Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам  

       

На правах рукописи

ПОЛСТОВАЛОВ ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ

ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ, НРАВСТВЕННЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТАКТИКИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

12.00.09. - уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

доктора юридических наук

Саратов - 2009

Диссертация выполнена в Институте права Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Башкирский государственный университет

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор Комиссаров Владимир Иванович

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук, профессор Аверьянова Татьяна Витальевна доктор юридических наук, профессор Кустов Анатолий Михайлович доктор юридических наук, доцент Егоров Николай Николаевич

Ведущая организация:

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

       

Защита диссертации состоится: 17 июня 2009 года в 12-00 час. на заседании диссертационного совета Д-212.239.01 в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования Саратовская государственная академия права по адресу: 410056, г. Саратов, ул. Чернышевского, 104 (ауд. 102).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО Саратовская государственная академия права.

Автореферат разослан: л_______________2009 г.

Учёный секретарь

диссертационного совета                                В.Д. Холоденко                

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Состояние и динамика преступности в части наиболее организованных форм, необходимость развития относительно новых институтов уголовно-процессуального права в контексте расширения принципа диспозитивности и сферы процессуального компромисса, доминирующее влияние принципа состязательности в уголовном судопроизводстве, расширение возможностей профессиональной защиты подозреваемых, обвиняемых, качественное методологическое обновление одной из гносеологических основ криминалистической тактики - психологии, эволюционный скачёк систематики науки криминалистики предопределили целесообразность исследования современных процессуальных, нравственных и психологических основ криминалистической тактики. Кроме того, тактические проблемы индивидуального подхода с позиций прикладного изучения личностных особенностей конкретного участника уголовного процесса в целях поиска наиболее оптимальных путей предупреждения возможного и преодоления реального процессуального конфликта средствами криминалистической тактики в свете расширения возможностей достижения компромисса, развития законодательства о защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства (и что особенно важно - механизма его реализации), коллективных форм уголовного преследования по сложным уголовным делам требуют переосмысления в контексте складывающейся современной модели уголовного судопроизводства.

Криминалистическая тактика развивается в новых условиях процессуально-правовой конъюнктуры, которая меняется качественно. По справедливому замечанию профессора И.Л.Петрухина, на смену карательному правосудию в определённых пределах приходит правосудие восстановительное и кардинально меняет парадигму уголовного судопроизводстваЕ 1. При этом данный процесс протекает противоречиво, порою вплетает в свою материю отжившие идеи, наталкивается в своём в целом поступательном развитии на полумеры, им же порождённые. Между тем нельзя не заметить существенного изменения самой модели уголовного судопроизводства, которая движется к состязательности в её классическом выражении через современные смешанные формы процесса.

Криминалистическая наука, вбирая в себя положительный практический опыт уголовного судопроизводства, тем не менее, не всегда достаточно оперативно реагирует на происходящие изменения на законодательном уровне. И эта тенденция вполне оправдана, поскольку, например, недолгое существование процедуры поддержания обвинения в суде следователем так и не породило соответствующие заслуживающие внимания криминалистические рекомендации. Поэтому в рамках данного исследования автор будет придерживаться принципа здорового прагматизма и постоянно увязывать новеллы уголовно-процессуального закона с практикой их применения.

Профессиональная защита по уголовным делам в условиях расширения состязательных начал, развития диспозитивности на различных стадиях уголовного процесса получила дополнительный импульс в реализации своих возможностей. Проведённый нами опрос судей, который можно рассматривать как разновидность метода экспертной оценки (опрос компетентных незаинтересованных лиц), даёт наиболее объективную информацию ввиду того, что анкетирование профессиональных представителей как стороны обвинения (следователей, прокуроров и пр.), так и стороны защиты (адвокатов) усложняет отсев эмоционально зависимых ответов, отягощённых недовольством уголовно-процессуальным законом в целом или в отдельных его частях. Абсолютное большинство (67 %) опрошенных нами судей отметили существенное увеличение возможностей реализации защитительной функции подсудимого с точки зрения современного уголовно-процессуального законодательства, лишь 10 % респондентов убеждены, что такое расширение возможностей носит формальный (в законе, но не на практике) характер; незначительное увеличение названных возможностей констатировали 18 % опрошенных; никаких изменений не увидели 5 % судей.

Существенные изменения происходят и на уровне одной из важнейших основ криминалистической тактики - психологии: психофизиологическая методология отходит на второй план, и современные исследователи в России и за рубежом всё больше склоняются к гуманитарному направлению. В числе основных идей гуманистической психологии особо выделяется постулат о том, что сама сущнность человека постоянно движет его в направлении личнонго роста, творчества и самодостаточности, если только чрезнвычайно сильные обстоятельства окружения не мешают этому2

. Кроме того, многие научные концепции западной научной мысли, прежде безапелляционно критикуемые в силу конъюнктурных соображений и несоответствия доминирующим идеям советского периода, переходят в разряд изучаемых.

Все вышеперечисленные обстоятельства предопределили актуальность исследования и выбор соответствующей темы работы.

Степень разработанности темы. Докторские диссертационные работы, напрямую касающиеся комплексного подхода к рассмотрению процессуальных, нравственных и психологических проблем криминалистической тактики, были подготовлены и защищены задолго до принятия и вступления в законную силу УПК РФ 2001 г. (В.И. Комиссаров, 1989; В.Ю. Шепитько, 1995). В настоящее время накоплен значительный объём практики применения современного уголовно-процессуального законодательства, не избежавшего, как и многие другие предметные комплексы нормативных актов, трансформации и видоизменения. Эти две стороны - правотворческая и правоприменительная - в течение всего времени существования УПК России постоянно находились во взаимно обуславливающем развитии и совершенствовании. Однако, используя в своих исследованиях богатейший теоретический материал, накопленный за многие годы развития криминалистической науки, нельзя забывать, что всякий системно-структурный анализ проблем криминалистической тактики должен включать в себя целый ряд поправочных коэффициентов, предопределённых в настоящее время современной процессуально-правовой конъюнктурой и существенным изменением гносеологических основ науки.

Проблемы развития процессуальных, нравственных и психологических основ криминалистической тактики в той или иной степени были раскрыты в  работах О.Я.Баева, В.П.Бахина, Р.С.Белкина, В.М.Бозрова, А.Н.Васильева, Т.С.Волчецкой, Г.Г.Доспулова, И.Ф.Герасимова, Ф.В.Глазырина, Л.Я.Драпкина, А.В.Дулова, В.А.Жбанкова, А.А.Закатова, Г.А.Зорина, Е.П.Ищенко, Л.Л.Каневского, В.Н.Карагодина, Л.М.Карнеевой, Н.С.Карпова, В.И.Комиссарова, В.Е.Коноваловой, В.Г.Лукашевича, А.А.Леви, М.А.Лушечкиной, С.П.Митричева, И.А.Макаренко, В.А.Образцова, И.Ф.Пантелеева, А.С.Подшибякина, Л.И.Полтавцевой, Н.И.Порубова, Д.П.Поташник, А.Р.Ратинова, Н.А.Селиванова, А.Б.Соловьёва, А.А.Тарасова, С.А.Шейфера, В.Ю.Шепитько, Е.Е.Центрова, С.И.Цветкова, П.П.Цветкова, Н.П.Яблокова и других учёных. В них глубоко и обстоятельно рассмотрены основные проблемы криминалистической тактики советского и постсоветского периода, но системный анализ современного состояния и перспектив развития названного раздела криминалистики в новых условиях как никогда актуален.

Вопросы систематизации криминалистики в целом и криминалистической тактики в частности помимо названных авторов на самом высоком теоретическом и прикладном уровнях исследований в своих работах рассматривали Т.В.Аверьянова, И.А.Возгрин, В.К.Гавло, А.Ю.Головин, А.П.Гуськова, В.Д.Зеленский, В.Я.Колдин, С.И.Коновалов, Е.Р.Россинская, А.М.Ларин, Т.А.Седова, М.В.Стояновский, В.И.Шиканов, А.Г.Филлипов, А.А.Хмыров, А.А.Эксархопуло. Современный анализ действующего уголовно-процессуального закона и практики его применения в контексте целей и задач исследования был предпринят на основе работ В.А.Азарова, А.С.Александрова, А.М.Баранова, А.Д.Бойкова, В.П.Божьева, Л.В.Брусницына, В.М.Быкова, З.Д.Еникеева, О.А.Зайцева, Л.А.Зашляпина, А.В.Кудрявцевой, В.А.Лазаревой, П.А.Лупинской, Ю.К.Орлова, И.Л.Петрухина, М.С.Строговича, В.Д.Холоденко, П.С.Щербы и др.

В свете реализации частных задач раскрытия тактических основ изучения личности участников уголовного судопроизводства, определения правового поведения и его антипода - поведения криминогенного - в качестве объекта познания в тактических целях были проанализированы работы ведущих криминологов и специалистов по уголовному праву Г.Н.Борзенкова, С.В.Бородина, А.И.Долговой, Н.Н.Кондрашкова, В.Н.Кудрявцева, Н.Ф.Кузнецовой, Е.Б.Кургузкиной, Е.К.Флоря и др. Для решения задачи развития тактических приёмов на основе современных достижений психологической науки использованы труды ведущих психологов России и зарубежья Г.С.Абрамовой, Л.К. Аверченко, А.Г.Асмолова, М.Беркли-Алена, Э.Берна, А.А.Бодалева, А.В. Брушлинского, Л.С.Вечер, Ж.Годфруа, В.Ю.Дорошенко, М.И.Еникеева, В.В. Знакова, Л.И.Зотова, Д.Карнеги, В.И.Курбатова, Д.Майерса, К.Маклафлина, Р.И.Мокшанцева, В.М.Николаенко, Н.Н.Обозова, А.В.Петровского, А.Пиза, Е.В.Руденского, С.И.Симоненко, Л.Д.Столяренко, Р.Фишера, Э.Фромма, Э.А.Цветкова, У.Юри и др.

Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования являются теории, концепции и практические рекомендации, развитые в рамках известных научных школ и направлений, прямо или опосредованно связанные с процессуальными, нравственными и психологическими проблемами криминалистической тактики, а также действующее уголовно-процессуальное и уголовное законодательство, практика его применения в контексте реализации тактических приёмов следователями, дознавателями, прокурорами и судьями.

Предметом исследования выступает система теоретических положений и основанных на их познании с учётом практики уголовного судопроизводства закономерностей зарождения, развития и существования тактических приёмов, сферы их применения, систематизации, допустимости и эффективности в свете влияния на эти процессы, явления и факты действующего законодательства, психологии, этики и обобщённой в научных исследованиях теоретической и практической криминалистической деятельности.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования Ц  формирование современной научной концепции криминалистической тактики с сохранением традиционной утилитарной модели обслуживания уголовного преследования и организации судебного разбирательства в свете расширения возможностей защиты и предопределяющего влияния на всё судопроизводство принципа состязательности, а также поступательного развития диспозитивных начал в уголовном процессе, с учётом качественных изменений психологии, как одной из основ следственной и судебной тактики.

Достижение поставленной цели предопределяется решением ряда взаимосвязанных задач:

Ц определения методологических основ познания наиболее актуальных проблем криминалистической тактики;

Ц анализа основных взглядов учёных на систему криминалистической тактики и определения её места в криминалистике, разработки систематики, основанной на криминалистических критериях построения, отвечающей современным требованиям практики уголовного судопроизводства, отражения ее в основном определении теоретической части работы - дефиниции самой криминалистической тактики;

Ц раскрытия содержания индивидуального подхода в криминалистической тактике через определение места тактико-криминалистической его составляющей в системе криминалистической антропологии, объёма и методов познания данных о личности изучаемого участника уголовного судопроизводства;

Ц развития теории типологизации личности участника уголовного судопроизводства с учётом тех внешних проявлений сущности человека, которые позволят дознавателю, следователю при их адекватном познании правильно сориентироваться в ситуации и построить тактику производства процессуального действия;

Ц систематизации и усовершенствования на основе изучения теоретических источников, следственной и судебной практики основных психолого-тактических приёмов установления, поддержания и закрепления состояния готовности к общению, разграничения, не отрицая их взаимосвязи, тактики установления психологического контакта и системы приёмов преодоления конфликта, имеющих более глубинную природу воздействия на мотивационную сферу личности;

Ц построения тактических основ преодоления противодействия расследованию на принципах переговорной тактики с использованием возможностей убеждения посредством разъяснения норм о восстановительных и примирительных процедурах, сделках о признании вины, защите свидетелей, потерпевших и иных участников уголовного судопроизводства, а также обоснования и разработки индивидуально-личностного подхода к решению данной сложной тактической задачи;

Ц разработки понятийного аппарата и рассмотрения соотношения таких категорий, как добросовестное заблуждение, непроизвольные ошибки, лжесвидетельство, лобман, которые в науке интерпретируются по-разному, в силу чего их понимание либо не систематизировано, либо находится в принципиальном противоречии;

Ц переориентации теории распознавания получаемой следователем информации к нуждам криминалистической тактики с позиций комплексного подхода на основании разработки новых и совершенствования имеющихся приёмов выявления и интерпретации признаков и свойств соответствия либо несоответствия сведений действительности, правдивости либо ложности сообщений, наличия либо отсутствия непроизвольных искажений истины;

Ц обоснования формально-юридических и индивидуально-личностных критериев самостоятельности и активности следователя, раскрытия предмета и задач организационно-тактического обеспечения расследования преступлений, а также выработки наиболее эффективных тактических приёмов соответствующей направленности.

Методология и теоретическая база исследования. В основе исследования лежит совокупность знаний, накопленных в рамках различных научных школ и направлений. При этом помимо применения общенаучных, частнонаучных и специальных криминалистических методов научного познания в контексте предмета исследования в условиях качественного изменения психологической науки, нравственной оценки правоприменительной деятельности в уголовном судопроизводстве, значимости современного уголовно-процессуального законодательства, следственной и судебной практики применялись методы, используемые в психологии, судебной этике и уголовно-процессуальной науке. Теоретическая основа работы как отправная методологическая парадигма проводимого исследования отчасти носила комплексный характер в целях различения подходов к рассмотрению указанных проблем разными науками (криминалистикой, криминологией, уголовным правом, уголовно-процессуальным правом, общей психологией, юридической и криминальной психологией и пр.), а также творческой переработки и интерпретации с позиций предназначения криминалистики и в рамках её предмета известных теорий и концепций других отраслей знаний.

Основополагающее значение матрицы применяемых методов имеет диалектический подход к рассмотрению затрагиваемых в диссертации проблем, в материю которого органично вплетаются логические методы познания (анализ и синтез, дедукция и индукция, аналогия и гипотеза), наблюдение, описание, сравнение (в том числе сравнительно-правовой и сравнительно-исторический методы), системно-структурный анализ, моделирование, изучение материалов уголовных дел, обобщение следственной и судебной практики, статистические и социологические (анкетирование следователей, судей, осужденных) методы.

В свете определённого выше предмета исследования предпринят анализ действующего законодательства: Конституции РФ, федеральных законов и постановлений Правительства РФ, а также отечественного уголовно-процессуального законодательства в сопоставлении с международными стандартами и с аналогичным законодательством зарубежных стран.

Эмпирическая основа исследования представлена обобщёнными показателями результатов изучения автором 1100 уголовных дел по специально разработанной анкете, опросов 211 следователей, 243 осужденных, 120 адвокатов, 100 федеральных судей, специализирующихся по уголовным делам. По результатам изучения 1100 уголовных дел были выявлены агрегированные показатели, иллюстративно отражающие основные особенности современной следственной и судебной практики на базе выборки, близкой к структуре преступности, но с учётом требования представительности. Точное копирование выборки дел в соответствии со структурой преступности по показателям современной уголовной статистики было признано в ходе исследования нецелесообразным, поскольку относительное большинство уголовных дел (по общеуголовным корыстным преступлениям) малоинформативны. Поэтому нами был сделан  упор  на  ту  категорию дел, где  приложение тактического арсенала следователя представлено наиболее ярко. В ходе разработки  анкет  для  опросов  следователей, федеральных  судей,  экспертов, осужденных оценивался уровень их компетентности, а те показатели по вопросам, ответы на которые респонденты не могли дать достаточно компетентно, были оценены как диагностические, информирующие об отношении опрашиваемого лица к исследованию и исследователю. Надёжность анкетного метода была усилена процедурами пробных опросов и рецензированием вопросных частей анкет, которые для упрощения процедуры обобщения и интерпретации носили закрытый характер.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в рамках современного действующего уголовно-процессуального законодательства в комплексе с анализом новейших достижений психологической науки проанализированы и систематизированы в самостоятельной концепции, определённой адекватными действительности категориальным аппаратом и практическими рекомендациями для следователей, дознавателей и судей, процессуальные, нравственные и психологические основы криминалистической тактики сегодняшнего дня в качестве комплексной, развивающейся модели, способной к динамическим изменениям в контексте складывающихся теоретической, правовой, криминогенной и правоприменительной ситуаций.

