Схема семантической взаимосвязи понятий лязыковая толерантность, лингвистическая толерантность и вербальная толерантность.
Существующие на данный момент лингвокогнитивные исследования концепта толерантность в англосаксонской, русской и турецкой лингвокультурах позволяют сделать вывод о его национально-культурной специфичности. Несмотря на наличие некоторого количества общих для всех изучаемых лингвокультур когнитивных признаков, входящих в базовый слой концепта толерантность, структура данного концепта характеризуется существенными различиями в разных лингвокультурах. Национальнокультурная специфика рассматриваемых концептов обусловливается рядом факторов, среди которых можно выделить социокультурные (разные схемы развития общества и, соответственно, разные схемы развития языковой картины мира), исторические (лексема tolerans вошла в турецкий язык на несколько десятков лет раньше, чем лексема толерантность появилась в русском языке), и другие причины.
Регулятивный потенциал языковой толерантности, отмечаемый в работах О.А. Михайловой, позволяет заключить, что предназначение толерантности сводится к выработке определенной парадигмы поведения человека. Данный подход позволяет рассматривать толерантность как коммуникативную категорию. Коммуникативная категория толерантности имеет когнитивный, прагматический, этический аспекты, пересекаясь с категориями коммуникативной целесообразности, вежливости.
При анализе феномена толерантности с позиций теории коммуникации исследователями также отмечается схожесть феноменов толерантности и вежливости как форм автоматизированного коммуникативного поведения, ритуалов общения (Н.И. Формановская). По аналогии с постулатами общения Г. П. Грайса и максимами вежливости Дж. Лича, толерантность может рассматриваться как культурноспецифичный постулат общения, противопоставляемый постулату искренности (М.Я. Гловинская). Кроме этого, толерантность идентифицируется как способ снятия речевого конфликта, предполагающий допущение и принятие тезисов противостоящей стороны конфликта без замещения данными тезисами своих воззрений (И.Т. Вепрева, Н.Д. Голев).
В первой главе диссертационной работы также рассматривается политический дискурс как источник анализируемого в исследовании материала. На основе существующих определений дискурса (В.З. Демьянкова, П. Б. Паршина, П. Серио, Д. Шифрин и др.), подходов к классификации дискурса (Т.А. ван Дейка, В.И. Карасика, А.А. Кибрика, Ю. Кристевой, У. Чейфа и др.), исследований специфики политического дискурса (А.Н. Баранова, В.З. Демьянкова, Е.Г. Казакевич, Е.А. Кожемякина, Е.И. Шейгал и др.) нами выделяется ряд специфических содержательных и формальных признаков политического дискурса, к которым относятся:
формальная диалогичность;
широкий спектр экспрессивных языковых средств;
использование речевых тактик соблазна в противопоставление тактикам побуждения и принуждения;
широкое применение мягких языковых и речевых технологий;
использование типичных групп высказываний (констатация и действовать, скрытые высказывания, подаваемые в виде вопросов, ответы на избранные вопросы и т.д.).
Выделенные специфичные характеристики политического дискурса подчеркивают его высокий потенциал в качестве среды использования средств репрезентации языковой толерантности (широкое применение мягких языковых и речевых технологий, использование речевых тактик соблазна в противопоставление тактикам побуждения и принуждения).
Наличие среди данных характеристик существенного числа формальных особенностей обусловливает необходимость учитывать как содержание, так и форму сообщений при лингвистическом анализе политического дискурса.
Во второй главе работы рассматриваются основные функции языковой толерантности, выделяются те их них, которые наиболее часто реализуются в политическом дискурсе. Средства, реализующие языковую толерантность в российском, американском и политическом дискурсах, разделяются на универсальные и культурно-специфичные. Предпринимается попытка объяснения культурной специфики рассматриваемых языковых средств с позиций лингвокультурологии.
Сопоставительный анализ исследуемых лингвокультур показывает, что национально-культурная специфика языковой толерантности реализуется на уровне частотности употребления средств, репрезентирующих языковую толерантность. Данный факт иллюстрирует приведенная ниже гистограмма.