Положения, выносимые на защиту:

1. Разработаны криминалистические критерии систематизации следственной и судебной тактики и выделены соответствующие подсистемы:

а) по степени индивидуализации тактических решений:

Ц универсальная криминалистическая тактика (приемы применения вне зависимости от личностных особенностей участников следственного или судебного действия);

Ц персонифицированная криминалистическая тактика (приемы применяются исключительно с учетом личностных особенностей участников уголовного судопроизводства);

б) в зависимости от назначения тактических приемов следственная тактика может быть разделена на следующие подсистемы:

Ц изобличающая тактика (тактические приемы допущения легенды, косвенного допроса и пр.);

Ц корректирующая тактика (тактические приемы выявления и преодоления непроизвольных ошибок в показаниях, тактика оказания помощи в припоминании забытых фактов);

Ц переговорная тактика (тактика убеждения в необходимости отказа от противодействия расследованию, оказания помощи в раскрытии преступления);

Ц тактика обеспечения, т. е. тактика создания условий для эффективной реализации тактических приемов непосредственного воздействия (распознание ложных показаний, установление психологического контакта и пр.).

2. Признавая высокую значимость разработки тактических приёмов для обеспечения профессиональной защиты по уголовным делам, тем не менее, автор обосновывает утилитарную природу криминалистической науки, онтогенетически предназначенной для обслуживания уголовного преследования и эффективной организации судебного разбирательства. В сложившейся ситуации предлагается два компромиссных выхода из затянувшейся дискуссии о науковедческом определении места тактики профессиональной защиты по уголовным делам в системе отраслей знаний:

Ц тактика и методика защиты по уголовным делам может быть включена своим содержанием в известную процессуально-криминалистическую специальность в ранге отдельной отрасли знаний, как судебная экспертиза или оперативно-розыскная деятельность;

Ц более радикальным разрешением возникшей дискуссии видится рассмотрение тактики и методики профессиональной защиты за пределами процессуально-криминалистической специальности как самостоятельной научной дисциплины.

3. На основе системно-структурного подхода предлагается современное определение криминалистической тактики. Криминалистическая тактика как раздел науки криминалистики представляет собой систему научных положений, в рамках которых с использованием данных специальных наук познаются закономерности отношений и взаимосвязей системы лицо, осуществляющее уголовное преследование, организующее судебное разбирательство, - следы преступления, доказательства, участники уголовного судопроизводства, на основе чего с соблюдением критериев законности, этичности и научной состоятельности вырабатываются приемы общего и частного характера, направленные на организационное обеспечение уголовного процесса, наиболее эффективное собирание, исследование, проверку и использование тактически значимой информации в типичных ситуациях производства расследования (либо судебного следствия) в целом и отдельных следственных и судебных действий в частности.
4. Под тактическим приемом следует понимать рекомендованный криминалистикой и практикой расследования и разрешения уголовных дел соответствующий требованиям закона и морали наиболее эффективный в данной ситуации способ осознанного поведения лица, осуществляющего доказывание, направленный на оптимизацию расследования (судебного следствия) в целом и (или) производства отдельных следственных (судебных) действий.
5. Обосновывается, что криминалистически значимыми могут быть признаны лишь те классификации тактических приёмов, которые во многом будут способствовать комплексному рассмотрению отдельных направлений развития криминалистической тактики. В частности, тактические приёмы могут быть классифицированы по степени автономности (самостоятельности) на две группы:

Ц тактические приёмы, всегда интегрированные в тактические комбинации, вне которых не имеют самостоятельной познавательной ценности (устойчиво-зависимые приёмы). Например, тактические приёмы допущение легенды, пресечение жи являются прологом к изобличению;

Ц тактические приёмы, которые могут быть интегрированы в тактические комбинации в зависимости от ситуации и требований целесообразности, но всегда имеют самостоятельную познавательную ценность (относительно-зависимые приёмы). В частности, тактические приёмы предъявления доказательств, перефразы имеют самостоятельное познавательное значение.

В зависимости от характера решаемых задач можно выделить следующие группы тактических приёмов3:

Ц приёмы коммуникативной направленности. Данная группа приёмов направлена на реализацию принципов эффективного межличностного общения, установление психологического контакта и преодоление конфликта. Следует также отметить, что данное направление тактического воздействия не может ограничиваться сугубо коммуникативной составляющей, ввиду чего термин коммуникативная направленность является, по нашему мнению, определяющим, но, тем не менее, весьма условным, поскольку необходимо также учитывать перцептивную и интерактивную стороны общения;

Ц организационно-управленческие приёмы. Направленность данных приёмов определена профессионально-ценностными ориентирами повышения эффективности совместной деятельности в расследовании и раскрытии преступлений;

Ц приёмы диагностического характера, т. е. приёмы, позволяющие распознать достоверность сообщаемой информации, определить относимость данных к делу и пр.;

Ц приёмы обеспечения эффективности, т. е. приёмы, создающие условия для реализации других тактических рекомендаций;

Ц приёмы общения второго рода. Следователь, находящийся на месте происшествия, распознаёт психологическую сторону расследуемого события (мотивы, цели и пр.) на основе следов, отражающих поведение преступника.

В зависимости от соотношения тактических приёмов и допустимого риска можно выделить следующие две основные группы приёмов, которые во многом определяются фактическим положением:

Ц тактические приёмы, применяемые в условиях реального тактического риска;

Ц тактические приёмы, применение которых не отягощено возможностью наступления негативных последствий.

Таким образом, от правильного понимания системы криминалистической тактики, места тактического приёма и объёма данного понятия во многом зависят сфера, направление и концептуальность каждого исследования.

6. Под критерием допустимости тактического приёма следует понимать его неотъемлемый признак, который помимо выполнения сугубо содержательной функции (характеризует объём понятия критерий) играет двуединую роль: 1) служит мерилом разграничения допустимого и недопустимого поведения в деятельности по расследованию и раскрытию преступлений, а также в ходе судебного рассмотрения уголовного дела; 2) является методологическим принципом в разработке и совершенствовании тактических приёмов криминалистики. При этом назначение критерия допустимости в плане разграничения допустимого и недопустимого поведения в практике уголовного судопроизводства можно назвать внешней, практической, функцией, тогда как второе направление его использования - внутренней, методологической, функцией.
7. Под следственной ситуацией необходимо понимать складывающуюся на определённых этапах расследования и (или) подготовки и производства отдельных следственных действий систему условий, детерминированных объективными и субъективными факторами, определяющих направление расследования в целом и (или) тактику отдельных следственных действий в частности.
8. Обосновывается, что пределы познания данных о личности участника уголовного судопроизводства определяются сообразно характеру затрагиваемых знаний: 1) межотраслевые; 2) внутриотраслевые. Кроме того, они могут быть продиктованы соответствующим уровнем исследования в рамках криминалистического познания (внутриотраслевое направление):

Ц криминалистическая антропология (общий уровень), т. е. исследование человека как объекта криминалистического познания во всех проявлениях его естества;

Ц криминалистическая персонология (частные теории о личности первого уровня), т. е. теория изучения личности применительно к сторонам в уголовном судопроизводстве (участники на стороне защиты и участники на стороне обвинения и пр.);

Ц криминалистическое учение о личности конкретных участников уголовного процесса - подозреваемого и обвиняемого, свидетеля, потерпевшего и пр. (частные теории второго уровня).

9. Установлено, что пределы изучения личности в тактических целях диктуются критериями допустимости и требованием целесообразности, а также определённой предметной областью, т. е. перечнем личностной информации, подлежащей доказыванию и установлению. При этом под необходимой (целесообразной относительно достижения ожидаемого тактического эффекта от проводимых процессуальных действий) личностной информацией следует понимать сведения об особенностях характера, темперамента, ценностной ориентации и мотивационной сферы в целом, социальных ролях, социальном и социально-демографическом статусе конкретного человека, позволяющие правильно оценить его отношение к процессу данного расследования, конкретному следователю, правоохранительным и судебным органам в целом.
10. Общая схема тактически значимых сведений о личности участника уголовного процесса может быть представлена в следующем виде:

Ц сведения о социально-демографических особенностях участника уголовного судопроизводства (возраст, национальность и владение национальным языком уголовного судопроизводства России, семейное положение, уровень образования);

Ц данные о социально-ролевых особенностях участника уголовного судопроизводства (профессия и род занятий, увлечения, характер взаимоотношений в семье, на работе, референтной группе, факты прежней судимости, склонность к употреблению алкоголя и наркотиков, принадлежность к организованным преступным группировкам, экстремистским организациям, нетрадиционным религиозным культам, участие в военных операциях на территории России и за её пределами, обладание специальными знаниями, имеющими значение в контексте выполнения задач уголовного преследования и реализации защитительных мер, наличие определённых признаков социальной деформации основных жизненных позиций и пр.);

Ц информация о социально-психологических особенностях личности участника уголовного судопроизводства (ценностные ориентации, мотивационное ядро личности, субъективное отношение к правовым ценностям и правоохранительным органам, суду, государственным органам в целом, уровень правовой культуры и правосознания, конформность, внушаемость, наличие психических девиаций и т. п.).

11. Раскрывая содержание методов изучения личности участников уголовного судопроизводства в связи с практикой их реализации на основе анализа результатов изучения уголовных дел и проведённых опросов, особое внимание автор уделяет методу наблюдения. При этом в зависимости от общей характеристики воспринимаемого объекта наблюдение следователя, дознавателя, судьи может быть классифицировано на три вида: 1) наблюдение за явлениями (проявления человеческой активности); 2) наблюдение за процессами (наблюдение в динамике, например за характером протекающих познавательных и эмоциональных процессов во внешних проявлениях); 3) наблюдение за фактами и событиями.
12. Не умаляя значения работ криминалистов, в разное время предлагавших разноплановые видовые характеристики личностей участников уголовного судопроизводства на основе современных их периоду исследования достижений криминологии, общей и криминальной психологии, доказывается необходимость типологизации, построенной с учётом современных достижений психологии гуманитарного направления. Между тем наиболее оправдана та типологизация личностей участников уголовного судопроизводства, которая отвечает трём критериям: 1) научная обоснованность с точки зрения современных достижений психологии; 2) соответствие типологических единиц основе основ каждой личности - характеристике её общей направленности и мотивационного ядра; 3) практически-прикладная познаваемость личностных особенностей участников уголовного судопроизводства через призму заявленной типологии.
13. На защиту выносится авторское определение конфликтной ситуации, складывающейся в процессе расследования, которую необходимо определять как столкновение интересов и (или) взглядов лица, осуществляющего расследование, и иных участников уголовного судопроизводства, сказывающееся на процессе установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, а также фактов, прямо или косвенно с ними связанных.
14. С позиций комплексного подхода на основе разработки новых и совершенствования имеющихся приёмов выявления и интерпретации признаков и свойств жи, правды, наличия либо отсутствия непроизвольных искажений истины переориентирована к нуждам криминалистической тактики теория распознавания получаемой следователем информации. Преодолена однобокость, присущая многим исследованиям в данном направлении, которые ориентированы лишь на отдельную сторону анализа показаний - ложь, непроизвольные искажения действительности, и не учитывают признаки и свойства явлений-антиподов - правдивых сообщений и сведений, не отягощённых добросовестным заблуждением. Нельзя рассматривать распознавание как самоцель или новую универсальную парадигму научной и практической деятельности. Должна работать система распознавание - интерпретация (осмысление), выводы - принятие решения - действие. Что касается понимания сущности распознавания, интерпретации (осмысления) и формулировки выводов, то их можно рассматривать в единстве алгоритмизированного процесса формирования оснований для дальнейшего направления расследования, а также как конечную цель в познании объективной действительности. Распознавание представляет собой выделение свойств признаков познаваемого объекта (обстановки на месте происшествия, показаний допрашиваемых и пр.) и отнесение их к определённой группе, классу, установление тождества для решения частных задач получения ориентирующих, промежуточных или конечных знаний об исследуемых в ходе уголовно-процессуального познания фактов.
15. Основанием для организации переговоров с профессиональным защитником может послужить любая из ситуаций наиболее вероятного сотрудничества с ним и прямого или косвенного его содействия расследованию, которые можно типологизировать в зависимости от степени практической значимости:

а) ситуация конфликта между защитником и его подзащитным, когда подзащитный не желает или не способен понять в силу слабого правосознания правильность позиции защитника с точки зрения использования исключительно законных методов и прочности обвинительной позиции, которую можно смягчить, но не развенчать;

б) конфликт между защитником и его подзащитным, когда подзащитный не способен понять правильность позиции защитника в силу отставания в развитии, несовершеннолетия либо наличия различного рода психических девиаций, но может согласиться с ней под воздействием авторитета адвоката;

в) ситуация конфликта защитника и его подзащитного с другими соучастниками преступления, проходящими по данному делу в качестве подозреваемых, обвиняемых, или с ещё не установленными, а также с иными заинтересованными лицами. В этом случае перспектива оговора со стороны соучастников и иных заинтересованных лиц - один из весомейших в тактическом плане аргументов для использования собственных показаний подозреваемым, обвиняемым как средства защиты от несправедливого обличения;

г) ситуация самооговора подзащитного, в сути которой следователь заинтересован объективно разобраться в не меньшей степени, чем защитник, оказывающий, к тому же, необходимую помощь в этом направлении.

16. На базе предпринятого анализа различных подходов к пониманию психологического контакта автор даёт определение, наилучшим образом отвечающее дифференцированному подходу к рассмотрению тактики установления готовности к общению во взаимосвязи, но с учётом различий с теми тактическими приёмами убеждения, которые используются в целях преодоления конфликта. Психологический контакт представляет собой такое состояние общения, при котором коммуникатор и реципиент проявляют готовность к обмену и восприятию информации, исходящей друг от друга.
17. На основе широкого использования теоретических источников и необходимого объёма эмпирического материала автор делает вывод о том, что в предмет конфликтов, возникающих в ходе осуществления криминалистической деятельности, интегрированы процесс собирания, проверки и оценки криминалистически значимой информации, а также сама эта информация, по поводу чего сложилось противостояние, создающее угрозу возможности самого уголовного преследования причастных к совершению преступления лиц, а также возможности установления события преступления и иных обстоятельств, поименованных в ст. 73 УПК РФ. Объект конфликтной ситуации следует понимать как характер складывающихся межличностных отношений в ходе возникновения, развития и разрешения конфликта.
18. С позиции использования в тактических целях проанализированы нормы об обеспечении защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, высказаны предложения об усовершенствовании названного института в контексте отказа от двойных стандартов и разной степени защищённости судей, сотрудников правоохранительных и контролирующих органов в сравнении с другими участниками уголовного процесса.
19. Сформулировано определение организационно-тактического обеспечения процесса расследования преступлений. Организационно-тактическое обеспечение процесса расследования - одна из составляющих организации расследования в целом, представляющая собой систему рекомендаций и приёмов по созданию в ходе расследования в зависимости от сложившейся или прогнозируемой ситуации необходимых условий для точного определения ориентиров расследования, этапов решения тактических задач, эффективного выбора стиля руководства, распределения компетенций среди конкретных участков уголовного преследования в рамках работы следственных групп и при производстве сложных следственных действий, наилучшего взаимодействия следственных органов и их должностных лиц в рамках коллективных мероприятий, связанных с доказыванием и осуществлением уголовного преследования.
20. Обосновываются типологические модели форм взаимодействия в процессе расследования преступлений. Все формы взаимодействия в зависимости от конкретных задач могут быть отнесены к различным группам, поэтому необходимо прибегнуть к соответствующей типологизации: 1) взаимодействие по определению субъектного состава расследования (привлечение к участию в следственных действиях сотрудников органа дознания, поручение производства конкретному следователю, определение состава следственной группы, передача уголовного дела другому следователю, определение подследственности при соединении дел, подследственных разным органам предварительного расследования, и др.); 2) взаимодействие в ходе реализации контрольных функций и согласительных процедур (проверка руководителем следственного органа материалов уголовного дела и отмена им незаконных и необоснованных постановлений следователя, отстранение следователя от дальнейшего производства расследования, утверждение постановления следователя о прекращении производства по уголовному делу, возвращение уголовного дела следователю с указаниями о производстве дополнительного расследования, получение следователем согласия руководителя следственного органа на производство ряда следственных действий и возбуждение перед судом ходатайства об избрании, продлении, отмене либо изменении меры пресечения и, соответственно, выражение такого согласия и пр.); 3) взаимодействие в ходе реализации прямого содействия расследованию (при реализации правомочия следователя давать органу дознания в случаях и в порядке, установленных УПК России, обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, аресте, о производстве иных процессуальных действий, а также получать содействие при их осуществлении; взаимодействие в ходе работы следственной группы и др.). Необходимо признать условность разграничения приведённых выше типологических единиц, так как, например, отстранение следователя от дальнейшего производства расследования ввиду нарушения им требований УПК РФ является результатом реализации со стороны руководителя следственного органа контроля за соблюдением законности, а также связано с определением субъектного состава расследования.

Взаимодействие может осуществляться по вертикали (отношения власти и подчинения, руководства и исполнения) и по горизонтали (отношения одного уровня). При этом отношения по вертикали могут носить распорядительно-управленческий (указания и письменные поручения со стороны субъекта управления), организационно-координационный (расстановка сил и средств, определение компетенций) или контрольно-удостоверительный (реализация контроля со стороны руководителя следственной группы, руководителя следственного органа, прокурора, выражение согласия на производство отдельных процессуальных действий в случаях, предусмотренных уголовно-процессуальным законодательством) характер.

Взаимодействие по горизонтали может быть типологизировано по иерархии соответствующего уровня: 1) уровень руководства (например, отношения между равноправными руководителями одновременно и в основном независимо друг от друга идущих расследований по разным эпизодам преступной деятельности, но прямо или косвенно пересекающихся по отдельным моментам); 2) уровень исполнения (например, взаимодействие следователей-исполнителей одной следственной группы); 3) вспомогательный уровень (например, взаимодействие лиц, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность и находящихся на одном иерархическом уровне).

По времени осуществления взаимодействие может быть типологизировано на три вида: 1) кратковременное (в рамках производства отдельного процессуального действия и подготовки к нему); 2) долговременное (на период отдельных существенно значимых этапов или на время всего расследования в целом); 3) постоянное (взаимодействие внутри постоянно действующих следственных групп, специализирующихся по делам об убийстве).

21. В качестве ключевого звена в любой сфере познания на этой стадии предварительного расследования предлагается рассматривать следователя, от процессуальной независимости и компетентности которого зависит сама возможность использования тактических приёмов. Отсюда делается вывод о необходимости повышения статуса следователя на основании ряда организационно-правовых мероприятий:

Ц избавление от ведомственной разобщённости и реальное, а не на бумаге, функционирование следственного комитета;

Ц определение социальных и иных гарантий для обеспечения соответствия уровня заработной платы следователя степени напряжённости и сложности его труда;

Ц организация профессионального отбора на должность следователя со студенческой скамьи при поступлении на работу и в ходе профессиональной деятельности на период аттестации;

Ц обеспечение независимости следователя и его защищённости от влияния коррумпированных чиновников и представителей преступного мира.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что представленная концепция криминалистической тактики основана на криминалистических основаниях её систематизации с позиций целесообразности и назначения, развитии индивидуального подхода в тактических целях, определении рекомендаций по распознаванию получаемой информации в ходе доказывания по уголовному делу, эффективном поиске путей выхода из конфликта на основе переговоров.

Автором обоснованы концептуальные идеи индивидуального подхода к тактике производства вербальных следственных действий, развития направления переговорной тактики как составляющей криминалистического обеспечения достижения процессуального компромисса, распознавания как первоосновы всестороннего подхода к определению степени достоверности получаемой информации.

Результаты проведённого исследования могут быть использованы и учитываться в ходе модернизации уголовно-процессуального законодательства в свете развития института уголовного преследования, обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, а также в процессе совершенствования правоприменительной практики по направлению повышения эффективности работы следственного аппарата, государственных обвинителей и судов.

Материалы диссертации могут послужить основой для дальнейшей научно-исследовательской деятельности по данному или смежным направлениям, а также заслуживают рационального использования в учебной деятельности в целях углублённого изучения криминалистики и науки уголовно-процессуального права студентами вузов, аспирантами и слушателями курсов повышения квалификации.

Апробация результатов исследования. Теоретические положения, практические рекомендации и предложения по совершенствованию законодательства нашли отражение в двух монографиях, двух учебных пособиях, более 50 научных статьях и тезисах докладов на конференциях.

Автором разработан и преподаётся спецкурс Основы профессионального общения следователя, а одноимённое учебное пособие было рекомендовано Учебно-методическим объединением по высшему юридическому образованию (2005) для студентов вузов, обучающихся по специальности Юриспруденция. Выводы и предложения автора широко применяются в следственной, обвинительной и судебной деятельности, а также в учебном процессе Института права ГОУ ВПО Башкирский государственный университет, ГОУ ВПО Уфимский юридический институт МВД России и др., что подтверждают соответствующие акты внедрения.

Результаты исследований докладывались автором и получили положительные отзывы на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях: Современная преступность: состояние, тенденции, средства преодоления (Екатеринбург, 1999); Всеобщей декларации прав человека - 50 лет (Уфа, 2002); л50 лет в криминалистике. К 80-летию со дня рождения Р.С.Белкина (Воронеж, 2002); Актуальные проблемы реформирования экономики и законодательства России и стран СНГ - 2002 (Челябинск, 2002); Актуальные проблемы криминалистики на современном этапе (Уфа, 2003); Проблемы раскрытия преступлений в свете современного уголовно-процессуального законодательства (Екатеринбург, 2003); Актуальные проблемы криминалистики (Харьков, 2003); Криминалистические чтения, посвящённые 100-летию со дня рождения Б.И.Шевченко (Москва, 2004); Проблемы укрепления законности и правопорядка в современных условиях (Уфа, 2006).

Структура и объём диссертационного исследования предопределены его целями и задачами. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, библиографии и приложений. Общий объём работы соответствует предъявляемым требованиям.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе Концептуальные положения формирования криминалистической тактики раскрываются методологические основы предпринимаемого исследования с позиций системного подхода через определение основных категорий в авторской интерпретации. В главе находят развитие научно состоятельные подходы к определению системы криминалистической тактики, анализируются понятия тактический приём, тактическая рекомендация, следственная ситуация и пр.

Признавая подчинённость криминалистических приёмов праву, диссертант предлагает рассматривать назначение криминалистики в свете реализации идей справедливости в уголовном судопроизводстве. Обеспечение высокого уровня гарантий прав и законных интересов личности и справедливости в целом в уголовном судопроизводстве - это наиважнейшее направление, которое способно эффективно функционировать только в том случае, если ни одна из  правовых наук не будет иметь внутренних противоречий по каждому конкретному направлению в рамках чётко определённых задач, а практика правоприменения не станет прямым противопоставлением букве и духу закона. В этой связи предлагается систему луголовное право - уголовно-процессуальное права - криминалистика привести к общей универсальной утилитарной функции: всякая законодательная инициатива в сфере борьбы с преступностью и соответствующая правоприменительная практика должны  в полной мере отвечать идеалам справедливости.

Критически осмысливаются встречающиеся в литературе современные концепции, развивающиеся в духе законотворческой реформаторской практики. Полный отказ от истины как конечной цели доказывания (нельзя отождествлять с назначением уголовного судопроизводства в целом), в том числе посредством использования софизмов типа консенсуальная истина, конвенциальная истина, нельзя признать обоснованным. А исключение из числа принципов всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела в связи с его неуниверсальностью, определение узкой преследовательской функции следователя, дознавателя, прокурора создали заведомо опасные ориентиры.

Методологические основы познания в свете современной процессуально-правовой конъюнктуры и необходимости сохранения объективного научного подхода в исследовании наиболее актуальных проблем криминалистической тактики раскрываются посредством следующих принципиальных положений:

1. Всесторонность, полнота и объективность по-прежнему определяют основные направления развития криминалистической тактики, поскольку истина, по нашему мнению, остаётся единственно возможным ориентиром уголовно-процессуального познания. Другое дело, что развитие сферы процессуального компромисса через сделки с правосудием, расширение примирительных процедур обвинения и защиты обуславливает развитие специфического направления тактического обеспечения уголовного судопроизводства - тактику ведения переговоров, которая не всегда решает задачу практически-прикладного сопровождения доказывания, а в не меньшей степени работает на достижение не противоречащего уголовному и уголовно-процессуальному законодательству консенсуса обвинения и защиты. Всё это связано с тем, что определяется со всей очевидностью относительно новое направление достижения назначения уголовного судопроизводства, которое далеко не всегда связано с доказыванием (чаще в усечённом виде, как аргумент стороны уголовного преследования в плане демонстрации возможностей по доказыванию) - достижение компромисса между сторонами обвинения и защиты. В связи со сказанным, криминалистическая наука должна своими рекомендациями обеспечивать два нетождественных направления уголовного процесса: 1) доказывание по уголовному делу и установление истины; 2) достижение процессуального компромисса.
2. Следователя необходимо рассматривать как объективного исследователя, а не преследователя в чистом виде. Противопоставление одной составляющей (исследовательской) другой (преследовательской) оправдано лишь настолько, насколько первая объективна и не приемлет конъюнктуры, а вторая, напротив, узкоориентирована.
3. Криминалистика должна ориентироваться на содействие достижению наиважнейшей социальной ценности уголовного судопроизводства - справедливости. На этом должны быть сконцентрированы современные исследования, в том числе в области криминалистической тактики.

В настоящее время предмет криминалистки, её назначение претерпевают влияние исследований, которые можно назвать если не реформаторскими, то ревизионными. Пересмотр предметных и методологических основ криминалистической тактики в основном базируется на изменениях в уголовно-процессуальном законодательстве, качественно новом скачке в развитии ряда специальных наук (психологии, кибернетики и др.), питающих криминалистику, а также на ревизионных подходах к системе науки в целом. Однако криминалистка не может немедленно и с необходимостью реагировать на все без исключения изменения в уголовно-процессуальном законодательстве, поскольку дистанцируется от него практикой правоприменения, которая как никогда ранее выполняет сегодня функцию своего рода катализатора жизнеспособности или мертворождённости законодательных новелл.

Система криминалистической тактики представлена общими положениями и тактикой следственных и судебных действий. В то же время система следственных действий есть несомненное процессуально-правовое основание систематизации, тогда как криминалисты мало внимания уделяют собственно криминалистическим критериям. Поэтому в учебной литературе, которая вся без исключения приняла систематизацию следственной тактики по видам производимых следственных действий в качестве основной, игнорируются собственно криминалистические основания классификации различных комплексов тактических приёмов. Диссертант предлагает систематизацию, основанную на криминалистических критериях её построения (индивидуализация тактических решений и назначение тактических приёмов).

В самом общем виде систематизация представляет собой процесс упорядочения (придания целостного единства взаимосвязанных, образующих систему элементов) теоретико-прикладных знаний, исследований, теорий, концепций, гипотез, категорий на основе типологических и классификационных принципов с учётом внешних и внутренних детерминационных факторов в целях сохранения и развития методологически обоснованного направления исследования. В этой связи аргументированно критикуются взгляды известных учёных об упразднении изобличающей тактики, о прекращении существования криминалистической тактики для суда, о так называемой состязательной криминалистике и о прямой и непосредственной интеграции в криминалистическую тактику тактики профессиональной защиты.

В современном состоянии развития системы криминалистической тактики выявлены следующие общие тенденции:

1. Экспансивность, т. е. расширение области разработки и реализации тактических рекомендаций и приемов за счёт тех сфер применения, которые весьма дискуссионны в методологическом плане (тактика профессиональной защиты) либо действительно заслуживают пристального внимания со стороны криминалистов (тактика обеспечения безопасности в уголовном судопроизводстве).
2. Приспосабливаемость, т. е. корреляционно-зависимое от практики расследования, раскрытия и судебного рассмотрения уголовных дел под влиянием современного уголовно-процессуального законодательства свойство видоизменяться, которое в настоящее время носит скорее не качественный (сфера реализации тактических положений), а количественный характер (например, сокращение объёма исследований в сфере изобличающей тактики ввиду законодательного расширения защитительных возможностей).
3. Симбиозивность - взаимное обогащение во взаимодействии с другими разделами криминалистической науки, и как следствие - качественно новое рассмотрение структуры криминалистической тактики.
4. Прагматичность - каждый новый структурный элемент системы определяется не только требованиями закона и практики, но и целесообразностью.
5. Эклектичность - тенденция объединения различных взглядов, идей, теорий, концепций в целях совершенствования и развития тактики следственных и судебных действий при наличии неразрешённых противоречий.

На основании имеющихся в теории криминалистики определений категории криминалистическая тактика выделяются наиболее бесспорные и непротиворечивые основные признаки рассматриваемого понятия: 

1. системный характер приёмов, рекомендаций, научных положений (Р.С.Белкин, А.Н.Васильев, И.Ф.Герасимов, В.И.Комиссаров, Н.П.Яблоков и др.);
2. подсистемный характер самого раздела криминалистическая тактика, являющегося неотъемлемой частью науки криминалистики (И.Ф.Крылов, И.А.Возгрин, В.И.Комиссаров, Н.П.Яблоков и др.);
3. целевое назначение - повышение эффективности деятельности по расследованию и судебному разбирательству уголовного дела;
4. относительная автономность криминалистической тактики, которая определяется базовыми науками, гносеологической основой (А.Н.Васильев, ранние работы В.И.Комиссарова и др.), либо посредством указания сферы реализации (И.Ф.Герасимов).

В свете рассматриваемых подходов предлагается определение криминалистической тактики, наибольшим образом отвечающее современным требованиям. Криминалистическая тактика предстает не простой совокупностью приемов, а прежде всего является системой научных положений. Тактические приемы становятся результатом научного познания системы лицо, осуществляющее уголовное преследование, организующее судебное разбирательство, - следы преступления, доказательства, участники уголовного судопроизводства и входят в содержание криминалистической тактики как конечный продукт проведённых исследований. Такой подход представляется наиболее обоснованным, поскольку ни один раздел науки не может выглядеть лишь как совокупность результатов исследования и включает в себя гносеологические принципы данной сферы знаний, их методологическую основу.

Тактический  приём  и  рекомендация также рассматриваются с позиций системного подхода. Тактический приём - одна из важнейших теоретико-прикладных категорий, от правильного понимания которой зависит выбор основных направлений исследований и их объём, классификация приёмов и система криминалистической тактики в целом, соотношение этого понятия с уголовно-процессуальной нормой и пр. При этом тактический приём рассматривается в системе правоприменения, поскольку реализация всякого тактического приёма - составляющая правового поведения лица, осуществляющего расследование, организующего судебное разбирательство.

Предпринят анализ основных свойств-признаков тактического приёма, в числе которых особо выделяются критерии допустимости. О критериях допустимости тактических приёмов мы можем говорить в широком и узком смыслах. В узком смысле критерий допустимости рассматривается в практике расследования и судебного разбирательства как мерило допустимого тактического поведения лиц, участвующих в доказывании. В широком смысле критерий допустимости представляет собой оценочный параметр практического поведения, а также методологический принцип научных разработок.

Исходя из данного понимания критерия допустимости, следует разграничивать его с теми признаками тактического приёма, которые отражают его сущность, но критериями допустимости, собственно говоря, не являются.