90% 80% 70% 60% 50% 40% Русский язык; Английский Турецкий 30% 63% язык; 78% язык; 67% 20% 10% 0% Рис.2. Доля сообщений, содержащих проявления языковой толерантности, в общем объеме проанализированного материала Более высокий процент использования средств репрезентации языковой толерантности в американском политическом дискурсе можно объяснить согласно теории М.Я. Гловинской, говорящей об антиномии постулата толерантности в англосаксонской культуре и постулата искренности в российской культуре. В англосаксонской культуре не принято открыто выражать негативные оценочные суждения или критиковать оппонента, так как это может быть воспринято как оскорбление, в то время как для русской культуры характерна доминантность постулата искренности в коммуникации - русским свойственно выражать свое истинное восприятие ситуации/оппонента, даже в ущерб толерантности.
Несмотря на тот факт, что турецкая лингвокультура также тяготеет к постулату искренности, более высокая степень толерантности политического дискурса в ней может быть объяснена историко-культурными особенностями (секуляризации турецкого государства в начале 20-го века, более ранняя, чем в России, демократизация общества и т.д.).
На основе анализа практического материала выделены доминантные (наиболее часто реализуемые в коммуникации) функции языковой толерантности, характерные для политического дискурса. К числу данных функций относятся следующие:
интегрирующая, регулирующая, референтная, контактоустанавливающая.
В процессе исследования политического дискурса в российской, американской и турецкой лингвокультурах было выделено 24 прецедентных типа языковых средств, служащих для реализации приведенных выше функций языковой толерантности. 14 из выделенных языковых средств (58%) являются специфичными для какой-либо одной из культур, 7 (29%) характеризуются универсальностью для всех из них, а оставшиеся 3 (13%) являются универсальными для каких-либо двух из рассматриваемых лингвокультур. Высокий процент специфичных средств реализации языковой толерантности доказывает точку зрения О.А. Михайловой и И.А. Стернина, говорящих о национально-культурной специфике толерантности в целом.
Рис.3. Соотношение национально-специфичных и универсальных средств реализации языковой толерантности в изучаемых лингвокультурах Рассмотрим наиболее частотные средства реализации доминантных функций языковой толерантности в политическом дискурсе.
Интегрирующая функция Универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур являются следующие языковые средства.
1. Методы субъективизации сообщения (использование конструкций типа по-моему, на мой взгляд и т.д.).
Пр.: Мне кажется, мне лично кажется, что на эту мирную, не силовую революцию у Лукашенко должен был быть другой ответ [Вебсайт Радио Эхо Москвы, 2011, URL].
2. Косвенное упоминание объекта критики в высказывании либо апелляция к нему, осуществляемая одним из следующих способов: а) использование местоимений первого лица, единственного и множественного числа вместо местоимений третьего лица либо имен третьих лиц в предложениях, описывающих модели поведения или высказывания объекта критики; б) использование безличных конструкций.
Пр.: Nkleer ran istemiyoruz, nkleer srail de istemiyoruz. Hangisinin daha kt olduuna dair seenek sunulmamal (Мы против ядерного Ирана и также против ядерного Израиля. Нельзя однозначно говорить, какая из этих двух альтернатив будет хуже) [Net Haber Haber Sitesi, 2009, URL].
3. Использование эвфемизмов.
Пр.: economically marginalized (лэкономически маргинализированные) вместо poor (лбедные) [Center for American Progress, URL] Универсальным для американской и российской лингвокультур является добавление к оценочным суждениям ослабляющих их семантику квалификаторов (лслегка, немного и др.).
Пр.: For them to try to take credit for what's happened in Iraq strikes me as a little strange (Тот факт, что они пытаются выдать за свою заслугу то, что имело место в Ираке, кажется мне немного странным) [ABC This Week with George Stephanopoulos, 2010, URL].
Специфичным для американской лингвокультуры языковым средством является использование риторических вопросов для избегания критики прямых утверждений.
Пр.: You have to think: While your population is growing, why is your Christian Orthodox community shrinking? (Вы должны подумать над следующим: почему на фоне роста общей численности населения, численность православных христиан в вашей стране снижается?) [China Economic Net, 2009, URL].
В качестве специфичных для российской лингвокультуры можно рассматривать следующие средства реализации интегрирующей функции языковой толерантности.