В литературе нередко встречается смешение этих понятий, которое трудно признать оправданным: если критерий носит оценочный, внешний характер по отношению к тактическому приёму, одновременно являясь его неотъемлемой характерологической особенностью, то обычные свойства тактического приёма (рекомендательность, осознанность и пр.) отражают лишь его содержательную сторону.

При этом назначение критерия допустимости в плане разграничения допустимого и недопустимого поведения (служит мерилом разграничения допустимого и недопустимого поведения в деятельности по расследованию и раскрытию преступлений) в практике уголовного судопроизводства можно назвать внешней, практической функцией, тогда как второе направление его использования (является методологическим принципом в разработке и совершенствовании тактических приёмов криминалистики) - внутренней, методологической функцией.

Раскрывается понятие тактического приёма и критерия допустимости, критически анализируются встречающиеся в исследованиях отдельных авторов противопоставления одних критериев другим, подмена критерия свойством тактического приёма, которое никак не влияет на оценку возможности применения данной рекомендации.

На основе признания того, что от правильного понимания места тактического приёма и объёма данного понятия во многом зависит сфера, направление и концептуальность проводимого исследования, предлагаются классификационные системы тактических приёмов, которые имеют сугубо криминалистическое происхождение, определены необходимостью совершенствования следственной и судебной практики и в полной мере отвечают современному состоянию и перспективам развития криминалистической тактики.

Следственная ситуация рассматривается в системе с принятием тактического решения. Ситуационный подход в расследовании и раскрытии преступлений по-прежнему остаётся ведущим, но на уровне тактики производства так называемых коммуникативных следственных действий всё более отчётливо прослеживается индивидуально-личностная интерпретация принятия тактических решений. Иными словами, в криминалистической тактике наметились исследования складывающихся ситуаций в свете доминирования в формировании последних индивидуальных особенностей участвующих в производстве расследования лиц. Можно сказать, что в развитии ситуационного подхода в современных исследованиях превалируют индивидуально-личностные тенденции.

Следственную ситуацию в целях решения задач проводимого исследования предлагается рассматривать в двух аспектах: 1) следственная ситуация - элемент предмета уголовно-процессуального познания по конкретному уголовному делу, т.е. своего рода фактическое основание к принятию решений в выборе наиболее оптимальных направлений расследования и эффективной тактики следственных действий; 2) следственная ситуация - научная категория, результат типологизации, т. е. метода, основанного на выявлении сходства и различий на фактологическом уровне (по результатам изучения эмпирической базы - уголовных дел, опроса следователей, осужденных и пр.) с целью создания лидеальной модели. Соотношение этой типологической единицы (типичной ситуации расследования) с фактической ситуацией - необходимый элемент оценки последней. Анализ основных подходов в теории следственных ситуаций позволил прийти к авторскому определению этой принципиально важной категории, которое наиболее отвечает исследованиям в области криминалистической тактики.

Оценка следственной ситуации находится в неразрывной связи с принятием тактического решения. В общем виде процесс решения задач расследования может быть представлен в виде следующих этапов: 1) анализ фактических сведений о преступлении и лице, его совершившем, иных элементах предмета доказывания, интеллектуальных и материальных ресурсах, которыми располагают органы расследования, особенностей поведения участников уголовного судопроизводства, т. е. в целом - условий расследования (следственной ситуации); 2) определение искомой информации, уяснение сути поставленных задач; 3) сопоставление фактической ситуации с типичными ситуациями расследования и тактикой производства следственных действий; 4) анализ действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства, рекомендаций криминалистики в контексте решаемой задачи; 5) выбор наиболее оптимального направления деятельности.

В предпринятом исследовании не ставилась цель дать ответы на все дискуссионные вопросы, касающиеся следственных ситуаций, принятия и осуществления тактических решений, поскольку предлагаемые категории и предпочтение тех или иных подходов, концепций преследовали одну цель - разработку категориального аппарата в соответствии с соблюдением принципа валидности методологии научного поиска. Поэтому теоретические положения нередко выполняли сугубо методологическую функцию в свете затрагиваемой темы.

Вторая глава Индивидуально-личностный подход в криминалистической тактике в свете новейших психологических исследований посвящена рассмотрению проблемы решения тактической задачи изучения личности участников уголовного судопроизводства посредством применения наиболее эффективных методов на основе взвешенного типологического подхода.

Одной из первопричин  современного развития криминалистической тактики является резкий лэволюционный скачёк социально-психологических изысканий в сфере разработки проблем теории личности. Среди важнейших оснований такого развития особо стоит выделить  возросший интерес криминологов к исследованию личности преступника. Однако в отечественной психологии и криминологии появление концепций, которые представлены западной научной мыслью, создает определенные трудности в выборе общепризнанных положений. В этой связи личностные характеристики участвующих в деле лиц в исследовании рассмотрены с различных позиций.

Пределы познания данных о личности участника уголовного судопроизводства определяются сообразно характеру затрагиваемых знаний: 1) межотраслевой; 2) внутриотраслевой. Предлагается рассматривать криминалистическое учение о личности участников уголовного судопроизводства с позиций соответствующего уровня научного познания.

В характеристике сведений, определяющих ориентир процессуально-криминалистического познания данных о личности, доминируют те, которые имеют значение для квалификации содеянного и определения справедливого наказания. Тактическая сторона вопроса стоит как бы на втором плане, но это не означает, что названное направление использования данных о личности имеет второстепенное значение. В работе предлагается общая схема тактически значимых сведений в авторской интерпретации.

Методы изучения данных о личности участника уголовного судопроизводства представлены на основании принципов деятельностного подхода. Особой формой поведения выступает речевая деятельность. Именно в процессе общения первого рода (непосредственные межличностные отношения) информация о собеседнике передается по нескольким каналам: 1) вербальный источник информации (смысловое наполнение сообщений; обороты речи, присущие представителям определенных профессий или иных социальных общностей; манера изложения информации и пр.); 2) невербальный источник информации (жесты, мимика, пантомимика, тон, напряжённость, ускоренный или замедленный темп речи и иные проявления эмоциональной окрашенности сообщений); 3) перцептивный канал (рефлексия). Все перечисленные потоки информации, по которым можно изучать личность человека, находятся в тесном взаимодействии. Разграничение их порой носит весьма условный характер.

Изучение личности является задачей, которую следователю приходится решать в ходе всего процесса расследования. Как показывают результаты анализа 1100 уголовных дел, нередко следователи изучение личности подозреваемого, обвиняемого начинают с момента первого допроса в качестве подозреваемого (17 %), несколько реже - сразу после возбуждения уголовного дела (8 %), но, к сожалению, чаще всего изучение личности причастного лица было начато лишь после предъявления обвинения (19 %) либо носило сугубо формальный и крайне запоздалый характер (56 %). В целях изучения личности подследственного изымаются производственные и бытовые характеристики одновременно в 28 % случаев, только производственная характеристика - в 2 % случаев, либо только бытовая характеристика - в 1 % случаев. Лишь в 13 % случаев характеристики не были истребованы по объективным причинам (подследственный на момент совершения преступления нигде не работал и не имел определенного места жительства), а в 56 % случаев характеристики не были истребованы по причине формального, халатного отношения к процессу расследования со стороны самого следователя. Такое запоздалое или формальное изучение личности подозреваемого, обвиняемого может иметь крайне неблагоприятные последствия не только в тактическом плане, но и в осложнениях процессуального свойства.

Изучение личности участника уголовного судопроизводства имеет огромное практическое значение в свете оптимизации применения тех или иных криминалистических рекомендаций. Однако на практике изучению личности подозреваемого, обвиняемого не уделяется достаточного внимания. По данным предпринятого анализа уголовных дел личность подследственного глубоко изучалась (были истребованы характеристики, допрошены знающие подследственного лица и пр.) лишь в 44 % случаев. Результаты опроса судей показывают, что 38 % респондентов не ограничиваются анализом собранной на досудебных стадиях личностной информации о подсудимом, а собирают дополнительную информацию (такое поведение выглядит неким отклонением от общей модели состязательности, в которой суд выполняет функцию разрешения дела без сбора дополнительной информации); 44 % опрошенных заявили, что занимаются подробным анализом собранной только на досудебных стадиях информации о личности обвиняемого; 6 % не уделяют должного внимания изучению личности подсудимого, поскольку не считают это необходимым; 5 % не изучают личностные особенности подсудимого якобы из-за нехватки времени; 7 % не делают этого по другим причинам. Изучение личности потерпевшего вообще носит, можно сказать, эпизодический характер. В частности, следователь при изучении личности потерпевшего в 89 % случаев ограничивается лишь заполнением анкетных данных и относится к решению этой задачи формально.

Методы обобщения независимых характеристик, анализа результатов деятельности, наблюдения, беседы, тестирования и опроса находят переосмысление с позиций системного подхода и  с учётом специфики современной практики уголовного судопроизводства для решения задачи изучения личности участника уголовного процесса. 

Важное место в системе изучения личности участника уголовного судопроизводства занимает криминалистическая типологизация подозреваемых, обвиняемых и иных участников следственных действий, которая строится на основе инструментального принципа и самой возможности использовать эти данные в тактических целях для определения оптимальных путей расследования. Кроме того, эти сведения могут быть интегрированы в ту или иную следственную ситуацию, но в направлениях научного познания личности именно типологизация задаёт необходимый ориентир. В практической прикладной криминалистической деятельности познание сведений о личности носит фактически констатирующий характер с элементами динамической составляющей.

Для криминалистов принципиально важным является выделение и использование тех типологических моделей, которые в большей степени отвечают индивидуальному подходу в усилении эффекта тактического воздействия. Иными словами, для криминолога в равной степени важными являются феномены докриминального, криминального и посткриминального поведения, тогда как для криминалиста первые две составляющие имеют принципиальное значение, поскольку находят отражение в следовой картине содеянного или характеризуют личность виновного как часть предмета доказывания. Наиболее значимыми для разработки индивидуально-типологических комплексов тактических приёмов являются посткриминальное поведение и проявления особенностей личности участника уголовного судопроизводства (их статических и динамических параметров), отражающие те или иные стороны её сущности и прямо или косвенно связанные с позицией конкретного человека по отношению к судопроизводству в целом и к его сторонам обвинения и защиты в частности.

Предпринят сравнительный исторический анализ исследований в области типологизации, по результатам которого были сделаны обобщения об определённых этапах развития этого направления наук. В частности, первоначально криминалистическая типологизация была близка задаче психологического портретирования для розыска преступника (Н.И.Якимов), в меньшей степени служила определению наиболее целесообразных тактических приёмов в ходе производства следственных действий. Это последнее направление стало активно развиваться лишь с начала 70-х годов XX столетия.

Типологизация как метод научного познания применительно к личностным особенностям участников уголовного судопроизводства, включая самого следователя и судью, способна дать необходимый результат для поступательного развития тактико-криминалистического обеспечения процесса расследования преступлений лишь в случае творческой переработки накопленного и оправдывающего себя научно обоснованного теоретического и эмпирического материала психологии и патопсихологии. Иногда в основе такого дифференцированного отношения лежит не типолгизация, а классификационный подход (социально-ролевой, социально-демографический анализ, возрастная градация и пр.), где критерии деления групп императивны, а сами группы носят преимущественно замкнутый характер.

Чаще всего следователь в условиях дефицита времени вынужден опираться в своём первоначальном распознавании поступающей информации о личности участника уголовного судопроизводства на собственное наблюдение и сопоставлять его результаты с имеющимся опытом и теоретическими источниками. Поэтому практически востребованы те типологические модели, которые помимо общей характеристики мотивационного ядра как основы личностной дифференциации в не меньшей степени основывались на внешних проявлениях соответствующих специфических черт.

Для более глубокого анализа личности изучаемого участника уголовного судопроизводства следователю необходимо прибегать к использованию целой системы как можно большего числа наиболее надёжных в складывающейся ситуации расследования методов с максимально широким использованием типологических характеристик.

Иногда в основе дифференцированного отношения к изучению личности лежит не типолгизация, а классификационный подход (социально-ролевой, социально-демографический анализ, возрастная градация и пр.), где критерии деления групп императивны, а сами группы носят преимущественно замкнутый характер. В частности, среди психофизических установочных данных отдельного внимания заслуживают в свете современных исследований психологии сведения о возрасте изучаемого, наличия психических аномалий. Именно эти сведения нередко дают необходимую информацию для оценки особенностей мышления, восприятия, памяти и других познавательных процессов изучаемой личности.

Возрастная специфика и наличие психопатологических особенностей касается не только познавательных процессов, но и эмоционально-волевой сферы человека. Возрастные особенности и психические аномалии накладывают свой отпечаток и на характер, и на способности, и на направленность личности. В частности, следственные действия с участием подростка в возрасте от 14 до 17 лет должны производиться с учётом происходящих изменений на психофизическом уровне. В этом возрасте на качество запоминания интересующей следствие информации будут, безусловно, влиять изменения в психологии восприятия. Следователь должен учитывать обострение обонятельной и зрительной чувствительности, свойственное этому возрасту. Вместе с тем, лицо, производящее расследование, не должно оставлять без внимания то обстоятельство, что формирование познавательных процессов (ощущения, восприятия, памяти, мышления и воображения) еще не закончилось. Поэтому следователь должен проявить терпение и понимание в общении с подростком, который не всё полно и точно может припомнить. А симптоматика ложных высказываний, основанная на распознании определенных телодвижений, не будет в полной мере отражаться в поведении олигофренов не столько потому, что для них характерна скудость жестикуляции, мимики и пантомимики, а скорее по причине их общей неспособности ко жи. С другой стороны, неспособность выстроить логически последовательную легенду, что характерно для слабоумных, создает условия для изобличения, которое в свою очередь необходимо проводить с максимальной осторожностью из-за повышенной внушаемости дебилов. Эти и другие психофизиологические особенности проанализированы в рамках раскрытия проблемы индивидуально-личностного подхода при реализации тактических приёмов коммуникативной направленности. Обоснованы критерии для выбора психолога при производстве следственных действий с участием малолетних, установлены зависимости между определенными психофизиологическими особенностями и выбором тактики производства следственных действий.

В любой познавательной деятельности с момента признания революционных изменений приоритетов, впервые обоснованных Кантом, ключевым звеном является познающий субъект. В этой связи самоанализ личности - это та совокупность рекомендаций, которая необходима для следователя-профессионала. Тем не менее, в современной системе познавательной деятельности в криминалистике эта важнейшая часть практически отсутствует. Для полного и точного анализа своей собственной личности психологи рекомендуют составить список тех действий, которые способствуют возникновению проблемной ситуации, а также указать альтернативные варианты поведения, позволяющие избежать подобных проблем в будущем. Именно в этом ключе для следователя предлагаются рекомендации по самопознанию.

В контексте изучения личности самого следователя как криминалистической проблемы особое место занимают профессиональные деформации, под которыми следует понимать отрицательные личностные изменения психики и поведения следователя, обусловленные негативной составляющей профессиональной деятельности по расследованию и раскрытию преступлений.

Предложенные нами рекомендации по изучению личностных качеств участников уголовного процесса и по самодиагностике призваны оптимизировать производство как отдельных процессуальных действий, так и расследования в целом. Поэтому приёмы личностно-диагностического плана в криминалистической тактике выступают, как правило, в системе тактической комбинации. В исследованиях по данной проблеме невозможно поставить точку, поскольку развивается не только психологическая наука, но и общество в целом, изменяются ценности и этические каноны. Диспропорция хронологического, физиологического и психологического возрастов также не остается неизменной. Думается, что всё это создает основу для ещё более глубоких и разносторонних исследований в области криминалистической личностной диагностики.

В третьей главе Процессуальные, нравственные и психологические проблемы преодоления конфликтов в уголовном судопроизводстве средствами криминалистической тактики рассмотрены вопросы определения места и значения конфликтов в деятельности по расследованию преступлений, развита концепция распознавания получаемой информации, определены направления развития тактических приёмов установления психологического контакта и преодоления конфликта.

Конфликты на предварительном следствии играют заметную роль в определении тактики производства процессуальных действий. По сути, от конфликтности (бесконфликтности) складывающейся ситуации всецело зависит выбор приемов воздействия, направленных на оптимизацию процесса выявления, получения и фиксации доказательственной информации. Однако теория конфликтного следствия не вызывает и не встречает единогласного признания у ученых. Аргументы против теории конфликтного следствия сводятся преимущественно к двум позициям: во-первых, внедрение этой концепции в практику расследования и раскрытия преступлений якобы означает нарушение презумпции невиновности; во-вторых, такое положение, по мнению ряда ученых, придает показаниям обвиняемого заранее установленную силу, возвышая их значение относительно других доказательств. Диссертант предлагает критический анализ этих софистских аргументов на основе аргументированного обоснования необходимости развития приёмов преодоления конфликтов, возникающих в процессе уголовного судопроизводства. Да и сам термин теория конфликтного следствия, которым условно обозначают все исследования, прямо или косвенно направленные на развитие приёмов изобличения обвиняемого в инкриминируемом ему деянии, скорее является в большей степени надуманным. Следователь, преодолевая конфликт, способствует тому, что обвиняемый, для которого дача показаний является средством защиты, займет позицию сотрудничества. Да и средства преодоления конфликта не могут носить характера насилия, пыток, других унижающих человеческое достоинство или создающих опасность для жизни и здоровья участника уголовного судопроизводства форм (ст. 9 УПК РФ), а также переходить в личную плоскость борьбы с самим обвиняемым. Отрицание конфликта в уголовном судопроизводстве тождественно отрицанию состязательности как таковой.

Однако нельзя не заметить, что ряд норм современного уголовного законодательства находятся в прямой зависимости с формированием необоснованных обвинительных установок. В частности,  иногда следователи, желая избежать необходимости повторного предъявления обвинения или перестраховываясь от выявления новых эпизодов преступной деятельности либо возможной переквалификации содеянного на более тяжкий состав преступления в пределах судебного разбирательства, прибегают к предъявлению обвинения с запасом, т. е. включают те составы преступлений, совершение которых в дальнейшем не подтвердилось либо они охватывались уже инкриминируемыми составами. Ничего общего с убеждённостью, основанной на свободной оценке доказательств, подобное поведение следователя не имеет. И дело здесь не только в непрофессионализме, перегруженности следствия уголовными делами, но и в конструкции уголовно-процессуального закона. Следователь нередко стоит перед выбором: что есть меньшее зло - отменить меру пресечения в отношении подозреваемого по истечении десяти суток или предъявить обвинение, пусть формально, иногда с запасом, но сохранив действие избранной меры пресечения? Что лучше - выпустить из-под стражи серийного убийцу, поскольку прошли пресловутые десять суток, или предъявить заведомо необоснованное обвинение, не дождавшись результатов основных экспертиз, завершения сложных следственных действий, требующих длительного времени для их производства? На практике более приемлем второй вариант. Конструкция же уголовно-процессуального закона с позиции большинства опрошенных следователей в данном случае в равной степени не защищает от необоснованного предъявления обвинения ни подозреваемого, ни самого следователя: 77 % опрошенных нами респондентов отметили недостаточность срока десять суток для подготовки к предъявлению обоснованного обвинения. Но таковы международные стандарты, недопускающие необоснованного ограничения свободы.

Диссертант раскрывает содержание понятий конфликты на предварительном следствии и противодействие расследованию, определяя их соотношение и видовую характеристику. Думается, что  конфликтология в деятельности по расследованию и раскрытию преступлений с появлением исследований в области преодоления противодействия установлению обстоятельств, входящих в предмет доказывания, не только не утратила самостоятельного значения, но и является одним из наиболее актуальных направлений развития криминалистической науки. Тем не менее, чтобы подчеркнуть негативную направленность поведения конфликтующих сторон, целесообразнее пользоваться термином противодействие.

ожь и правда, соответствие действительности и несоответствие ей превращают поток информации, которую должен проанализировать познающий субъект в уголовном процессе, в целую палитру возможных смешанных вариантов, требующих взвешенного распознавания и отнесения к определённой категории. При этом все полученные знания можно подразделить на достоверные и предположительные. Вместе с тем, хотя и принято считать, что предположительные знания - лишь определённый этап по направлению к получению знаний достоверных, смеем заметить, что нередко предположительные знания остаются таковыми и, как говорится, на выходе. В криминалистической тактике предположительные знания могут быть положены в основу построения версий для ориентации в выборе наиболее оптимальной линии поведения. В частности, невербальные признаки жи могут быть интерпретированы в определённом контексте, но априори не станут достоверными.

Теория распознавания получаемой информации, несмотря на встречающиеся в литературе критические замечания, приобретает особое значение и, думается, с её будущим во многом связано развитие тактических приёмов выявления признаков жи и правды, непроизвольных ошибок и сознательного искажения действительности (в том числе в случае предметных инсценировок на месте происшествия), конфликтного поведения в целом как основы противодействия и, напротив, активной помощи следствию как основы содействия расследованию. При этом, на наш взгляд, дабы не усложнять теоретические конструкции категориями лидентификационное распознавание и неидентификационное распознавание, его следует разделить на два подвида: 1) распознавание, направленное на получение ориентирующей предположительной информации; 2) распознавание, ориентированное на получение достоверной информации. При этом резких границ между этими подвидами нет, более того, первое может выступать прологом ко второму. В зависимости от временной характеристики познаваемых событий, явлений и фактов распознавание может быть классифицировано на следующие три подвида: 1) распознавание свойств признаков событий, явлений и фактов прошлого, т. е. ретроспективное распознавание (например, исследование следов на месте происшествия и моделирование поведения преступника в моменты подготовки, совершения преступления и сокрытия следов); 2) распознавание свойств признаков событий, явлений и фактов настоящего, т. е. современное распознавание (например, выявление признаков жи в показаниях допрашиваемого); 3) распознавание свойств признаков возможного течения событий или поведения людей в ближайшем будущем, т. е. перспективное, или прогностическое, распознавание (например, определение признаков возможной конфликтности со стороны обвиняемого). В зависимости от характера участия познающего субъекта в распознавании можно выделить два подвида: 1) непосредственное распознавание (выявление признаков жи при получении показаний); 2) опосредованное распознавание (распознавание в соответствии с выводами, которые на предварительном следствии сделали другие субъекты - эксперт, специалист, опознающий). В последнем случае всё-таки следователь остаётся конечным, ведущим субъектом познания, поскольку именно в его компетенцию входит оценка полученных сведений в результате опознания, идентификационной или диагностической экспертизы.

Кроме того, нельзя рассматривать распознавание как самоцель или новую универсальную парадигму научной и практической деятельности. Должна работать система распознавание - интерпретация (осмысление), выводы - принятие решения - действие. Интерпретация не ограничена анализом и осмыслением сугубо текстовой информации и ставит задачу творческого осмысления полученной информации по результатам её обработки на уровне распознавания. Эта категория науки позволяет проникнуть в суть информации, раскрыть её смысл относительно внешней системы имеющихся доказательств и иных сведений по делу, прогнозировать дальнейшее развитие события. Можно сказать, что интерпретация подчинена распознаванию, но выводит его за рамки данного познавательного акта как по горизонтали (в сравнении с имеющейся достоверной или предполагаемой информацией), так и по вертикали (в поступательном движении всего уголовно-процессуального познания от незнания к знанию). Если правила оценки доказательств строго формализованы, то интерпретация имеет в своей основе исключительно эвристическую направленность.

Под криминалистическим распознаванием получаемых сведений необходимо понимать деятельность по применению криминалистических приемов определения соответствия и одновременно, напротив, несоответствия поступающей информации реальной действительности на основе выявления всей совокупности фактических свойств признаков правдивых сообщений, непроизвольных ошибок и сознательного введения в заблуждение органов расследования и суда относительно значимых для правильного разрешения дела фактов.

В результате распознавания человек способен получить три вида знания, которое может быть в разной степени полезно для дальнейшего познания, но ни один из них нельзя исключать из спектра криминалистически значимой информации:

Ц достоверная информация идентификационного характера (распознавание в форме идентификации);

Ц достоверная информация диагностического характера (распознавание в форме диагностики);

Ц предположительная информация ориентирующего характера (распознание в форме выделения вероятностных обобщений признаков).

Диссертант обосновывает содержательную и видовую характеристику ложных высказываний, непроизвольных ошибок в показаниях и правдивых сообщений, в связи с чем распознавание приобретает системный характер. Криминалистическое диагностирование не должно ограничиваться исследованиями только внешних проявлений свойств ложных сообщений, поскольку указанные признаки дают основание лишь для вероятностных выводов. Оно должно базироваться на оценке совокупности признаков с установлением их корреляционных связей и зависимостей.

Установление корреляционных связей признаков ложных сообщений и правдивых высказываний означает выявление их причинной основы. Данная задача решается как на основе установления причин ложных показаний, так и в рамках выявления обстоятельств, способствующих добросовестному заблуждению. Таким образом, выявление корреляционных связей не соответствующей установленным фактам информации должно включать в себя анализ:

1) причин ложных сообщений;

2) причин правдивых высказываний;

3) обстоятельств, способствующих непроизвольным ошибкам.

Диагностические признаки жи, безусловно, включают в себя три обязательных составляющих: 1) познаваемость реципиентом, в роли которого здесь выступает следователь; 2) репрезентативность через проявления человеческой деятельности; 3) направленность на вероятностное умозаключение реципиента о ложности сообщений.

Таким образом, под диагностическими признаками жи следует понимать познаваемые реципиентом проявления человеческой деятельности (осознаваемые и бессознательные), дающие основания для вероятностных выводов о сознательном введении в заблуждение.

Вывод о ложности поступающей информации будет тем более обоснован, чем большую совокупность признаков сознательного введения в заблуждение удастся установить и чем определеннее выглядят корреляционные связи и зависимости одного уровня. Предположительный вывод о ложности поступающей информации будет наиболее обоснованным, если будут установлены непротиворечивые связи диагностических симптомов обмана и признаков правдивых сообщений.

Все признаки ложных высказываний, с которыми вынужден сталкиваться следователь, целесообразно разделить на две категории: 1) вербальные симптомы (систематичность изложения, внутренние противоречия и противоречия с установленными фактами, смысловая неправдоподобность, признак заученности, неконкретность и наличие пробелов, неспецифичность фактов); 2) невербальные признаки (эмоциональная бледность или чрезмерная эмоциональная окрашенность речи, неуверенный голос, бедность жестикуляции, сигналы мимики, жестов и пантомимики, подмена темы, уход от ответа). Отдельные симптомы не носят ярко выраженного вербального или невербального характера. Так, самодовольство и хвастовство как симптомы неправды могут выражаться как в языке жестов (ухмылка, высокомерное выражение лица и др.), так и в прямых высказываниях.

Сопоставление факторов, способствующих неадекватному восприятию, и мотивов ложных показаний позволит следователю правильно оценить природу получаемой искаженной информации. При этом соотношение жи и непроизвольных ошибок может быть весьма разнообразным. Необходимо иметь в виду, что установление факторов, влияющих на искаженное отражение действительности, не означает полного отрицания жи в показаниях.

Думается, что следователю необходимо при диагностировании жи и непроизвольных ошибок иметь в виду предлагаемые ниже общие характеристики показаний в целом (в зависимости от соотношения жи и непроизвольных ошибок):

1) правдивые показания без элементов непроизвольных ошибок;

2) правдивые показания, имеющие непроизвольные ошибки;

3) ложные показания (полная или частичная ложь), не содержащие непроизвольных ошибок;

4) ложные показания (полная или частичная ложь) с элементами непроизвольных ошибок.

Данная классификация поможет более точно распознавать полученные сведения. В частности, по изученным уголовным делам непроизвольные ошибки касались событий и явлений, о которых давались показания, в 1 % случаев; ошибки, связанные с восприятием, передачей и получением информации о поведении людей отмечались в 38 % случаев; в 11 % случаев ошибки касались оценки психического; в 20 % случаев непроизвольные ошибки в показаниях носили смешанный характер; в 30 % случаев непроизвольные ошибки не были выявлены.

Таким образом, на основании оценки объектного состава воспринимаемой действительности непроизвольные ошибки можно классифицировать по их содержанию на четыре категории:

1. Ошибки, связанные с событиями и явлениями.

2. Ошибки, связанные с восприятием, передачей и получением информации о поведении людей.

3. Ошибки оценки психических процессов, фактов, состояний.

4. Ошибки смешанного характера.

Для наилучшего воспроизведения запомнившегося предлагается в целях предупреждения непроизвольных ошибок упорядочить воспоминания в соответствии с психологическими основами установления ранних воспоминаний, которые пошагово раскрыты в диссертации.

Распознавание не решает всех проблем, связанных с познанием. Это всего лишь ступень в достижении истины. Однако сам факт возможности получения ориентирующей информации по ограниченному кругу признаков становится направлением, ориентирующим выбор тактических приёмов в зависимости от степени решения той или иной диагностической задачи.

В ходе подготовки и проведения процессуальных действий нередко возникает необходимость в установлении психологического контакта между участвующими в его производстве лицами и следователем. В криминалистической и иной научной литературе психологический контакт понимается далеко не однозначно: категория процесс установления психологического контакта и понятие преодоление конфликта либо полностью отождествляются (Р.С. Белкин, А.Н. Васильев, Ф.В. Глазырин, А.А. Закатов, Л.М. Карнеева), либо достаточно аргументировано различаются (Л.Л. Каневский, Д.И. Лосев). Представляется наиболее обоснованным второй подход, поскольку в этом случае учитывается возможность отдельного исследования развития скрытого конфликта.

Психологический контакт - это такое состояние общения, при котором коммуникатор и реципиент проявляют готовность к обмену и восприятию информации, исходящей друг от друга. Как показывает анализ специальной литературы, социологические исследования и обобщение следственной практики, психологический контакт не исключает конфликта интересов общающихся сторон. В этом случае мы сталкиваемся с латентным (скрытым) конфликтом.

Соотношение психологического контакта с уровнем конфликтности при производстве процессуальных действий позволяет выделить ряд типичных следственных ситуаций:

1) бесконфликтная ситуация;

2) конфликтная ситуация в условиях психологического контакта (скрытый конфликт);

3) открытая конфликтная ситуация в условиях психологического контакта (например, допрашиваемый дает ложные показания, а следователь применяет тактический прием допущение легенды);

4) открытая конфликтная ситуация в условиях отсутствия психологического контакта;

5) скрытая конфликтная ситуация в условиях отсутствия психологического контакта (например, допрашиваемый ссылается на усталость, утомление и этим объясняет отсутствие желания давать показания, тогда как на самом деле такой отказ обусловлен соображениями выиграть время для подготовки средств и мер противодействия).

Особую значимость в целях установления психологического контакта приобретает задача изучения личности участника следственного действия в процессе подготовки к нему. По результатам такого исследования составляются предполагаемые варианты возможного поведения изучаемого участника уголовного судопроизводства уже в ходе производства подготавливаемого следственного действия. В процессе анализа материалов уголовного дела, применения метода обобщения независимых характеристик (исследования личности по результатам данных, полученных из ряда не зависимых друг от друга источников) может быть сделан предположительный вывод об уровне конфликтности и степени контактности изучаемой личности будущего участника следственного действия. В частности, степень контактности отражает положение данной личности в системе на всём протяжении крайних позиций коммуникабельность - замкнутость, соответственно степень конфликтности - положение в континууме конфликтность - бесконфликтность. Систематизированы и развиты приёмы прогностического распознавания названных свойств личности, что усиливает индивидуальный подход к производству вербальных следственных действий.

Барьеры, возникающие на пути к эффективному общению, подразделяют на две категории: 1)абарьеры, имеющие в основе сугубо психологические причины (нереальные цели, неверное представление о своих возможностях, непонимание характера и отношения партнера и пр.); 2) трудности, имеющие социально-психологическое происхождение (барьеры, связанные с различной социальной и этнической принадлежностью общающихся лиц, их членством в противоборствующих социальных группах и пр.). Преодоление этих трудностей составляет основу установления и поддержания психологического контакта в ходе производства процессуальных действий. При этом под барьерами, возникающими в процессе профессионального общения лица, осуществляющего доказывание по уголовному делу, следует понимать объективные и субъективные факторы, которые негативно влияют на процесс установления, поддержания и закрепления психологического контакта, а также (как следствие) на эффективность получения криминалистически значимой информации в целом.