1. Использование в критических замечаниях смягчающих высказываний, содержащих похвалу каким-либо особенностям критикуемого объекта или общую позитивную его оценку.
Пр.: Праздник-то хороший, Ураза-байрам, хороший, но когда происходят вот эти акты жертвоприношения, особенно в немусульманских республикахЕ не надо делать это публичным [Сайт В.В. Путина, 2011, URL].
2. Использование в критических замечаниях более общих понятий и описаний в противопоставление конкретным.
Пр.: Ено я сейчас скажу всё-таки не применительно к Обнинску, а применительно вообще к ситуации в целом [ПРЕЗИДЕНТ.РФ, 2011, URL].
Специфичным для турецкой лингвокультуры языковым средством является использование фразеологических сочетаний как апелляция к устоявшейся перцептивной модели или модели поведения.
Пр.: TrkeТde bir sz vardr: Bacy m dveceiz, zm m yiyeceiz? Bizim maksadmz zm yemek, bacy dvmek deil (В турецком языке есть высказывание: Побьем виноградаря, наедимся винограда? Наша цель - это наесться винограда, а не побить виноградаря) [CNN Trk Haber Sitesi, 2009, URL].
Говоря о культурно-обусловленной специфике средств, служащих для реализации интегрирующей функции языковой толерантности, можно отметить следующее.
1. Широкое использование в турецком политическом дискурсе фразеологических сочетаний является особенностью турецкой лингвокультуры. В турецкой лингвокультуре фразеологизмы допускаются к использованию в формальном дискурсе, в то время как в русской и американской лингвокультурах распространение данного языкового средства чаще ограничивается сферой бытового общения.
2. Использование в критических замечаниях более общих понятий и описаний в противопоставление конкретным в российском политическом дискурсе, на наш взгляд, обусловлено коллективистским характером русской культуры, в которой общее, коллективное ставится выше индивидуального.
Говорящий всегда имеет возможность склонить оппонента к принятию своей точки зрения, если подчеркнет ее большую ценность или применимость для всего общества в целом. Индивидуальные ситуативные примеры рассматриваются как нерепрезентативные.
Регулирующая функция Универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур средством реализации данной функции языковой толерантности является грамматическая субъективизация сообщений, используемых для управления действиями или представлениями реципиента (лмы должны сделать вместо вы должны сделать).
Пр.: Yabanc dmanlna kar bir eylem plan ortaya koymalyz. Bu cinayetler bata AlmanyaТdaki Trkler olmak zere herkesi tedirgin ediyor (Мы должны составить план противостояния ксенофобии. Эти преступления волнуют всех, прежде всего проживающих в Германии представителей турецкого народа) [Almanya Blteni - Almanya Haberleri, URL].
Универсальной для турецкой и российской лингвокультур является семантическая субъективизация сообщения (личный позитивный пример говорящего).
Пр.: Я жду от наших граждан консолидации, общего настроя на совместную позитивную работу по развитию нашей Родины. И сам буду все делать для того, чтобы достичь этой цели [Сайт В.В. Путина, 2011, URL].
Говоря о специфичных для американской лингвокультуры средствах реализации регулирующей функции языковой толерантности, можно выделить следующие из них.
1. Разделительные и риторические вопросы (tag questions).
Пр.: That makes it a war crime, doesn't it? (Что делает это военным преступлением, не так ли?) [U.S. Department of Defense Website, 2003, URL].
2. Смягчение императивных конструкций за счет использования глаголов типа suggest, recommend, advise, caution и др.
Пр.: And in that spirit, I caution against allowing this movement to be defined by any one leader or politician (В условиях такого духа движения, я предостерегаю его от попадания под влияние какого-либо лидера или политика) [CNN International, 2010, URL].
Специфичным для турецкой лингвокультуры языковым средством является использование образов народа, страны, нации, государства в контекстах, предполагающих предписания реципиентам сообщения.
Пр.: Devlete den grev, terrle mcadele iin gereken admlar atmak hukuk kurallar dahilinde btn metotlar, kendi prensipleri iinde uygulamaktr (Задача, стоящая перед государством - предпринять все необходимые для борьбы с терроризмом шаги в полном соответствии с нормами закона и собственными принципами) [Trkiye Cumhuriyeti Cumhurbakanl Sitesi, 2011, URL].
Возвращаясь к вопросу лингвокультурной обусловленности выбора языковых средств реализации регулирующей функции толерантности, в качестве примера отметим, что прием семантической субъективизации сообщения характеризуется кросскультурностью в турецком и русском политическом дискурсе, в то время как в американском политическом дискурсе он встречается гораздо реже. Данный факт объясняется тем, что как в русской, так и в турецкой лингвокультурах существенную роль играет образ лидера, чья модель поведения определяет поведение общества5, в то время как в американской лингвокультуре доминирует индивидуалистический тип поведения и мотивации.
Объясняя этноспецифичность использования разделительных вопросов и смягчения императивных конструкций в американском политическом дискурсе, можно апеллировать как к отсутствию аналогичных грамматических конструкций в русском и турецком языках, так и к Grachev, M., Rogovsky, N., Rakitski, B. Business Leadership and Culture in Transitional Economy: A Case of Russia / M. Grachev, N. Rogovsky, B. Rakitski // Chhokar, J., Brodbeck, F., House R. Culture and Leadership Across the World: the GLOBE Book of InDepth Studies of 25 Societies. - Mahwah, NJ: Lawrence Erlbraun, 2007. - P. 803-8культурно обусловленной особенности американского политического дискурса - тенденции к смягчению категоричных высказываний в соответствии с постулатом толерантности.
Характерное для турецкой лингвокультуры активное использование образов народа, страны, нации, государства в контекстах, предполагающих предписания реципиентам сообщения, можно объяснить с помощью апелляции к историко-культурным прецедентам из прошлого турецкого народа. В культуре Турции огромную роль играет концепт государства, с новой силой реализовавшийся в период республиканских реформ Мустафы Кемаля Ататюрка. Образы нации, республики являются в турецкой культуре своего рода стимулами для индивидуальной деятельности во благо общества6, что обусловливает их использование в побудительных высказываниях.
Референтная функция Возможность выделения определенных закономерностей в языковых средствах, служащих для реализации данной функции в политическом дискурсе, видится нам достаточно спорной. Являясь одним из типов дискурса массово-идеологической направленности, политический дискурс рассматривает в качестве реципиентов достаточно многочисленные группы людей. Соответственно, каждый прецедент реализации толерантности в языке, каким бы целям он ни следовал, имеет воспитательный потенциал, так как толерантные высказывания учат людей избегать нетерпимости, создают прецедентные модели поведения в противоречивых коммуникативных ситуациях, способствуют распространению норм демократии и плюрализма.
Следовательно, реализация референтной функции языковой толерантности в чистом виде, на наш взгляд, маловероятна. С определенной долей условности к текстам, посредством которых реализуется исключительно эта функция языковой толерантности, можно отнести высказывания политических деятелей, содержащие аллюзию к прецедентам толерантного поведения или деятельности, а также высказывания, посвященные непосредственно толерантности. Проанализировав такие высказывания, мы выделили следующие особенности реализации языковой толерантности в рассматриваемых лингвокультурах.
kar, M. Von der osmanischen dynastie zur turkischen nation politische gemeinschaften in osmanischen-trkischen schulbchern der jahre 1876-1938 / M. kar // Darmstadt:
Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 2001. - 132 s.
Универсальным для американской и российской лингвокультур средством реализации референтной функции языковой толерантности является аллюзия к определенным историческим прецедентам, являющимся примерами положительного эффекта от следования принципам толерантности.
Пр.: We've endured civil war and we struggled to extend equal rights to all of our citizens (Мы прошли гражданскую войну и сражались за то, чтобы всем гражданам нашей страны были предоставлены равные права) [Chicago Sun-Times, 2010, URL].
В качестве специфичных для американской лингвокультуры можно рассматривать следующие языковые средства реализации референтной функции языковой толерантности.
1. Эмфатическое использование местоимения первого лица множественного числа (лwe).
Пр.: We are working together to protect two fundamental freedoms - the right to practice one's religion freely, and the right to express one's opinion without fear. (Мы занимаемся совместным трудом для защиты двух фундаментальных свобод - права свободно исповедовать свою религию и права безбоязненно выражать собственное мнение) [The Huffington Post:
The Internet Newspaper, 2011, URL].