К числу основных психолого-тактических приемов установления психологического контакта следует отнести следующие: 1) беседа на интересующие допрашиваемого темы (о семье, о бытовых проблемах, об увлечениях и пристрастиях и пр.); 2) подчеркивание значимости даваемых показаний и конфиденциальности разговора; 3) поиск и использование схожих основных качеств Я-концепций, установок и взглядов; 4) поддержание положительного фона отношений. Бесспорно, данный перечень не является  закрытым.

В целях повышения эффективности реализации тактических приёмов по установлению психологического контакта диссертант предлагает рекомендации по использованию навыков умения слушать, активному участию в процессе взаимодействия и др. Вместе с тем сформулированы требования к вербальной стороне в коммуникативной деятельности следователя: 1) слова и фразы должны звучать так, чтобы не вводить допрашиваемого в заблуждение, не выглядеть как угроза и не диктовать свою волю (т. е. недопустимы шантаж, угрозы и иные методы вербального психического насилия); 2) смысл произносимых слов и фраз должен быть понятен допрашиваемому (недопустимо, например, употребление не известных допрашиваемому юридических терминов). При этом сам законодатель иногда подталкивает к использованию не известных допрашиваемому юридических оборотов. В частности, в ч. 2 ст. 173 УПК РФ говорится: В начале допроса следователь выясняет у обвиняемого, признаёт ли он себя виновным, желает ли дать показания по существу предъявленного обвинения. По данным наших исследований в результате изучения уголовных дел было выявлено, что 7 % обвиняемых, не признавая свою вину или признавая её частично, дали полные, развёрнутые и достоверные показания. Такое расхождение связано с элементарной некомпетентностью допрашиваемых обвиняемых в понимании вины не как психологического отношения субъекта преступления к деянию и наступающим общественно опасным последствиям, а как внешних и внутренних детерминант совершения преступления. При этом не трудно себе представить, что немалое количество обвиняемых неверно с юридической точки зрения оценивают собственную виновность, оправдывая своё поведение внешними факторами (сложное материальное положение, негативное окружение, алкогольное опьянение и пр.). Поэтому законодатель, на наш взгляд, должен внести  поправки не только в уголовно-процессуальный, но и в уголовный закон в части норм о деятельном раскаянии, активной помощи следствию, смягчающих наказание обстоятельствах, так как не оценка собственной виновности или, напротив, невиновности должна испрашиваться у обвиняемого, а признание им своей причастности к инкриминируемому преступлению.

  При реализации задачи преодоления столкновения интересов или разногласий нельзя обойтись без диагностики основных психологических показателей, характеризующих возможную конфликтность. Распознаванию должна подвергаться не только сама ситуация взаимоотношений, возникающих между участниками следственного действия, но и предполагаемое поведение допрашиваемого, обыскиваемого и др. Предположительное установление возможных вариантов поведения указанных лиц может осуществляться уже на стадии подготовки к следственному действию и корректироваться в ходе его производства. В зависимости от предполагаемого поведения допрашиваемых можно подразделить на следующие категории: 1) ситуативно-конфликтные; 2) устойчиво-конфликтные; 3) бесконфликтные. Такое деление применимо и к другим участникам следственных действий.

Ситуативно-конфликтные допрашиваемые готовы занять конфликтную позицию в зависимости от складывающейся обстановки (информационного обеспечения следствия имеющимися доказательствами, уровня профессионализма лица, производящего расследование, психологических черт характера, темперамента участников процессуального действия и др.). Устойчиво-конфликтные участники следственного действия намерены занять позицию противодействия вне зависимости от складывающейся обстановки.

Приведенные в работе классификации конфликтных ситуаций дают общее представление о той роли, которую может выполнить следователь в ходе своего профессионального общения, осуществляя тактическое воздействие, о наиболее эффективных приёмах в условиях определённой обстановки расследования.

Как универсальный способ преодоления конфликта обоснован метод убеждения  на материале существующей следственной практики и с учётом современного законодательства, в том числе в области защиты свидетелей и потерпевших и других участников уголовного процесса, определены объект и предмет конфликтов, возникающих в ходе расследования преступлений.

Проанализированы формы взаимодействия с защитником в ходе преодоления криминалистически значимого конфликта. Думается, что не следует относиться к защитнику, как к потенциальному сопернику и презюмировать противодействие с его стороны. В целом адвокатский корпус успешно справляется с возложенными на него задачами законными и этичными методами, хотя проведённые эмпирические исследования выявили отдельные недостатки в адвокатской деятельности. Так, на вопрос Приходится ли Вам сталкиваться с отказом подсудимого от услуг защитника? судьи ответили следующим образом: да, практически всегда - 7 %; да, часто - 16 %; да, иногда - 39 %; да, но редко - 34 %; нет, никогда - 4 %. Безусловно, такой отказ может быть иногда связан с непрофессиональным отношением к делу защитника.

Диссертант затрагивает проблемы пределов допустимого поведения защитника, не связанного вполне определёнными рамками в части собирания доказательств в той же мере, в какой ограничен следователь (ч. 4 ст. 164 УПК РФ), налаживания контакта с адвокатом на основе профессионального диалога. В частности, признавая за защитником право собирать доказательства, закон не предусмотрел соответствующих процессуальных форм, не создал надлежащих гарантий относимости и допустимости таких фактических сведений.

Тактические приёмы по преодолению конфликтов строятся на основе аргументации своей позиции. В диссертации исследуются формы убеждающего воздействия и оценивается их эффективность в следственной практике. В свою очередь оппонент следователя может выдвинуть свои контраргументы. Как показали эмпирические исследования, способность к контраргументации далеко не всегда присуща несовершеннолетним обвиняемым, тогда как для лиц более старшего возраста контрубеждение не представляет большой трудности.

Убеждение следователя противодействующей стороны может основываться преимущественно на двух направлениях: 1) нравственно-оценочное воздействие, через обращение к этическим нормам с целью вызвать критическое отношение противодействующего лица к собственному поведению; 2) воздействие через разъяснение положительного отношения закона и правоприменительной системы к позиции сотрудничества по отношению к расследованию (например, разъяснение смягчающих вину обстоятельств).

Однако современная процессуально-правовая конъюнктура предопределила необходимость взаимодействия с защитником подозреваемого, обвиняемого, а также с адвокатом свидетеля или потерпевшего, которая далеко не всегда является прологом зарождающегося конфликта, усугубляет ситуацию противодействия с их стороны, но и нередко способствует конструктивному диалогу, когда подзащитный (подозреваемый, обвиняемый) или доверитель (свидетель, потерпевший)4 не могут в полной мере правильно понять букву и дух уголовного и уголовно-процессуального закона. В частности, нередки ситуации конфликта подзащитного со своим защитником, возникающие по причине чрезмерного стремления подозреваемого, обвиняемого избежать уголовной ответственности во что бы то ни стало, в том числе посредством фальсификации доказательств, подкупа и шантажа свидетелей и других противозаконных действий. От этих шагов его может предостеречь профессиональный защитник, разъясняя существо настоящего положения, недопустимость противозаконного противодействия. Однако и это не гарантирует того, что подзащитный согласится со своим защитником, а не примет решение о замене адвоката, который, по его мнению, не способен обеспечить достижение главной цели - освобождения от уголовной ответственности. Нереальные планы подзащитного, реализация которых законным путём невозможна, способны стать основой внутреннего конфликта между участниками уголовного судопроизводства на стороне защиты, который, в свою очередь, может быть использован следователем в тактических целях.

Очевидным свидетельством того, что защитник иногда (хотя и редко) оказывает необходимое содействие в достижении процессуального компромисса по признанию вины подзащитным, служат обобщённые показатели следственной практики, выявленные на основе предпринятого нами анализа уголовных дел. По данным изучения уголовных дел, подследственный изменял показания после вступления его защитника в дело в сторону признания своей вины и причастности в 8 % случаев, а в сторону отказа от признания вины и причастности несколько чаще - в 15 % случаев. При этом в относительном большинстве случаев (46 %) подследственный изменял показания в сторону отказа от признания вины и причастности еще до вступления адвоката в дело или давал такого рода показания без каких-либо изменений, но вступление в дело защитника в той или иной степени повлияло на характер даваемых им показаний. И только в 22 % случаев участие защитника никак не сказалось на позиции подследственного, по 2 % изученных нами дел защитник не принимал участия в уголовном судопроизводстве.

Все ситуации вероятного сотрудничества защитника и прямого или косвенного его содействия расследованию в диссертации типологизированы в зависимости от степени практической значимости. Это связано с тем, что в целях нашего исследования важнее говорить не только о противодействии защитника, но и о развитии тактических приёмов убеждения стороны защиты в необходимости пойти на процессуальный компромисс со стороной обвинения. Защитник может выступать в качестве профессионального переговорщика на стороне своего подзащитного, поэтому стоит приветствовать расширение диспозитивности нормативной основы уголовного судопроизводства.

Кроме того, в теоретических исследованиях всерьёз заговорили о необходимости внедрения института сделок о признании вины на примере лучших западных образцов, но намного реже - о регламентации сделок по свидетельскому иммунитету.Именно суррогатный российский вариант сделок о признании вины раскрывается как формальная составляющая тактики ведения переговоров со стороной защиты. За рубежом имеют сделки о признании вины в своей основе решение как минимум двух задач: 1) экономия средств уголовной репрессии за счёт упрощения производства (российский усечённый аналог - гл. 40 УПК РФ); 2) смягчение наказания в отношении подсудимого, пошедшего на сделку с правосудием. Эта вторая задача слабо представлена в уголовном законе и ограничена рамками подп. ли и к ст. 61 УК РФ. Тем не менее, в распоряжении следователя имеются серьёзные аргументы для того, чтобы убедить обвиняемого и в не меньшей степени его защитника в необходимости оказания помощи следствию (в частности, посредством дачи правдивых показаний) и заглаживания вреда, причинённого преступлением.

Диссертант анализирует современное законодательство в области обеспечения защиты участников уголовного судопроизводства в контексте использования его в качестве аргумента в пользу оказания содействия расследованию. Безусловно, механизм обеспечения безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства при надлежащем его функционировании способен не только обеспечить должное выполнение процессуальных обязанностей и реализацию процессуальных функций, но и в каждом частном случае может стать основой для убеждения противодействующего в необходимости сотрудничества со следствием (тактическая составляющая). Тем не менее, только незначительное количество опрошенных нами следователей связывают существенное повышение эффективности досудебного производства со вступлением Федерального закона О защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства № 119-ФЗ от 20 августа 2004 г.5 в силу (9 %), среди судей этот показатель составил 14 %. В то же время не имели ни малейшего представления о существовании такого Закона 11 % опрошенных следователей и 5 % судей. Абсолютное большинство следователей (57 %) и относительное большинство судей (44 %) не заметили сколько-нибудь существенного изменения положения к лучшему, остальные не заметили никаких изменений вообще

Убеждение не сводится лишь к тому, чтобы оппонент понял прочность и правильность позиции следователя, а понимание правильности позиции следователя не означает её принятия. Иными словами, противодействующую сторону недостаточно убедить в бессмысленности воспрепятствования расследованию преступления. Следователю будет стоить немалого труда убедить противодействующую сторону в необходимости содействия расследованию. Свидетели, запуганные обвиняемым, его подельниками скрывающимися от следствия, родственниками, членами организованных преступных группировок, коррумпированными чиновниками, в подавляющем большинстве случаев понимают правильность позиции следователя, но не идут на сотрудничество по вполне понятным причинам. Поэтому профильное федеральное законодательство по защите участников уголовного судопроизводства призвано изменить ситуацию и в этом направлении.

В связи со сказанным в психологии убеждающего воздействия, оказываемого следователем, можно выделить два компонента: 1) деструктивное убеждение (развенчание позиции противодействия, убеждение в прочности позиции расследования); 2) конструктивное убеждение, которое направлено на то, чтобы конфликтующая сторона переориентировалась на помощь следствию. Названия компонентов убеждения условны, поскольку обе составляющие ведут к тому, чтобы противодействующая сторона встала на путь содействия расследованию.

В диссертации формулируются требования к аргументам, получают развитие психолого-криминалистические рекомендации по преодолению противодействия расследованию посредством убеждения с учётом процессуально-правовых особенностей расширения роли защитника, эволюции диспозитивных начал в уголовном судопроизводстве.

Четвертая глава Основные положения организационно-управленческой деятельности в свете современных достижений криминалистической тактики посвящена определению предмета и задач организационно-тактического обеспечения расследования и раскрытия преступлений, видовой характеристики организационной деятельности в процессе взаимодействия в стадии предварительного расследования преступлений, раскрытию процессуальных, личностных и организационных основ руководящей роли и независимости следователя, рассмотрению приёмов и рекомендаций управляющего воздействия в ходе совместной деятельности по доказыванию в уголовном процессе.

Организация расследования преступления - процессуальная прерогатива руководителя расследования, которым априори должен являться следователь. Тем не менее, реальное положение вещей не всегда в должной мере предопределяется самим законом и не в полной мере соответствует той теоретической модели, которая в наибольшей степени выражает процессы эффективного функционирования совместной деятельности по выявлению, расследованию, раскрытию и предупреждению преступлений.

Организация расследования представляет собой не что иное, как внутренне и внешне обусловленное создание необходимых предпосылок для успешного функционирования уголовного преследования на досудебных стадиях в различных сферах криминалистической деятельности. Безусловно, организационно-тактическое обеспечение процесса расследования преступлений является частью этой системы, максимально конкретизирующей задачи и цели криминалистической деятельности в научно-теоретическом поиске (научно-методологическая составляющая) и в практике расследования преступлений (практическая подсистема реализации тактических приёмов).

В работе подробно раскрываются два важнейших свойства тактических приёмов организационной направленности. Первое свойство тактических приёмов организационного плана, отражающее их содержание, - это направленность на создание условий для эффективной реализации тактических приёмов, непосредственно направленных на получение, проверку и использование криминалистически значимой информации. Из сказанного вытекает и второе свойство - опосредованный характер взаимодействия с интересующей следствие информацией. Иными словами, организационно-тактические приёмы не ориентированы на непосредственное оперирование информацией, интересующей следствие в части реализации уголовно-процессуального познания. Их применение носит скорее обеспечивающий характер. Раскрытие содержания этих составляющих позволило диссертанту определить понятие лорганизационно-тактическое обеспечение расследования преступлений.

В криминалистической тактике, таким образом, можно выделить два основных блока направлений развития тактических приёмов: 1) познавательный (система тактических приёмов, реализация которых предполагает получение, проверку и использование криминалистически значимой информации); 2) организационно-обеспечивающий (система тактических приёмов, применение которых ставит задачей создание необходимых условий для наиболее эффективной реализации приёмов первой группы).

В диссертации критически анализируются взгляды о недопустимости разработки организационно-тактических приёмов ввиду искусственности этого якобы внесистемного образования (В.И.Шиканов), о предельно узком толковании организации расследования как части криминалистической тактики (М.Ф.Георгицэ). Чрезмерно широкое понимание организации расследования вплоть до возведения её в ранг отдельного раздела криминалистики (И.П.Можаева, В.В.Степанов, А.Г.Филиппов) также не находит однозначного одобрения в криминалистике. Последовательным противником такого подхода является профессор Н.П.Яблоков. Действительно, современное научное знание постоянно переживает то интеграционные процессы, то превалирует дифференциация, основанная на внутренних теоретических и прикладных исследованиях либо на внешних эмпирических данных (практика как критерий истинности знания) и влиянии других наук. В криминалистике существует немало сквозных проблем, которые находят отражение как на самом высоком уровне общей теории науки, так и на частном - в отдельных разделах. Идентификация, моделирование, криминалистическая профилактика, прогнозирование и диагностика в той же мере могут претендовать на рассмотрение в качестве интегративной матрицы, системообразующего начала, как и организация расследования и раскрытия преступлений. Однако в данном случае нет оснований для ревизии системы, которая формировалась на протяжении столетия. Организация как рационализация в подборе, приготовлении и расстановке сил и средств, в определении промежуточных и конечных целей не может быть оторвана от внутренней, содержательной, криминалистической деятельности.