2. Введение в контекст сообщения образа государства как субъекта толерантности.
Пр.: Let me be clear, America respects the right of all peaceful and lawabiding voices to be heard, even if we disagree with them (Скажу прямо, Америка уважает право на свободу слова всех мирных и законопослушных людей, даже если мы с ними не согласны) [The New York Times, 2011, URL].
Специфичными для российской лингвокультуры являются следующие языковые средства.
1. Эмфатическое использование лексем, содержащих коннотацию общности, универсальности.
Пр.: Все должны внутри одной страны как минимум знать государственный язык. Это нормально, потому что это язык межнационального общения. Должна быть некая общая история, общие традиции [Официальный Сайт Президента Российской Федерации, 2011, URL].
2. Использование образа России как исторически многонационального государства.
Пр.: Россия возникла и веками развивалась как многонациональное государство. Государство, в котором постоянно шел процесс взаимного привыкания, взаимного проникновения, смешивания народов на семейном, на дружеском, на служебном уровне [Веб-сайт Владимира Путина, 2012, URL].
Говоря о языковых средствах, специфичных для турецкой лингвокультуры, можно отметить следующие из них.
1. Аллюзия к священным писаниям, легендам и фольклору.
Пр.: slam Peygamberi Hz. Muhammed der ki, Arabn Aceme, Acemin Araba stnl olmad gibi, krmznn karaya, karann krmzya stnl yoktur (Пророк ислама Мухаммед сказал, Подобно тому, как араб не имеет превосходства над неарабом, а неараб - над арабом, красный не имеет превосходства над черным и черный - над красным) [Trkiye Cumhuriyeti Babakanlk Sitesi, URL].
2. Метафора и аллегория.
Пр.: Bizler gemileri, bugnleri ve gelecekleri ortak izilmi iki milletiz.
Sana'da torununa tahta bir oyuncak dahi alamayan bir dedenin yreindeki hzn, Rabat'ta, Beyrut'ta gzyana dnr (Мы - две нации с общим прошлым, настоящим и будущим. Когда в Сане дед грустит, что не может подарить внуку даже деревянную игрушку, глаза людей в Рабате и Бейруте наполняются слезами) [NTVMSNBC Haberleri, 2011, URL].
Определенная этнокультурная специфика отмечается нами в средствах реализации референтной функции языковой толерантности посредством аллюзии. Как стилистическая фигура, аллюзия активно используется и в турецком, и в американском, и в русском политическом дискурсе. Однако в последних она обращается в основном к историческим прецедентам, в то время как турецкому политическому дискурсу более свойственна аллюзия к священным писаниям, легендам и фольклору. Этот факт можно объяснить как более существенной ролью религии в турецкой лингвокультуре, так и, возможно, историческими причинами.
Говоря об этнокультурной специфике языковых средств, служащих для реализации референтной функции языковой толерантности в американском политическом дискурсе, мы можем выделить следующие из них.
1. Эмфатическое использование местоимения первого лица множественного числа we.
2. Введение в контекст сообщения образа государства как субъекта толерантности.
Первая закономерность видится нам весьма парадоксальной, так как она противоречит классификации культур Г. Хофстеде, предполагающей индивидуализм американской культуры. Мы предполагаем, что ее причиной может являться важность обоюдной заинтересованности и деятельности сторон конфликта в американской лингвокультуре. Подтверждение данному предположению находится в трудах американских культурологов (Gagnier, 2010; Smolarski, 2010), отмечающих, что наряду с индивидуализмом американской культуре свойственна и тенденция к единению во имя общих целей, вопреки несовпадениям личностных интересов.
Широкое использование образа государства для реализации референтной функции в политическом дискурсе объясняется, на наш взгляд, определяющей ролью, которую государство исторически играет в развитии принципов мультикультурализма и толерантности в американской культуре.
Данные принципы являются основой государственности США и одним из основных курсов деятельности политической и административной систем страны.
Среди этноспецифичных языковых средств, служащих для реализации референтной функции языковой толерантности в русском политическом дискурсе, нами выделяются следующие из них.
1) Эмфатическое использование лексем, содержащих коннотацию общности, универсальности.
2) Использование образа России как исторически многонационального государства.
Частотность использования первого из этих двух приемов можно объяснить, опираясь на исторически коллективистский характер российской культуры. Влияние коллективистского прошлого до сих пор весьма заметно на всех уровнях культуры, включая и ее язык.
Частое употребление второго из указанных выше приемов в российском политическом дискурсе также достаточно просто объяснить.
Многовековая история успешного развития российского государства в условиях существенного различия культурных и конфессиональных особенностей населяющих ее этносов, а также их взглядов, является неоспоримым историческим фактом и весомым аргументом при дискуссии.
Соответственно, упоминание истории развития мультикультурного государства как позитивного социального примера обладает потенциалом убеждения собеседника.
Контактоустанавливающая функция Особенностью реализации данной функции языковой толерантности в политическом дискурсе является практически полная идентичность языковых средств, служащих для этого в изучаемых лингвокультурах. Все из выделенных нами частотных языковых средств, приведенных ниже, являются универсальными для всех рассматриваемых лингвокультур.
1. Использование автором сообщения языка реципиента (как иностранного языка в случае международного общения либо как социолекта в случае межкультурного общения внутри единого народа).
Пр.: Terima kasih. Terima kasih, thank you so much, thank you, everybody.
Selamat pagi. It is wonderful to be here at the University of Indonesia (лTerima kasih. Terima kasih, большое спасибо, спасибо всем. Selamat pagi. Я очень рад быть здесь, в Университете Индонезии) [Chicago Sun-Times, 2010, URL].
2. Аллюзия к историческим или культурным прецедентам, культурным особенностям реципиента сообщения с целью демонстрации культурной компетентности и разносторонней заинтересованности автора сообщения в специфических особенностях культуры, к которой принадлежит его собеседник.
Пр.: There's an old Turkish proverb: You cannot put out fire with flames.
America knows this. Turkey knows this. There's some who must be met by force, they will not compromise. But force alone cannot solve our problems, and it is no alternative to extremism (Есть старая турецкая пословица: Пожар огнем не потушишь. Америке это знакомо. Турции это знакомо. С некоторыми нужно бороться только силовыми методами, так как на компромиссы они не идут. Но силой наши проблемы не решить. Сила - не альтернатива экстремизму) [YouTube, 2009, URL].
3. Различные невербальные средства реализации коммуникативной функции языковой толерантности (в частности, использование политическими деятелями чуждых им невербальных коммуникативных ритуалов, характерных для культуры, к которой принадлежат их собеседники).
На основании исследования практического материала, проведенного в данной диссертационной работе, были сделаны следующие выводы:
1. Национально-культурная специфика языковой толерантности в политическом дискурсе в российской, американской и турецкой лингвокультурах реализуется на уровне частотности употребления средств, репрезентирующих языковую толерантность.
Американская лингвокультура, согласно полученным данным, характеризуется наивысшей по сравнению с остальными рассмотренными лингвокультурами степенью языковой толерантности в политическом дискурсе (примеры реализации языковой толерантности встречаются в 78% проанализированных источников). Этот факт объясняется культурнообусловленной спецификой коммуникации в данной культуре, тяготением к постулату толерантности в противопоставление постулату искренности.
Степень распространения языковой толерантности в турецкой лингвокультуре (67% проанализированных источников) несколько выше, чем в российской (63% проанализированных источников). Данный факт делает невозможным предсказуемое противопоставление в работе турецкой лингвокультуры (как типично восточной) и русской (как лингвокультуры промежуточного типа). Достаточно раннее начало интеграции Турции в мировое сообщество и секуляризация турецкого государства в начале 20-го века привели к тому, что современная турецкая лингвокультура, как и российская, характеризуется комбинацией типично восточных и типично западных коммуникативных стратегий.
2. Сопоставительное исследование наиболее частотных средств реализации языковой толерантности в исследуемых лингвокультурах показало, что 58% из них являются специфичными для какой-либо одной из культур, 29% характеризуются универсальностью для всех трех, а 13% являются общими для каких-либо двух из рассматриваемых лингвокультур.
Наибольшей универсальностью характеризуются средства реализации контактоустанавливающей функции языковой толерантности, в то время как среди средств реализации референтной функции толерантности был отмечен самый высокий уровень национально-культурной специфики. Высокий процент специфичных средств реализации языковой толерантности иллюстрирует гипотезы о национально-культурной специфике толерантности в целом. Также был отмечен тот факт, что национально-культурная специфика многих из проанализированных нами средств реализации языковой толерантности может быть объяснена с позиций лингвокультурологии посредством соотнесения их с определенными культурно-обусловленными коммуникативными практиками, историческими и другими особенностями развития изучаемых лингвокультур.
3. Специфика использования определенных средств языковой толерантности внутри одной лингвокультуры может являться следствием интенций говорящего в отдельно взятом коммуникативном акте. Факт наличия схожих или идентичных языковых средств реализации одной и той же функции языковой толерантности в разных лингвокультурах свидетельствует об общей прагматической направленности данной коммуникативной категории, являющейся универсальной для всех культур.
В Заключении диссертационной работы содержатся проблемнотеоретические обобщения на основе выводов, полученных в ходе исследования.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
Научные статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК РФ:
1. Кудрявцев, А.Г. Выражение национальной идентичности в политическом дискурсе: функции и механизмы воздействия на реципиента сообщения [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Политическая лингвистика / гл. ред.
А.П. Чудинов; ГОУ ВПО Урал. гос. пед. ун-т - Екатеринбург, 2010.
Вып. 4(34). - С. 115-118. (0,4 п.л.).
2. Кудрявцев, А.Г. Толерантность в языковой картине мира (этнокультурная специфика) [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология.
Искусствоведение. Вып. 64, №4(258). ГОУ ВПО Челяб. гос. ун-т, Челябинск, 2012. - С. 85-88. (0,4 п.л.).
Научные статьи, опубликованные в других изданиях:
3. Кудрявцев, А.Г. Культурно обусловленные ритуалы общения в негритянском английском [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Материалы студенческой научной конференции Студент и научно-технический прогресс. ГОУ ВПО Челяб. гос. ун-т, Челябинск, 2007. - С. 305-306. (0,п.л.).
4. Кудрявцев, А.Г. Толерантность в решении языковых конфликтов, связанных с особенностями вербализации концепта [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Материалы международной научно-практической конференции Кросскультурное и полиязычное образование в современном мире - Костанай, Костанайский государственный педагогический институт, 2009. - С. 247-251. (0,4 п.л.).
5. Кудрявцев, А.Г. О реализации негативных коммуникационных интенций в текстах, характеризующихся высокой степенью языковой толерантности [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Материалы 5-й международной научной конференции Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах - Челябинск, Челябинский государственный университет, 2010. - Т.1. - С. 262-265. (0,3 п.л.).
6. Кудрявцев, А.Г. Культурная и лингвистическая толерантность как инструмент предотвращения геттоизации приезжего населения [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Языковая система и социокультурный контекст : сб. науч.
ст. по материалам VII Международной науч.-практ. конф. Языковая система и социокультурный контекст в аспекте когнитивной лингвистики - Чуваш. гос. пед. ун-т ; отв. ред. Н. Ю. Шугаева, Н. В. Кормилина. - Чебоксары: Чуваш. гос. пед. ун-т, 2010. - С. 183-187. (0,3 п.л.).
7. Нефедова, Л.А., Кудрявцев, А.Г. Этнокультурная специфика понятия Толерантность в многонациональном социуме [Текст] / Л.А. Нефедова, А.Г. Кудрявцев // Актуальные проблемы контрастивной лингвистики, типология языков и лингвокультурологии в полиэтническом пространстве:
материалы научной конференции, Ч.II / отв. ред. Р.З. Мурясов. - Уфа: РИ - БашГУ, 2011. С. 180-189. (0,5 п.л.).
8. Кудрявцев А.Г. Языковая толерантность как элемент культурной компетентности [Текст] / А.Г. Кудрявцев // Вестник Нижневартовского государственного университета. Сер. Филологические науки. Вып. 4. - Нижневартовск: изд-во НГГУ, 2011. - С. 8-13. (0,4 п.л.).