Организационно-тактическое обеспечение целесообразно рассматривать с позиции его значения для процесса уголовного преследования по принципу лот общего к частному.

Основной задачей самого общего характера при реализации организационно-тактического обеспечения можно признать создание необходимых условий для наиболее последовательного, точного и полного воплощения назначения уголовного судопроизводства в целом и уголовного преследования в частности. Однако стоит отметить, что такой подход предельно широко раскрывает сущность достигаемых целей не только (да и не столько) в результате исключительно организационно-тактического обеспечения, но и в контексте реализации всего тактического потенциала обеспечивающего характера (например, достижение психологического контакта, изучение материалов уголовного дела в ходе подготовки к производству следственного действия и пр.). Поэтому общую задачу необходимо конкретизировать через назначение и предмет приложения частных задач:

1. Точное определение ориентиров расследования, этапов решения тактических задач.
2. Эффективный выбор стиля руководства и оптимальное распределение компетенций среди конкретных участников уголовного преследования в рамках работы следственных групп и при производстве сложных следственных действий.
3. Налаживание взаимодействия следственных органов и их должностных лиц в рамках коллективных мероприятий, связанных с доказыванием и движением уголовного преследования.

Виды и формы организационно-тактического взаимодействия позволяют определить природу, направление, объём применения и задачи коллективных форм осуществления доказывания на предварительном следствии в свете достижения целей уголовного преследования. Формы организационно-тактического взаимодействия есть внешнее выражение реализации коллективистских начал в доказывании, а виды определены наиболее обобщёнными составляющими, выделенными посредством научного метода типологизации, а также процессуальной и непроцессуальной сторонами деятельности на досудебных стадиях. При этом границы между видами в настоящее время всё больше становятся условными на стыке оперативно-розыскной и процессуальной деятельности по осуществлению доказывания. Диссертант даёт детальную видовую характеристику организационной деятельности в процессе взаимодействия на стадии предварительного расследования преступлений.

Наиболее часто следователю приходится контактировать с руководителем следственного органа, прокурором, органами дознания и экспертными службами. Характер отношений складывается в контексте форм реализации прав, обязанностей, ответственности следователя и контактирующей стороны. Процессуально-тактическая специфика такого взаимодействия также находит отражение в диссертационном исследовании.

Виды и формы организационного взаимодействия позволяют определить наиболее перспективные направления совершенствования криминалистических рекомендаций, обратить внимание учёных и практиков на основные типологические и классификационные единицы. Общая формально-видовая характеристика всех сторон взаимодействия (с презумпцией содействия) при осуществлении расследования и уголовного преследования в целом позволяет выявить наиболее типичные сложности в осуществлении коллективных мероприятий по доказыванию и поддержанию обвинения на досудебных стадиях, а также наметить основные пути их преодоления.

От профессионализма следователя, его личных качеств зачастую зависит исход дела на досудебных стадиях, а руководитель следственного органа должен лишь помогать, направляя в необходимых случаях следователя по верному пути. В связи с этим раскрываются процессуальные,  личностные  и  организационные  основы руководящей  роли  и  независимости  следователя. В свете решения названных исследовательских задач обосновано следующее законодательное определение процессуальной фигуры следователя: следователь - это должностное лицо, уполномоченное инициировать возбуждение уголовного дела и осуществлять предварительное следствие, наделённое исполнительными, организационно-распорядительными и контрольными функциями, реализуемыми в ходе расследования по уголовному делу в целом или на соответствующем порученном участке работы следственной группы.

Предпосылки реальной самостоятельности следователя, которая вряд ли когда-либо будет близка к идеальной, определённые в уголовно-процессуальном законе и самых оптимистических научных моделях систем отношений руководство - подчинение, можно разделить на две основные группы: 1) формально-юридические, или процессуальные (система норм права, обеспечивающих реализацию власти следователя только на основе закона и в зависимости от степени исследования обстоятельств по расследуемому уголовному делу); 2) фактически-конъюнктурные (наличие задатков лидера у следователя, степень ангажированного влияния на ход расследования со стороны заинтересованных лиц, средств массовой информации и пр.).

Процессуальные, организационные и психологические предпосылки эффективного руководства расследованием составляют основу самостоятельности (внутренняя волевая компонента и относительная автономность в принятии решений и осуществлении процедур на досудебных стадиях) и независимости (внешняя характеристика ограничения незаконного стороннего вмешательства).

Постоянно опекаемый следователь не может нести ответственность в той же мере, что и следователь независимый и самостоятельный. Отсюда вполне понятный вывод о необходимости повышения статуса следователя на основании ряда организационно-правовых мероприятий, обоснованных диссертантом. Однако независимость следователя является залогом не только ответственного принятия решений по уголовному делу, но и гарантией полного и объективного исследования обстоятельств расследуемого преступления, соблюдения прав и законных интересов граждан на досудебных стадиях уголовного процесса. Вместе с тем, сфера реализации тактических приёмов организационно-управленческого характера определяется тем функциональным предназначением деятельности самого следователя, которое вытекает из буквы и духа уголовно-процессуального закона, а также практики его применения.

Законодатель отнёс следователя к стороне обвинения, поэтому ссылка на ст. 20 не действующего в настоящее время УПК РСФСР становится, казалось бы, рудиментарной, но споры по этой ключевой для всего досудебного производства проблеме не утихают и по сей день. Зависимость следователя от его функционального априорного предназначения преследовать и обвинять создаёт сложности в предъявлении к нему требования оставаться беспристрастным в любой ситуации. Иными словами, мы снова можем вести речь о пресловутом обвинительном уклоне. Кроме того, ситуация усугубляется разным объёмом понимания уголовного преследования в уголовно-процессуальном законе, стоит только проанализировать содержание п. 55 ст. 5 УПК РФ и ч. 2. ст. 21 УПК РФ. В этой связи даже поверхностный криминалистический анализ ситуации принятия решения о возбуждении уголовного дела практически вне зависимости от его категории позволяет прийти к неутешительным выводам об абсолютной незащищённости лиц, оговоривших себя, явившихся с повинной, не заинтересованных в участии профессионального защитника как на первоначальном, так и на последующем этапах расследования. В данной ситуации ни следователь, ни подследственный, ни защитник (за исключением случаев его обязательного участия) не заинтересованы в поиске истины, в установлении действительно причастного к содеянному преступлению лица. Нередко ситуация ещё и усугубляется формальным отношением защитника к выполнению своих обязанностей. В свете сказанного обосновывается необходимость сохранения исследовательской роли следователя в качестве ведущей по отношению к преследовательской функции.

И следователь и преследователь - однокоренные слова, но само понятие уголовного преследования наводит на критические размышления, поскольку рассматривается в законе как процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). Таким образом, следствие теряет гибкость - однажды заявленный тезис о причастности, появление в деле подозреваемого опредмечивает конечную цель, т. е. его изобличение. Данное допущение подтверждается одним частным примером: явившийся с заведомо ложной повинной становится подозреваемым по любому из четырёх названных в законе оснований, а поскольку закон лишает права оговорившего себя на реабилитацию, то следователь и вовсе ничем не рискует.

Ещё одним фактором, в условиях детерминирующего влияния которого предстоит действовать в ходе расследования, следует признать фактический микроклимат в коллективе. Ему уделено особое внимание. Думается, что вполне достаточными для эффективной работы коллектива следственного органа (как результат - множество вариантов определения состава следственных групп) будут следующие характеристики: отсутствие личной неприязни и уважительное профессиональное отношение друг к другу; навыки и опыт сплочённой совместной работы; способность координировать собственные усилия с работой коллектива в целом; профессиональное отношение к делу на основе глубокого знания уголовно-процессуального и уголовного закона, криминалистической науки и т. п.

Сами по себе формальные предпосылки для реализации руководящей роли не гарантируют в полной мере эффективность реального руководства. Нельзя не заметить, что руководитель следственной группы, как и следователь, производящий сложное процессуальное действие, должен добиться лидерства как необходимой составляющей эффективного управления.

Среди наиболее важных личностных черт следователя стоит отметить:

Ц социально-ролевые характеристики: высокий гражданский долг и чувство ответственности, инициативность и целеустремлённость, настойчивость и решительность, честность и принципиальность, активная гражданская позиция и самокритичность, глубокие знания в области права и навыки совместной скоординированной деятельности;

Ц психологические качества: творческое мышление и ум, наблюдательность и развитое внимание, умение слушать и хорошая память, высокая сила воли.

Для реализации руководящей роли особое значение, помимо названных выше, имеют талант организатора, задатки лидера, опыт работы по следственной профессии, безупречная репутация и авторитет у коллег, стрессоустойчивость, способность доминировать, уверенность в себе и в конечном результате совместной деятельности.

Организация и управление играют заметную роль в налаживании отношений внутри следственных подразделений, следственных групп, в связи с чем весьма уместно подчеркнуть основные различия этих важнейших понятий. Управление расследованием есть одна из форм организации, которая предполагает эффективное построение взаимоотношений руководство - подчинение в целях достижения целей установления события преступления, выявления и изобличения виновного и др.

Изучение специальной литературы в области исследования процессуальных и криминалистических проблем реализации коллективных форм расследования позволило прийти к выводу: в целях наиболее взвешенного анализа значимости коллективной и индивидуальной форм расследования стоит изменить сам подход. Во-первых, необходимо анализировать не столько преимущества и недостатки бригадного или единоличного методов расследования, сколько их организационный и познавательный потенциал с учётом закономерностей и поправочных коэффициентов соответствующих категорий дел. При этом нет нужды смешивать воедино преимущества, которые касаются совершенствования процедуры расследования и направлены на повышение его качества непосредственно, и те, которые не имеют прямого отношения к расследованию, а выступают лишь в качестве сопутствующего результата (например, повышение квалификации молодых следователей путём включения в состав группы опытных и начинающих работников). Во-вторых, результативность работы следственных групп должна анализироваться не только в абсолютных, но и в относительных показателях, т. е. в соотношении с обобщёнными итогами работы следователей, осуществляющих расследование преступлений единолично. При этом работа последних должна оцениваться по шкале от сложных до простых дел с соответствующими выборками.

В то же время нельзя не обратить внимание на усиление познавательного потенциала совместной работы по расследованию фактов сложной преступной деятельности, выделить его составляющие и использовать их в организационно-управленческих и познавательно-поисковых направлениях приложения заявленных возможностей. Организационно-тактическое обеспечение совместной деятельности ставит задачей построение наиболее эффективных систем отношений внутри коллектива следователей, дознавателей, специалистов и экспертов в целях создания необходимых условий для профессионального отношения их к делу, концентрации сил, возможностей и компетенций по одному или разным направлениям расследования, активной сплочённой работы.

В диссертации развиты приёмы установления делового контакта, сочетания гибкой координации совместной деятельности с распределением компетенций и сфер работы, использования оптимального в складывающихся условиях расследования стиля руководства.

В заключении формулируются выводы и итоги основных положений проведённого исследования.

Основные положения диссертационного исследования опубликованы в следующих работах:

Монографии, учебные пособия:

1. Полстовалов О.В. Криминалистическая конфликтология: современные нравственные и психологические проблемы. Монография. - Уфа, Изд-во: РИО БашГУ, 2002. - 152 с. - 12 п.л.
2. Полстовалов О.В. Практикум по курсу Уголовный процесс. - Уфа, РИО БАГСУ, 2002. - 40 с. - 4п.л.
3. Полстовалов О.В. Основы профессионального общения следователя. Учебное пособие. - Уфа: Изд-во Гелем, 2005. Ц  146 с. - 11 п.л.
4. Полстовалов О.В. Организационно-тактическое обеспечение расследования преступлений: Учебное пособие. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. - 120 с.
5. Полстовалов О.В. Современные проблемы криминалистической тактики. Монография. - М.: Юрлитинформ, 2009. - 376 с. - 25 п.л.

Научные статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК России:

1. Полстовалов О.В. Процессуальные проблемы криминалистической тактики в свете современных научных концепций // Уголовное право. Ц  2003. - № 1. - С. 98 - 100. - 0,5 п.л.
2. Полстовалов О.В. Влияние современного уголовно-процессуального законодательства на определение системы криминалистической тактики // Уголовное право. - 2004. - № 2. - С. 120 - 121. - 0,5 п.л.
3. Полстовалов О.В. Системно-структурный анализ в теории криминалистической тактики // Правоведение. - 2005. - № 2. - С. 85 - 93. - 0,8 п.л.
4. Полстовалов О.В. Теоретико-прикладной анализ понятия следственная ситуация // Вестник БашГУ. - 2005. - № 1. - С. 106 - 108. - 0,4 п.л.
5. Полстовалов О.В. Предпосылки реализации организационной функции следователя // Закон и право. - 2007. - № 4. - С. 26 - 27. - 0,5 п.л.
6. Полстовалов О.В. Виды и формы организационного и организационно-тактического взаимодействия в ходе осуществления расследования // Право и государство. - 2007. - № 12 (36). - С. 113 - 121. - 0,9 п.л.
7. Полстовалов О.В. О правовой природе криминалистики (методологическая составляющая в исследовании проблем криминалистической тактики) // Правовое государство. - 2008. - № 2 (12). - С. 21 - 27. - 0,7 п.л.
8. Полстовалов О.В. Современная модель состязательного уголовного судопроизводства и криминалистическая тактика для судебного следствия // Вестник СГАП. - 2008. - № 2 (60). - С. 161 - 166. - 0,5 п.л.
9. Полстовалов О.В. Об уровнях изучения личности обвиняемого // Российский следователь. - 2008. - № 3. - С. 12 - 14. - 0,4 п.л.

Научные статьи, опубликованные в других изданиях:

1. Полстовалов О.В. Нравственные и психологические основы допроса на предварительном следствии // А.Ф. Кони и проблемы судебной реформы на современном  этапе. Доклады и сообщения на научно-практической конференции, посвящённой 150-летию со дня рождения А.Ф. Кони. - Уфа: БГУ, 1995. Ц  С. 49 - 55. - 0,4 п.л.
2. Полстовалов О.В. Критерии допустимости тактических приёмов и следственная практика на современном этапе // Новое российское законодательство и практика его применения. - Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 1997. - С. 31 - 33.- 0,2 п.л.
3. Полстовалов О.В. Неправомерное психическое воздействие при допросе как нарушение права обвиняемого на защиту. // Права человека на рубеже ХХ - ХХI веков. Материалы научно-практической конференции. - Уфа: Изд-во БГУ, 1997. - С. 94 - 97.- 0,3 п.л.
4. Полстовалов О.В. Психологические закономерности, учитываемые при оказании мнемической помощи допрашиваемому // Проблемы правового регулирования государственной и общественной жизни. Материалы научно-практической конференции. - Уфа: Изд-во БГУ, 1997. - С. 62 - 63. - 0,3 п.л.
5. Полстовалов О.В. Подготовка к допросу как один из факторов, определяющих успешность установления психологического контакта. // Проблемы правового регулирования в современных условиях. Материалы научно-практической конференции. - Ижевск: Изд-во Удмуртского государственного университета, 1997. - С. 69 - 71. - 0,2 п.л.
6. Полстовалов О.В. Презумпция невиновности обвиняемого и конфликты на предварительном следствии // Проблемы оптимизации правоохранительной деятельности. Материалы научно-практической конференции. - Уфа: Изд-во БГУ, 1997. - С. 10 - 11. - 0,2 п.л.
7. Полстовалов О.В. Критерии допустимости тактических приёмов в криминалистике и право обвиняемого на защиту // Учёные записки Ульяновского государственного университета. Серия: Государство и право: проблемы поиски решений, предложения. Выпуск 1 (8) Актуальные проблемы права и его реализации в современных условиях. Под ред. А.И. Чучаева. - Ульяновск: Изд-во Ульяновского государственного университета. 1999. - С. 93 - 95. - 0,2 п.л.
8. Полстовалов О.В. К вопросу о проблеме установления психологического контакта в свете современных достижений психологии // Южно-уральские криминалистические чтения. Вып.7. / Под ред. Л.Л. Каневского. - Уфа: Изд-во БГУ, 1999. - С. 63 - 71. - 0,5 п.л.
9. Полстовалов О.В. Психолого-тактические основы диагностирования сообщаемой информации // Южно-уральские криминалистические чтения. Вып.8. / Под ред. Л.Л. Каневского. - Уфа: Изд-во БГУ, 2000. - С. 107 - 124.
10. Полстовалов О.В. К проблеме нетрадиционных методов расследования // Современная преступность: состояние, тенденции, средства преодоления: материалы Всероссийской научно-практической конференции (22 - 23 апреля 1999 года). - Екатеринбург: УрГЮА, 1999. - С. 302 - 305. - 0,3 п.л.
11. Полстовалов О.В. Некоторые вопросы этики производства следственных действий и конституционные права человека и гражданина // Всеобщей декларации прав человека - 50 лет. Материалы международной научно-практической конференции, посвящённой 50-летию со дня принятия  Всеобщей декларации прав человека. Сборник под ред. З.Д. Еникеева и др. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2001. - С. 92 - 94. - 0,3 п.л.
12. Полстовалов О.В., Каневский Л.Л. Нравственно-психологические основы производства следственных действий в условиях правовой реформы  // Российский юридический журнал. Ц  2001, № 2(30). - С. 113 - 123. - 0,7 п.л. (соавторство идеальное).
13. Полстовалов О.В. Противодействие расследованию и конфликты на предварительном следствии // Южно-уральские криминалистические чтения. Сборник научных статей: Выпуск 10 / Под редакцией И.А. Макаренко. - Уфа: РИО БашГУ, 2002. - С. 135 - 142. - 0,5 п.л.
14. Полстовалов О.В. От теории конфликтного следствия к изучению конфликтов, возникающих при расследовании преступлений // 50 лет в криминалистике. К 80-летию со дня рождения Р.С. Белкина // Материалы международной научной конференции. - Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2002. - С. 204 - 212. - 0,5 п.л.
15. Полстовалов О.В. Нравственно-правовые вопросы тактики преодоления конфликтов на предварительном следствии // Актуальные проблемы реформирования экономики и законодательства России и стран СНГ - 2002. Материалы Международной научно-практической конференции. Челябинск, 12-13 апреля 2002 г.: в 3 ч. / Под общей редакцией В.А. Киселёвой. - Челябинск, Южно-Уральский гос. ун-т, 2002. Ч. III. - С. 82 - 85. - 0,4 п.л.
16. Полстовалов О.В. Законность в системе критериев допустимости тактических приёмов криминалистики // Актуальные проблемы раскрытия и расследования преступлений: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 4. - Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2002. - С. 111 - 115. - 0,3 п.л.
17. Полстовалов О.В. Тактика убеждения и проблемы преодоления противодействия в свете сделок о признании вины // Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и практика его применения / Под ред. А.П. Гуськовой. - Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. - С. 238 - 246. - 0,6 п.л.
18. Полстовалов О.В. Отдельные аспекты изучения личности несовершеннолетнего обвиняемого // Актуальные проблемы криминалистики на современном этапе. Часть 1.: Сборник научных статей. Материалы международной научной конференции. / Под. общ. Ред. З.Д. Еникеева. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С. 214 - 218. - 0,3 п.л.
19. Полстовалов О.В., Еникеев З.Д. О книге Льва Львовича Каневского Тактика следственных действий по делам о преступлениях, совершённых несовершеннолетними Уфа, 2002, 140 с. // Актуальные проблемы криминалистики на современном этапе. Часть 1.: Сборник научных статей. Материалы международной научной конференции. / Под. общ. Ред. З.Д. Еникеева. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С. 81 - 86. - 0,4 п.л. (соавторство идеальное).
20. Полстовалов О.В. Региональное нормотворчество в сфере уголовно-процессуального законодательства: миф и реальность // Актуальные проблемы правовой системы общества. Выпуск II. - Уфа, 2003. - С. 62 - 65. - 0,2 п.л.
21. Полстовалов О.В. Подготовка к преодолению конфликтов, возникающих при производстве следственных действий // Вестник криминалистики / Отв. ред. А.Г. Филиппов. Вып. 2 (6). - М.: Спарк, 2003. - С. 40 - 45. - 0,6 п.л.
22. Полстовалов О.В. Проблемы использования гипноза в ходе осуществления оперативно-розыскных мероприятий // Актуальнi проблемi кримiналiстики: Митерiали мiжнар. наук.-практ. конф. / Ред. кол.: М.I.Панов (голов. ред.), В.Ю.Шепiтько, В.О.Коновалова та нi. - Харкiв: Гриф, 2003. - С. 120 - 123. - 0,3 п.л.
23. Полстовалов О.В. Проблемы использования нового уголовно-процессуального законодательства в тактических целях // Актуальные проблемы России и стран СНГ-2003 г. Материалы IV Международной научно-практической конференции, посвящённой 60-летию ЮУрГУ и 10-летию специальности Юриспруденция в ЮУрГУ. - Челябинск, НТЦ-НИИОГР, 2003, ч. I. - С. 101 - 103. - 0,4 п.л.
24. Полстовалов О.В. Организационно-тактические  аспекты деятельности следователя // Проблемы раскрытия преступлений в свете современного уголовно-процессуального законодательства. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвящённой памяти профессора, доктора юридических наук И.Ф. Герасимова. Екатеринбург 6 - 7 Февраля 2003 г. - Екатеринбург, Изд-во: Чароид, 2003. - С. 389 - 393. - 0,3 п.л.
25. Полстовалов О.В. Изучение личности обвиняемого: тактические аспекты // Человек как источник криминалистически значимой информации: Материалы всероссийской межведомственной научно-практической конференции / Под ред. А.М. Зинина, М.Н. Шурухина: В 2 ч. Часть 1. - Саратов: СЮИ МВД России, 2003. - С. 130 - 136. - 0,4 п.л.
26. Полстовалов О.В. Уголовный процесс и криминалистическая тактика: новые точки соприкосновения // Проблемы противодействия преступности в современных условиях: Материалы международной научно-практической конференции 16 - 17 октября 2003 г. Часть I. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С. 230 - 234.  - 0,3 п.л.
27. Полстовалов О.В. Новое уголовно-процессуальное законодательство и современные тактические реалии // Актуальные проблемы применения УК и УПК РФ: история, теория, практика: Материалы всероссийской научно-практической конференции. 17 апреля 2003 г. Часть II / Под общей редакцией Ф.Б. Мухаметшина. - Уфа: ОН и РИО УЮИ МВД РФ. 2003. - С. 129 - 133. - 0,3 п.л.
28. Полстовалов О.В. Криминалистические рекомендации в следственной практике и новое уголовно-процессуальное законодательство // Научные труды. Российская академия юридических наук. Выпуск 3. В 3 томах. Том 3. - М.: Издательская группа Юрист, 2003. - С. 192 - 197. - 0,6 п.л.
29. Полстовалов О.В. Наводящие вопросы в следственной практике и современное уголовно-процессуальное законодательство // Криминалистические проблемы в свете нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Материалы 3-й научно-практической криминалистической конференцию. Под ред. проф. Ищенко Е.П., проф. Скорченко П.Т. - М., 2003. - С. 68 - 70. - 0,4 п.л.
30. Полстовалов О.В. Конституционное право граждан на судебную защиту прав и свобод: процессуально-криминалистический взгляд на проблему // Реализация положений Конституции Российской Федерации в законодательстве. Материалы международной научно-практической конференции, посвящённой 10-летию Конституции Российской Федерации. - Челябинск, 2003. Ч. II. - С. 343 - 345. - 0,3 п.л.
31. Полстовалов О.В. О проблеме допустимости обмана в следственной тактике // Воронежские криминалистические чтения: Сб. научных трудов. Вып. 4 / Под ред. О.Я. Баева. - Воронеж: Изд-во Воронежского гос. ун-та, 2003. - С. 243 - 248. - 0,4 п.л.
32. Полстовалов О.В. К вопросу о системе криминалистической тактики // Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики: Сб. статей: В III частях. Часть II: Вопросы современной криминалистики. - М.: Академия управления МВД России, 2004. - С. 85 - 88. - 0,4 п.л.
33. Полстовалов О.В. Деловой контакт в следственной группе и тактические основы критических замечаний // Южно-уральские криминалистические чтения. Вып.11. / Под ред. И.А. Макаренко. - Уфа: РИО БашГУ, 2003. - С. 150 - 156. - 0,4 п.л.
34. Полстовалов О.В. К вопросу о понятии тактического приёма в криминалистике // Актуальные проблемы России и стран СНГ-2004 г. Материалы VI Международной научно-практической конференции, посвящённой 75-летию и памяти профессора Ю.Д. Лившица. - 1 - 2 апреля 2004 г. - Челябинск, 2004, ч. I. - С. 168 - 171. - 0,4 п.л.
35. Полстовалов О.В. Тактическое поведение как часть правового поведения в расследовании и раскрытии преступлений // Южно-уральские криминалистические чтения. Вып.12. / Под ред. И.А. Макаренко. - Уфа: РИО БашГУ, 2004. - С. 137 - 144. - 0,6 п.л.
36. О роли переговорного процесса в тактике производства следственных действий // Криминалистические чтения, посвящённые 100-летию со дня рождения профессора Б.И. Шевченко: Тезисы выступлений. - М.: МАКС Пресс, 2004. - С. 182 - 186. - 0,5 п.л.
37. Полстовалов О.В. Проблемы информационно-методического и ресурсно-кадрового обеспечения направлений специализаций высшего юридического образования // Информационная правовая поддержка высшего и среднего профессионального образования в Республике Башкортостан. Сборник докладов II республиканской межвузовской научно-практической конференции. - Уфа, 2004. - С. 47 - 50. - 0,4 п.л.
38. Полстовалов О.В. О пределах изучения личности в процессе расследования и раскрытия преступлений // Фундаментальные и прикладные проблемы управления расследованием преступлений: Сб. научных трудов (в двух частях). Часть вторая. - М.: Академия управления МВД России, 2005. - С. 86 - 90. - 0,4 п.л.
39. Полстовалов О.В. О понятии криминалистическая тактика: история и современность // Проблемы реализации международных стандартов в правоохранительной системе России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции 1 - 2 июня 2005 года. Часть II. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С. 32 - 39. - 0,6 п.л.
40. Полстовалов О.В. Кризис концепции криминалистической характеристики и современные тенденции персонификации в криминалистической тактике // Современные проблемы публично-правового и частно-правового регулирования: теория и практика: Материалы международной научно-практической конференции, посвящённой памяти д-ра юрид. наук, проф. Орданского Марка Семёновича. Часть IV. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С. 100 - 103.  - 0,3 п.л.
41. Полстовалов О.В. О понятии критерий допустимости тактического приёма в криминалистике // Гуманизация образовательной деятельности в ВУЗе, техникуме, школе: Материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвящённой 95-летию образования Башкирского государственного университета. - Нефтекамск: НФ РИО БашГУ, 2005. - С. 384 - 385. - 0,2 п.л.
42. Полстовалов О.В. Права человека - фундамент юридической науки // Развитие гражданственности и права человека: Материалы региональной студенческой научно-практической конференции 14 декабря 2005 г. - Уфа: РИО БашГУ, 2005. - С. 11 - 13. - 0,2 п.л.
43. Полстовалов О.В. Предмет и объект конфликтов в деятельности по расследованию преступлений // Теоретические и прикладные проблемы уголовного процесса, криминалистики и оперативно-розыскной деятельности: сб. материалов научно-практической конференции, Минск, 18 мая 2006 г. / Министерство внутренних дел Республики Беларусь, Академия МВД. - Минск: Академия МВД Республики Беларусь, 2006. - С. 110 - 114. - 0,3 п.л.
44. Полстовалов О.В. Алгоритмизация расследования и тактические решения: основные точки соприкосновения // Проблемы укрепления законности и правопорядка в современных условиях: Материалы международной научно-практической конференции 1 - 2 июня 2006 г. - Уфа: РИО БашГУ, 2006. - С. 33 - 37. - 0,3 п.л.
45. Полстовалов О.В., Макаренко И.А.  Высшее юридическое образование с ориентацией на рынок труда // Юридическое образование и наука в России: проблемы модернизации. Тезисы Международной научно-практической конференции, посвящённой 75-летию СГАП. - Саратов: Изд-во ГОУ ВПО Саратовская государственная академия права, 2006. - С. 60 - 62. - 0,4 п.л. (соавторство идеальное).
46. Полстовалов О.В. Криминалистика в свете идей справедливости и уважения прав человека в уголовном судопроизводстве // Актуальные вопросы государства и гражданского общества на современном этапе: Материалы международной научно-практической конференции 10 - 11 апреля 2007 года. Часть 1. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2007. - С. 173 - 181. - 0,6 п.л.
47. Полстовалов О.В. О значении изучения личности участника уголовного судопроизводства в современных условиях // Совершенствование следственной и экспертной практики: тезисы докладов и сообщений международной научно-практической конференции. - Омск: Омская академия МВД России, 2008. - С. 54 - 55. - 0,2 п.л.
48. Полстовалов О.В. О защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства: тактические аспекты // Проблемы управления органами расследования преступлений в связи с изменением уголовно-процессуального законодательства: Материалы межвузовской научно-практической конференции: В 2-х ч. - М.: Академия управления МВД России, 2008. Ч. 1. - С. 278 - 284. - 0,5 п.л.
49. Полстовалов О.В. Служит ли криминалистика только лишь установлению истины в уголовном судопроизводстве? // Криминалистика в системе правоприменения: Материалы конференции. Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова, 27-28 октября 2008 г. - М.: МАКС Пресс, 2008. - С. 69 - 72. - 0,3 п.л.
50. Полстовалов О.В. Наблюдение как метод познания сведений о личности участника уголовного судопроизводства // Уголовно-процессуальные и криминалистические чтения на Алтае: материалы ежегодной межрегиональной научно-практической конференции, посвящённой памяти д-ра юрид. наук, профессора Е.Н.Тихонова / под ред. проф. В.К. Гавло. - Вып. 7 - 8. - Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2008. - С. 241 - 245. - 0,3 п.л.
51. Полстовалов О.В. Индивидуальный подход в криминалистической тактике с позиций анализа психофизиологических особенностей личности изучаемого // Южно-уральские криминалистические чтения. Сборник научных статей: Выпуск 16 / Под редакцией И.А. Макаренко, О.В. Полстовалова. - Уфа: РИО БашГУ, 2008. - С. 56 - 75. - 0,9 п.л.

---

1 Восстановительное правосудие / Под общ. ред. И.Л.Петрухина. - М.: МОО Центр Судебно-правовая реформа, 2003. - С. 5.

2 Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. - СПб.: Питер, 2000. - (Мастера психологии). - С. 480.

3 Учитывая, что в данном случае речь идёт о типологии тактических приёмов, а не об их простой классификации, перечисленные группы не имеют чётких границ, здесь вполне допустимо своего рода взаимопроникновение.

4 Представитель (адвокат) на стороне потерпевшего и свидетеля на практике принимает участие в деле не так уж и редко: представитель (адвокат) только на стороне потерпевшего - в 27 % случаев, адвокат только на стороне свидетеля - в 15 % случаев, как адвокат свидетеля, так и представитель (адвокат) потерпевшего - в 17 % случаев, в остальных случаях (41 %) ни адвокат потерпевшего, ни адвокат свидетеля участия в деле не принимали (см. табл. 7 прил. 1). Кроме того, свидетели и потерпевшие намного реже оказывают противодействие расследованию (32 %), нежели подозреваемые, обвиняемые (бесконфликтным можно было назвать поведение обвиняемых лишь в 21 % случаев), что вполне закономерно. В связи с этим адвокаты свидетелей и представители потерпевших выполняют в полной мере функцию консультирования при большем коэффициенте доверия с их стороны, нежели при разъяснении буквы и духа закона следователем.

5 Федеральный закон от 20 августа 2004 г. № 119ЦФЗ О защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства (принят ГД ФС РФ 31 июля 2004 г., в ред. Федеральных законов от 29 декабря 2004 г. №199-ФЗ, от 24 июля 2007 г. № 214-ФЗ) // Российская газета. - 2004. - № 182.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам