Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по культурологии
На правах рукописи
СКИБИНСКАЯ ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА РОДА
В РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ
(ХVII Ц начало ХX вв.)
24.00.01 Ц Теория и история культуры
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата культурологии
Ярославль
2012
Работа выполнена на кафедре культурологии
ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический
университет им. К.Д. Ушинского.
Научный руководитель: | Заслуженный деятель науки РФ, доктор искусствоведения, профессор Злотникова Татьяна Семеновна |
Официальные оппоненты: | Юрьева Татьяна Владимировна, доктор культурологии, профессор, профессор кафедры журналистики ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского; Васильев Алексей Григорьевич кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора по научной работе ФГБ НИУ Российский институт культурогии |
Ведущая организация: | ФГБОУ ВПО Московский государственный университет культуры и искусств |
Защита диссертации состоится 21 декабря 2012 г. в 11 час. на заседании совета Д 212.307.04 по защите докторских и кандидатских диссертаций при ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского по адресу: г.аЯрославль, Которосльная набережная, д. 46-в, ауд. 506.
С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского по адресу: г. Ярославль, Республиканская ул., 108.
Отзывы на автореферат присылать по адресу: 150000, г. Ярославль, Республиканская ул., д. 108. Диссертационный совет Д 212.307.04.
Автореферат разослан л ноября 2012 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор культурологии, доцент Н. Н. Летина
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность настоящего исследования обусловлена прежде всего тем, что попытка отрефлексировать особенности культурного пространства России в контексте процессов глобализации конца ХХ - нач. XXI вв. невозможна без осмысления динамики культурных смыслов, важнейшим из которых следует признать самоидентификацию индивида с родовыми корнями. Понимание значимости обретения родовых корней на рубеже тысячелетий актуализирована также в контексте распада вертикальных и горизонтальных связей в социуме; такая общественная потребность - одно из организующих начал матрицы российского общества ХХI в., связующее звено между поколениями предков, базировавшихся на традиционном для русской провинции укладе, и потомками, включающими в аксиологический модус модернистские ценностные ориентации. Одним из значимых векторов в поле гуманитарных научных исследований конца ХХ - нач. ХХI вв. является и рост интереса к проблемам так называемой локальной истории. В условиях жестко прерванной отечественной генеалогической традиции этот интерес проявляется через повышение внимания к различным аспектам родословных изысканий. Наконец, гуманитарные (генетические и антропологические) исследования XX - нач. XXI вв., демографические кризисные тенденции начала ХХI в. актуализировали новые аспекты исследования кровного родства, объединяющего индивидуумов в один род.
Традиционное смысловое наполнение понятия род практически не изменилось за последние века. Однако решение обозначенных глобальных и частных задач требует концептуального осмысления данного понятия именно как культурного феномена. В связи с этим актуальность темы диссертационного исследования определяется отсутствием комплексных обобщающих работ, посвященных исследуемой проблематике.
Проблема исследования связана с необходимостью систематизации и обобщения представлений о динамике рода в русской провинции как культурного феномена. В связи с этим диссертантом выявлены и исследованы представители родов податных сословий, чья жизнедеятельность проецируется даже не на уровень губернского центра, а именно на низший территориально-административный уровень, уездный город и село. Необходимо подчеркнуть, что проблема исследования разрешается применительно к наиболее репрезентативной в количественном отношении части населения России, потому что вся Россия - это провинция; а русская провинция изучаемого периода имела население, в первую очередь сосредоточенное в уездных городах и сельской местности, и только во вторую - в С.-Петербурге, Москве и губернских центрах (Б.Н. Миронов).
Объектом диссертационного исследования является культурно-историческая динамика рода в русской провинции.
Предмет исследования - репрезентативные для социокультурного поля русской провинции, в частности Ярославской губернии, податные сословия в аспекте родословных крепостных крестьян, мещан и купцов.
Цель исследования: выявление особенностей культурно-исторической динамики рода в пространстве русской провинции.
В соответствии с названной целью были поставлены следующие задачи:
- теоретически обосновать концепцию рода в русской провинции как культурного феномена;
- актуализировать понятие хронотоп рода как значимое для исследования рода в русской провинции (применительно к родословным податных сословий);
- реконструировать родословные помещичьих крепостных крестьян Бутиковых и Смирновых (село Великое и Романов-Борисоглебский уезд Ярославской губернии) и мещан Жилых-Жиловых (уездный город Рыбинск Ярославской губернии) и выявить культурно-историческую динамику названных родов.
Хронологические рамки исследования определяются серединой XVII - начала ХХ вв. Нижняя граница определяется тем периодом, когда в России начинают закладываться культурно-исторические основы провинциального рода, начинает формироваться региональная специфика их проявления. Кроме того, именно до середины XVII в. удается ретроспективно проследить документально зафиксированные упоминания о представителях исследуемых родов. Верхняя граница определяется нами вторым десятилетием ХХ в., т.е. началом нового периода в культурфилософском и социально-политическом пространстве России.
Территориальные рамки определены европейской частью (центром) России; исследование выполнено на материалах Ярославской губернии (Романов-Борисоглебский, Рыбинский, Ярославский и Ростовский уезды), административно-территориальной единицы центра европейской части России, которая играла и по сей день играет существенную роль в формировании культурного поля российской провинции.
Материал исследования. Специфика исследования рода в русской провинции как культурного феномена состоит в том, что ее основой является не только объемный, но впервые систематизированный в данной диссертации эмпирический материал.
Особенность реконструкции родословных податных сословий заключается в отсутствии корпуса прямых источников и наличии широкого спектра косвенных.
1) Документальные (архивные) источники. Ряд документов конца XIX - начала ХХ вв. выявлен диссертантом в С.-Петербургском филиале Архива РАН (СПФ АРАН), в частности в фонде Комитет учета научных работников и изучения научных сил СССР (КУИНС). Использованы материалы Государственного архива Ярославской области (ГАЯО) и его Рыбинского филиала (РБФ ГАЯО), прежде всего первичные документы - материалы ревизий и церковного учета населения: исповедные росписи, метрические книги. Так, информативны судебные материалы и документы местного самоуправления, хранящиеся в фондах Ярославская губернская казенная палата, Ярославское губернское акцизное управление, Ярославский губернский статистический комитет, Романово-Борисоглебская управа, Рыбнослободская ратуша, Рыбинский городской магистрат, Рыбинская городская дума, Рыбинская городская управа, Рыбинская мещанская управа, а также Всеобщая перепись населения Российской империи, проведенная на момент 28 янв. 1897 г. и др. Использовались материалы ГАЯО, Архивов УФСБ по Ярославской области и Краснодарскому краю о незаконно репрессированных в 1918-1937 гг. гражданах.
2) Материальные памятники: родовая иконография, актуализированная в живописных и фотопортретах, из частных и государственных архивов (СПФ АРАН, ГАЯО, Рыбинский музей-заповедник), родовые захоронения и надписи на них, настенное храмовое клеймо XVIII в., монеты из семейного клада.
3) Опубликованные вербальные источники: энциклопедические словари и справочники; работы дореволюционных и современных отечественных и зарубежных исследователей - культурологов, историков, краеведов, генеалогов; публикации в региональных периодических изданиях (газеты Известия Рыбинского Исполкома за 1918 г., Известия Тутаевского исполнительного комитета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов за 1919 г., Северный рабочий, Тутаевская районная газета Знамя Ильича и другие).
В качестве вербальных использовались и нарративные источники - дневники, эпистолярное наследие представителей исследуемых родов, публицистические материалы, эпистолярий и художественные произведения отечественных и зарубежных классиков (С.Т. Аксаков, И.С. Аксаков, Т. Манн), а также памятники древнерусской литературы, тексты Библии.
Методология исследования, обеспечивая междисциплинарный характер исследования, включала в себя следующие позиции:
- метод структурного анализа общемировой (К. Леви-Стросс, М. Бродель, М. Мид, Л. Уайт) и отечественной (М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, А.Л. Юрганов, Ф.Ф. Зелинский, С.Н. Иконникова, Т.С. Злотникова, Е.А. Ермолин, Т.И. Ерохина, Н.Н. Летина) культуры;
- культурно-антропологический метод, в том числе его философский (Н.А. Бердяев, Л.П. Карсавин, Н.Гартман, А. Ф. Лосев, Н О. Лосский, П.А. Флоренский, А.А. Ухтомский, Г.В. Флоровский, А.Д. Шмеман, М.К. Мамардашвили, В.Р. Рокитянский), культурологический (Д.С. Лихачев, А.Я. Гуревич, М. Бродель, Я. Ассман, Й. Хейзинга, И. В. Кондаков), социологический (Э. Дж. Хобсбоум, И.С. Кон, С.Н. Гавров, А.И. Антонов, Ю.И. Семенов) аспекты;
- историко-типологический метод (Б.А. Рыбаков, М.Я. Волков, М.М. Громыко, Н.Д. Чечулин, Б.Н. Миронов, М.В. Зеленов).
Наряду с вышеперечисленными были актуализированы специфические методы исследования: генеалогический и биографический, позволяющие в сочетании с источниковедческим анализом структурировать первичный массив данных и реконструировать родословную (П. Долгоруков, Л.М. Савелов, И.Н. Ельчанинов, М.Ф. Прохоров, О.В. Петрова и др.); этимологический (М. Фасмер, И.И. Срезневский), который позволил исследовать происхождение родового имени. В нашем исследовании мы также опирались на регионоведческий метод, учитывающий специфическое единство взаимодействия природы, человека (населения) и его деятельности, про-являющееся в рамках определенных естественных границ (Н.Н. Теляковский, И.Д. Троицкий, М.И. Гомилевский, А.А. Титов, П.Н. Дружинин, П.А. Критский, Н.Ю. Рождественская, М.В. Иванова). Как основа для культурологического анализа диссертантом использовались данные, полученные методом неформализованного интервью (С.А. Белановский), достоверность которых прямо или косвенно подтверждалась архивными источниками.
В контекст исследования вписаны системно-культурологический (А.И. Аксенов, М.М. Громыко, О.А Платонов, Ю.А. Петров, Н.В. Постнова и др.) и аксиологический (Ю.М. Лотман, А.Я. Гуревич) подходы. Таким образом, важным методологическим ориентиром для нас стало рассмотрение человека во всем многообразии его переживаний, чувств, интеллектуального и эмоционального напряжения (С.Н. Иконникова).
Степень научной разработанности проблемы. Культурно-историческая динамика рода в русской провинции Ц практически не разработанное в культурологии направление исследований. Однако в целом историография вопроса имеет сложный многоаспектный характер и представлена в работах исторического, социально-экономического, демографического, историко-антропологического направлений.
Исследования, проводившиеся до конца XIX в., актуализированы прежде всего как реконструкция генеалогии родов или отдельных ветвей титулованных сословий. Научная рефлексия пространства генеалогических исследований (систематизация значительных массивов семейно-родственных связей, совершенствование методик их структурирования, введение в научный оборот генеалогических источников, формулировка понятий основных видов и линий родства) началась с XVIII - первой пол. XIX вв., однако базировалась на эмпирическом материале, связанном с высшими стратами общества (П.В. Хавский, М.С. Гастев, П.В. Долгоруков, позже - Л.М. Савелов). Между тем одним из важнейших аспектов культурной антропологии в контексте культурно-исторической проблематики рода представляется исследование рода как культурного феномена в проекции на податные сословия российской провинции, на людей без архивов (А.Я. Гуревич), т. е. в плане репрезентативности, на тех, кто и составлял подавляющее большинство населения страны, - крестьян и мещан.
Изучение родов податных сословий практически не имело историко-культурной традиции ни в Российской империи, ни в СССР. Основные причины неразработанности данной проблематики мы видим в скудости источников и невостребованности общественной практикой. В отечественной историографии дореволюционного периода встречаются лишь отдельные попытки дать комплексную генеалогическую характеристику крестьянских родов (Н.Г. Устрялов, Д.Ф. Кобеко о крестьянах Строгановых; Х. М. Лопарев по крестьянам Тобольской губернии и некоторые др.) В советской историографии господствовали исследования по социально-экономическим и политическим аспектам истории крестьянства. В 1930-е - 1940-е гг. академик АН СССР С.Б. Веселовский оставался практически единственным специалистом, который систематически занимался генеалогическими исследованиями, и который впервые в советской науке признал перспективными исследования генеалогии крестьян. С середины 1960-х гг. начали выходить статьи (Н.П. Воскобойникова, Б.Н. Морозов и др.) о зарождении и формировании крестьянских родов в XVI - XVII вв.
Отечественные генеалогические, историко-краеведческие и социокультурные исследования конца ХХ - нач. ХХI вв. в части родов в русской провинции касаются в основном представителей высших страт общества либо родовых ветвей известных деятелей культуры, науки, политики (князя Федора Черного; князей Ухтомских; графов, дворян, помещиков Мусиных-Пушкиных; мышкинских дворян Тютчевых; рыбинских дворян Михалковых; дворян Опочининых; Некрасовых; ярославских дворян Сабанеевых и т.д.).
В исследовании родов податных сословий (уездный город, село) преобладает этнокультурной подход, включающий философский, гендерный, образовательный, историко-генеалогические элементы (крестьянское сословие - М.М. Громыко, А.В. Буганов, И.Ю. Шустрова и др.; московское и уездное купечество XVIII в. - А.И. Аксенов; купцы Ростова Великого - Е.И. Крестьянинова, Г.А. Никитина; ярославские купцы и промышленники - Т.А. Рутман, Н.В. Дутов, Н.В. Обнорская и т.д.). Однако целостного, комплексного культурологического исследования рода представителей податных сословий русской провинции как культурного феномена до сих пор не существовало.
Гипотеза исследования основана на следующих предположениях:
1. Род в русской провинции обладал специфическим хронотопом, детерминированным историко-культурными, экономическими, социально-демографическими, религиозно-философскими особенностями его формирования и динамики.
2. Наиболее репрезентативными для русской провинции (центра европейской части России) были податные сословия, в связи с чем особое внимание должно быть уделено изучению родов крепостных крестьян, мещан, купечества.
3. В контексте формирования национальной идеи, одним из основных векторов которой мы полагаем возрождение России провинцией (Д.С. Лихачев), особое социально-нравственное значение приобретает исследование родов представителей неаристократических слоев общества русской провинции.
4. История русской культуры XVII - нач. ХХ вв. в значительной степени обогатилась в ее аксиологическом и повседневном модусах благодаря активной социально-экономической и культурной самореализации вышеуказанных родов.
Научная новизна данного исследования обусловлена тем, что:
- впервые выявлена культурно-историческая динамика рода податных сословий в русской провинции XVII - нач. XX вв. как культурного феномена с учетом рядоположенных традиций: исторических, социологических, историко-философских, а также этимологических и культурно-семантических;
- введен в научный оборот корпус эмпирического материала о родословных конкретных родов податных сословий в Ярославской губернии - рыбинских мещан и купцов Жилых-Жиловых, потомков помещичьих крестьян Бутиковых (село Великое) и Смирновых (Романов-Борисоглебский уезд);
- проведенное исследование задает новый вектор не только в регионоведении, в частности, в изучении культуры повседневности, но и формирует историко-культурологический модуль в истории национальной культуры.
Теоретическая значимость исследования:
1. Введен и обоснован концепт хронотоп рода как центральный в исследовании культурного феномена род.
2. Поставлена и решена проблема комплексного культурологического исследования родов податных сословий русской провинции как культурного феномена.
3. Сформированы и мотивированы с культурно-типологической точки зрения культурно-исторические основы динамики рода в русской провинции, в качестве которых выступают: патрилинейность и родовое имя (универсальные); топос рода, родовой хронос, православные религиозные основания, сословная принадлежность (специфические).
Практическая значимость работы состоит в следующем:
- созданы условия для экстраполяции разработанного исследовательского подхода при комплексном культурологическом изучении родов податных сословий в русской провинции;
- материалы данного диссертационного исследования могут использоваться в образовательном процессе при подготовке специальных курсов по истории культуры, для разработки учебно-методических пособий по генеалогии;
- теоретические обобщения и значительный по объему эмпирический материал могут быть востребованы при написании научных текстов и подготовке музейных экспозиций.
ичный вклад автора работы заключается в следующем.
1. Введен в научный оборот значительный корпус документального материала, в том числе ранее неиспользуемые или малоиспользуемые пласты документального наследия: материалы Архива РАН; ГАЯО, Рыбинского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника (РБМ), а также частных архивов.
2. Собран значительный эмпирический материал, на основе которого реконструированы родословные росписи трех родов Ярославской губернии XVII - начала XX вв., которые в середине ХХ в. пересеклись в одном потомке: род рыбинских мещан и купцов Жилых-Жиловых, XVII - ХХ вв. (реконструированы сведения о 10 поколениях, восстановлена хронология жизни 241 персоналия); род потомков крепостных государственных, а затем помещичьих крестьян села Великого Бутиковых, конец XVII - нач. ХХ вв. (реконструированы 10 поколений, восстановлена хронология жизни 175 персоналий); род потомков помещичьих крестьян Романов-Борисоглебского уезда Смирновых, XVIII - нач. ХХ вв. (реконструированы 8 поколений, восстановлена хронология жизни 75 персоналий).
3. Выявлен специфический и в то же время репрезентативный пласт региональной культуры, проецируемый на формирование и динамику родов податных сословий дореволюционной России на протяжении трех столетий.
4. Атрибутирован ряд документов СПФ АРАН, Ярославского историко-архитектурного музея-заповедника, фотофондов ГАЯО и РБМ, а также материальных памятников (настенное храмовое клеймо XVIII в. в Казанской церкви г. Рыбинска; дом Михайлы Жилого в г. Рыбинске; клад золотых монет села Великого Ярославской области; дом Бутикова в селе Великом).
Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечиваются широким кругом привлекаемых источников; исторической и культурологической традицией, представленной в работах зарубежных, российских и региональных исследователей; длительной архивной работой диссертанта; соответствием методов исследования его цели и задачам; выводами в ходе теоретического анализа проблемы исследования, фиксацией и обобщением его результатов; апробацией.
Положения, выносимые на защиту.
1. Род представителей податных сословий в русской провинции, с учетом его пространственной и темпоральной динамики, является специфическим и репрезентативным культурным феноменом и требует специального культурологического изучения.
2. Универсальными основами рода в русской провинции, являющими кальку общероссийских культурно-исторических закономерностей, выступают патрилинейность и родовое имя.
3. Специфическими основами рода, обусловленными особенностями социокультурного поля центра европейской части России, выступают: топос рода; родовой хронос; православные религиозные основания, приобретающие в провинции приватные, профанные, подчас секулярные нюансы; сословная принадлежность как аксиологический модус.
4. Осуществление культурно-исторического дискурса родов Ярославской губернии позволяет установить важные для русской культуры специфические основы формирования и динамики рода: особенности бытования родового имени; приватный характер актуализации религиозных оснований сакрального топоса рода; травматичные для рода факторы социокультурной среды.
Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования. Представленное исследование является результатом многолетней работы автора по изучению культурно-исторической динамики родов податных сословий в Ярославской губернии. Основные положения диссертации излагались на заседаниях кафедры культурологии ЯГПУ им. К.Д. Ушинского; на международных и всероссийских научных конференциях: III Российский культурологический конгресс с между-народным участием Креативность в пространстве традиции и инновации (Санкт-Петербург: РИК, 2010); научная конференция Образы города в горизонте российской динамики (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, РГНФ, 2010); VIII меж-дународные Васильевские чтения Голоса русской провинции (Ярославль: ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 2010); XIII Тихомировские краеведческие чтения (Ярославль: ЯМЗ, 2011); XIII Золотаревские краеведческие чтения (Ярославль-Рыбинск: ЯрГУ им. П.Г. Демидова, РБМ, 2010), а также на региональных научно-практических конференциях.
Результаты исследования внедрены в образовательный процесс Института филологии ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского: разработан и прочитан спецкурс по региональной культуре.
Основная проблематика диссертации и полный массив выявленного автором работы эмпирического материала представлены в монографии и десяти публикациях, в том числе трех, осуществленных в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ; общий объем 37,94 печ. листа.
Структура диссертации. Работа состоит из введения; двух глав (Теоретико-методологические основы исследования рода в российской провинции и Формирование и динамика родов в Ярославской губернии (XVII - начало ХХ вв.)); заключения; библиографического списка использованных источников и литературы общим объемом 400 наименований, восьми приложений и глоссария. Приложения представляют реконструированные диссертантом родословные росписи трех исследуемых родов податных сословий и выявленную иконографию родов - избранные фотографии конца XIX - нач. ХХ вв. В глоссарий включены понятия, имеющие специфическую сферу применения или вышедшие из современного научного лексикона. Общий объем работы - 227 стр.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обоснованы актуальность исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертации, достоверность результатов; сформулированы гипотеза исследования и положения, выносимые на защиту; определены его цели, задачи, объект и предмет, хронологические и территориальные границы, эмпирический материал; обозначены теоретико-методологические ориентиры, охарактеризован личный вклад диссертанта, апробация и внедрение; отражена структура работы.
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования рода
в российской провинции
В данной главе исследуется не разработанное ранее направление в сфере культурологии - выявляются основы рода в русской провинции как культурно-исторического феномена: универсальные (общероссийские) и специфические для культурного поля русской провинции (региональные).
1.1. Род как культурно-исторический феномен
В данном параграфе понятие род рассматривается диссертантом в культурно-антропологическом и культурно-типологическом контекстах.
Феномен рода в семантическом и культурфилософском аспектах
Семантический анализ понятия род позволяет актуализировать ряд его функциональных значений. Так, этимология понятия род, по М. Фасмеру, восходит не только к лобильному урожаю, многочисленной семье, но и к прямой, правильный, истинный; родственно с латинским arbor - дерево. Этимологическое пространство однокоренных слов значительно расширяется с употреблением приставки на-, имеющей усилительное значение: на-род, синонимами которого являются не только толпа, население, но и нация. Родовая принадлежность как ценностная ориентация отрефлексирована в народных пословицах и поговорках, во фразеологических оборотах: позитивная (Это у нас в роду, На роду написано что предопределено и т. д.) или негативная (Ни роду ни племени) в зависимости от позиционирования индивидом себя по отношению к родовому пространству.
В культурфилософском аспекте понятие род играло значимую мировоззренческую роль еще в древности: на макроуровне компетенции мироустройства и мироуправления приписывались богам, иерархия которых выстраивалась в зависимости и от их функциональной ответственности за различные стороны сакрального и профанного пространств, и степеней родства с верховным божеством (Б.А. Рыбаков, И.Л. Маяк, Л.С. Васильев); на микроуровне самоидентификация индивида определялась прежде всего местом личности в родословной иерархии.
Род как культурный феномен через бытование в повседневной жизни обрядов и ритуалов реализуется во всех традиционных обществах, трактуется шире, чем просто биологическая связь потомков с предками. Всегда четко обозначается место пребывания предков, завершивших земное пребывание - и как физическое место погребения останков (курган, домовина, семейные склепы), и как особое надфизическое пространство рода, коммуникатирующее неким образом (дедняя и отняя молитва, а в культуре повседневности - жестко нормированные ритуальные действия и вербальные коды) с земным миром. Таким образом пространство рода расширяется за пределы физического существования здравствующих его представителей. Однако понятие род мы дистанцируем от понятия династия.
Идея ценности родовых связей выразительно прослеживается в литературе Древней Руси, которая не знает или почти не знает условных персонажей. Имена действующих лиц - исторические (Д.С. Лихачев). Исторические - не только потому, что вписаны в темпоральную цепочку событий, но, мы полагаем, и в историю собственного рода: Святой Владимир, сын Святослава, внук Игоря, просветивший святым крещением всю землю Русскую, имел 12 сыновей, и младшие были Борис и Глеб, которые родились от царевны Анны, сестры греческих императоров Василия и Константина (житие о князьях-мучениках, благоверных Бориса и Глеба (XI век). В житии Александра Невского миф о родоначальниках соединяется с православным мифом: в критический момент духовная поддержка князю приходит не просто от святых, но именно от сродников: Произнес Борис: УБрат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему князю АлександруФ (Сказание о житии Александра НевскогоЕ). Верность родовым корням позиционируется автором Повести о походе ИгоревомЕ как залог воинских побед русских князей (лполки побеждают, звоня в прадедовскую славу). Тем самым биография конкретного исторического персонажа трансформируется в миф рода, а затем в миф русского оружия, древнерусский миф. Традиция активного позиционирования ценности родовой принадлежности продолжается в XVII в. Житиями святых Димитрия Ростовского, в ХХ в. - житием Серафима Вырицкого, а также в отечественной прозе XIX - ХХ вв. (Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков, Н.С. Лесков, И.С. Шмелева, В.Г. Распутин, В.И. Белов, В.П. Астафьев, В.И. Лихоносов и др.).
Патрилинейность как культурно-историческая основа рода
Важнейшими основами формирования рода как культурного феномена, по мнению диссертанта, выступают патрилинейность и родовое имя, в пространстве русской провинции являющие кальку общероссийских культурно-исторических закономерностей (универсальные основы рода).
Патрилинейность для нас актуальна в двух аспектах: а) как принцип исчисления кровно-биологических систем родства по мужской линии, основа для выстраива-ния определенной системы родственных отношений; б) как единство духовное, по Л.П. Карсавину, выраженное в строении рода: во власти старейшего, в иерархическом соотношении членов, в общем религиозном, духовно-культурном, бытовом и хозяйственном укладе.
Принцип патрилинейности лежит в основе родословников, бытовавших в приватном пространстве высших страт общества и передававшихся из поколения в поколение; с XVI в. составление родословных представителей социальной верхушки стало уже делом государственным. У представителей податных сословий родовые связи фиксировались в системе официального документооборота, не претендующих на топографию приватного родового пространства. Последнее обустраивалось путем создания и передачи из поколения в поколение устных семейных легенд о родовых корнях и, реже, созданием неофициальных письменных свидетельств, закрепляющих информацию о предках и о ныне здравствующем поколении - ростовские летописцы, записки о роде и т.д.). Еще в конце ХХ в. обозначенные документы расценивались как уникальные артефакты. Комплексные исследования в начале ХХI в. истории провинциального купечества (Ростов Великий, Ярославль, Вологда), на наш взгляд, свидетельствуют о том, что стремление податных сословий отрефлексировать исток своего рода, формирование и динамику, собственное место среди связей родства и свойства, предстают не исключительным явлением, а выстраиваются в культурную традицию.
Родовое имя Ц культурно-историческая основа формирования и динамики рода
Родовое имя прежде всего выступает как маркер кровного родства. Однако динамика рода значительно расширяет функциональность родового имени. Наиболее наглядно значение родового имени проявляется на примере родов податных сословий, начало которым было положено в российской провинции, а в дальнейшем одна из ветвей рода бытовала в столице (Затрапезновы, Баташевы, Яковлевы, Затрапезновы, Светешниковы, Морозовы, Карзинкины, Локаловы, Малютины, Сапожниковы, Алексеевы и другие). При этом представители рода иногда меняли свою сословную принадлежность (крестьяне или мещане переходили в высшие страты общества - принимали дворянское достоинство) и вид деятельности, однако всегда сохранялась память об истоке рода и родовое имя как маркер кровного родства с предыдущими поколениями. Кроме того, родовое имя подтверждало принадлежности к общему достоянию рода, в качестве которого могут выступать: а) статус в социальной иерархии и в профессиональной деятельности; б) имущественное владение. Приобретая символическое значение, родовое имя таким образом становится моральным капиталом, передаваемым по наследству и зачастую не менее значимым, чем капитал денежный (По отцу и сыну честь).
Наиболее ярко родовое имя актуализируется в документообороте государственного и местного самоуправления, в предпринимательской деятельности, в законодательно-правоприменительном пространстве; как основа при формировании антропонимических топонимов (посессивные топонимы - дом Иванова, Пастуховская богадельня в Ярославле, Мальгинский сад, Селивановский дом, Шляковская школа, Кекинская гимназия в Ростове Великом, мельница Жилова, дом Сыроежина, Баскаковский приют в Рыбинске); в официальных родословных и неформальных родословных семейных летописях; в родовой иконографии.
Затрудняет работу исследователя феномен однофамильцев, т. е. тех, кто носит с кем-то одну и ту же фамилию, не состоя с ними в родстве (С.И. Ожегов), наиболее распространенный именно у представителей податных сословий, и двойных фамилий.
1.2. Хронотоп рода в провинциальной культуре
европейского центра России
В качестве ключевого для исследования специфических основ рода русской провинции как культурного феномена диссертант вводит концепт хронотоп рода, рассматриваемый как взаимосвязь временных и пространственных отношений, стержневых для взаимодействия рода с окружающей, в том числе сформировавшей его средой, и для функционирования и смены кровно-родственных поколений.
Хронос рода как лособая открытость к продолжению
Хронос рода мы рассматриваем как: а) реальное хронологическое время, определяемое природно-биологическими ритмами; б) лособую открытость к продолжению (Я. Ассман), созиданию культурно-исторических основ рода. Уже обозначенное в летописях, в древнерусских законодательных документах сакральное время рода человеческого, сакральное время Русской земли сопрягается со временем локальной истории, имеющим длительность и меру. По мнению диссертанта, в древней и средневековой Руси прерогатива сопряжения сакрального времени, времени от Сотворения мира, с истоком конкретного рода принадлежала исключительно княжеским, великокняжеским, царским родам. Но примерно с XVIII в. в этот метафизический процесс включились роды представителей высших социальных страт российского общества, а с XIXав. - роды податных сословий. На уровне повседневной культуры нехронологическое восприятие времени отрефлексировано в пословицах (Отец отопком щи хлебал, а сын в воеводы попал, Из роду в род - тот же урод, От худого семени не жди доброго племени и т.д.).
Диссертантом дифференцированы макро- и микрохронос рода. Макрохронос актуализируется при определении истока рода, связанного с первым документальным упоминанием родоначальника (при определенной доле условности данного обозначения). Он же помогает локализовать поколения рода, отдельных линий и рода в целом. Микрохронос рода включает даты и временные отрезки, связанные с жизнью отдельного персонажа, значимого события из жизни семьи или поколения. В пространстве российской столицы действующее имперское время во многом приближено к европейскому; хронос рода проживающих в столице неизбежно подчиняется его стандартам. Но в социокультурном поле провинции, на наш взгляд, доминирует хронос рода, хронологическому времени вменяется статус вспомогательной меры жизни.
Топос рода: региональная и локальная специфика
Топос рода мы рассматриваем как совокупность пространств: административно-географического; экономического; юридического; сакрального.
Особенности формирования различных территорий России отразились на формировании хронотопа рода. Так, особенности историко-культурного освоения Урала, Сибири, Приангарья, Забайкалья актуализировали широкую этническую дифференциацию: каждая из волн миграции несла свои культурные особенности. Собственную специфику дает Русский Север (представители родов вологодских, великоустюжских и тотемских купцов-мореходов обеспечили и расширение географического и экономического топосов своих родов, и реализацию стратегических задач российской государственности). Особенности формирования казачества отразились на культурно-исторической динамике родов юга России. Отсутствие слоя богатых землевладельцев-помещиков в Верхневолжье, явившееся следствием низкой эффективности земледельческого труда, расширило здесь пространство предпринимательской деятельности для податных сословий. Но и культурный локус Верхневолжья нельзя считать гомогенным (Г. В. Вернадский). Региональную специфику мы рассматриваем на основе исследования конкретных родов в гл. 2.
Топос - конкретное научное понятие, но мы полагаем, что применительно к разным сферам исследования можно использовать коррелирующие прилагательные, которые придают устоявшемуся научному термину дополнительные, обобщающие, смыслы. Так, употребляя словосочетание экономический топос, мы имеем в виду жизнь представителей конкретного рода, протекающую в конкретном топосе с учетом определенных экономических характеристик, свойственных данной местности: видов деятельности, уровня благосостояния и т.д. Использование словосочетания экономический топос позволяет нам совместить значение рода как культурно-исторического феномена и экономические характеристики исследуемого рода.
Только в роду, воспринимаемом как единое целое, в приватном родовом пространстве бытовой культуры могло возникнуть такое понятие как семейное дело, понимаемое как определенный вид деятельности, передаваемый из поколения в поколение. От отца к сыну, а затем внуку и так далее передавались имя, опыт ведения дел, созданная инфраструктура, связи, а нередко и семейный капитал. Тот или иной вид предпринимательской деятельности формировал экономический топос рода (давал средства к существованию, создавал материальную основу для продолжения рода), способствовал оформлению определенных личностных качеств представителей данного рода. Следствием развития экономического топоса рода становится изменение социокультурного пространства провинции: развитие административной и хозяйственной инфраструктуры, каменное жилищное строительство, общественное благоустройство. Рост доходов превращал крепостных и посадских де факто - в частных предпринимателей, а наиболее удачливых и активных - во владельцев солидных капиталов. Одним из средств закрепления и демонстрации фактического достигнутого статуса, является, по нашему мнению, позиционирование себя как представителя определенного сословия.
Сакральный топос рода: приватность и публичность
В контексте исследовании хронотопа рода мы актуализируем понятие сакральный топос, которое, на наш взгляд, можно применять к разномасштабным явлениям, начиная с нации, страны, и заканчивая родом. У явлений разного масштаба сакральный топос, конечно, будет иметь в качестве детерминанты - религиозные основания. Другие же элементы, характеризующие сакральный топос, будут специфическими (в проекции на уровень нации речь может идти, например, о храмовой культуре и т.д.). Применительно к роду значимость нравственных основ, которые абсолютизируются и доводятся до состояния освященных, практически так же велика, как и значимость религиозных. Для рода как совокупности людей, имеющих повседневное, обыденное общение, и наследующих традиции также через жизнь в повседневности, значение повседневной культуры приобретает максимальный масштаб. Отсюда сакральный топос рода - это топос, освященный гармоничными и значимыми для установленного круга людей идеями, принципами, включающими в себя не только общечеловеческие ценности, но и локальные ценности, накопленные в ходе динамики данного рода. Вот почему мы считаем возможным в сакральный топос рода включить, казалось бы, профанную (альтернативную сакральной) сферу, каковой является повседневная культура. Таким образом, говоря о сакральном топосе применительно к роду, мы подразумеваем совокупность: а) религиозных оснований, б) нравственных основ, в) проявлений повседневной культуры.
В пространстве культуры русской провинции доминировали ценности православной этики, формировавшей строй жизни, ритуал повседневного поведения, распорядок дня, характер труда и отдыха, бытовые обряды, взаимоотношения с социумом. Купцы и крестьяне, занимавшиеся торговлей, воспринимали свою деятельность не только как источник доходов, но и как своего рода миссию, возложенную на них Богом. Эта позиция стала основой для развития традиции храмоздательства и благотворительности в церковной и в секулярной сфере.
Казалось бы, на одних и тех же православных устоях формировалось социокультурное пространство и в столице, и в провинции. Однако христианский культурный космос (Е.А. Ермолин), на наш взгляд, за пределами столицы всегда имел отличительную, приватную, окраску. Так, пожалованные чином гостя представители родов русской провинции, в силу нового статуса проживающие в столице, продолжали храмоздательскую деятельность в родной провинции (купцы Епифаний Светешников, Затрапезновы, Карзинкины, крестьянский род Антроповых и др.). Наши исследования позволяют утверждать: это объясняется определенным внутренним личностным протестом против духовного диктата столицы и в то же время является материальной демонстрацией приверженности к родовым корням.
Сакральный топос рода, как мы обозначили, включает в себя и проявления повседневной культуры. Культура повседневности представляет собой образ жизни и мышления людей данной социальной общности и исторической эпохи и складывается из нравов, обычаев, верований, привычек сознания и поведения, способов мировосприятия и картины мира в целом (Т. И. Ерохина). Так, образование как вектор ценностной ориентации присутствовало в родах податных сословий, особенно купцов, из поколения в поколение. При этом пространство повседневной культуры русской провинции обнаруживает свою локальную специфику: например, следствием широких экономических связей ростовских купцов, знакомства с культурой различных регионов России и зарубежья стало в том числе присутствие в повседневной культуре образцов подражания столичным нормам: в 1830-е - 1840-е гг. в Ростове любимым занятием для купеческой состоятельной молодежи были конные прогулки - верхом и в экипажах; часто давались балы.
Хронотоп рода в визуальном воплощении: Иконография рода
Родовая идентификация как аксиологический модус представителей родов податных сословий в русской провинции, кроме составления родословных и родовых летописцев, по мнению диссертанта, выразительно подтверждается их вниманием к формированию иконографии рода. Под иконографией рода мы подразумеваем совокупность изображений представителей конкретного рода: вначале - живописных; с середины XIX в. - и фотографических, с нач. ХХ в. - и кинодокументальных, с нач. XXI в. - и цифровых изображений. Они представляют приватное родовое пространство, быт, в символическом его ключе, дают ощущение некой интимной связи (Ю.М. Лотман), той кровной и духовной связи, что соединяет разные поколения в один род.
Самые ранние изображения представителей родов податных сословий в русской провинции встречаются во фресковой живописи: купцы Кузьмины (XV в., Новгородский музей-заповедник) и купцы Никитниковы (фреска храма Троицы в Никитниках XVII в.). Позже светская традиция портретирования представителей податных сословий в контексте российской провинциальной культуры сформировалась в такое своеобразное явление как провинциальный портрет (С. В. Ямщиков), и в частности портрет купеческий. Чаще встречаются парные портреты - главы семейства и его жены; реже - портреты двух или трех поколений. Тем не менее изображения представителей разных поколений выстраиваются в родовую (фамильную) галерею, формируя культурную традицию и являя нам хронотопы родов податных сословий в визуальном воплощении. При этом в случаях, когда топос рода сопрягаем с пространством столицы или губернского центра, в облике портретируемого сохраняется меньше деталей, соответствующих традиционной сословной принадлежности персонажа, но выразительнее подражание образцам дворянской культуры; и, наоборот, в культурном пространстве провинции представители родов податных сословий всем своим внешним обликом декларируют приверженность традициям.
Семейные фотографии рубежа XIX - нач. XX вв., значительно увеличившееся в начале ХХ в. количество семейных фотопортретов менее состоятельного мещанства и крестьян, в том числе жанровые работы, значительно расширяют визуализацию культурно-исторической динамики рода в русской провинции. В частности, свидетельствуют о снижении ценностной ориентации на принадлежность к определенному сословию и даже национальной традиции: последнюю демонстрируют только представители старшего поколения; в одежде, прическах молодого поколения начинают преобладать европоцентричные стандарты, подтверждающие стирание межсословных различий.
Глава 2. Формирование и динамика родов в Ярославской губернии (XVII Ц начало ХХ вв.)
Формирование культурно-исторических основ культурного феномена рода в русской провинции диссертант рассматривает на примере динамики конкретных родов податных сословий в Ярославской губернии XVII - начала ХХ вв. Результаты исследований родов мещан, купцов, крепостных крестьян, на протяжении нескольких веков бытовавших на низшем территориально-административном уровне (уездный город, село), т.е. представляющих наиболее многочисленную часть населения России (Б.Н. Миронов), являются наиболее репрезентативными.
2.1. Культурно-историческая динамика рода в уездном городе (рыбинские мещане и купцы Жилые Ц Жиловы)
Выявленный диссертантом эмпирический материал позволил реконструировать восходящую родословную от здравствующего в начале XXI в. представителя рода рыбинских мещан и купцов Жилых-Жиловых и установить, что родоначальниками являлись ловцы Дворцовой Рыбной слободы: Ларион Стафеевской (? - до 1674), его дети и внуки. Впервые зафиксированное - Жиловы - встречается в архивных документах конца XVII в. Это пока не родовое имя, а лишь прозвище, не слишком устойчивое, к 1744 г. изменившее свою форму на Жилые. В дальнейшем они будут перемежаться в документах; только в 1874 г. все представители данного рода вернутся к первоначальному варианту, который и станет их родовым именем - Жиловы. На рубеже XVII - XVIII вв. мы фиксируем значительные изменения в экономическом топосе рода: потомки Стафея перестали заниматься тяжелым рыбацким трудом и перешли к активной хозяйственно-торговой деятельности, в XVIII веке закладываются основы родовых, торговых, капиталов. Именно в данный период и происходит становление данного родового имени.
Этимологические трактовки данного родового имени дают широкую смысловую дифференциацию. По М. Фасмеру, жила - мошенник, стяжатель, восходящее к жулику; отсюда жилить - присваивать что-либо незаконно. Ярославский словарь толкует: жила - упрямец, спорщик; жильный - немолодой, но крепкий человек. И т. д. По мнению диссертанта, на формирование родового имени и последующую его динамику значительное влияние оказывает характер деятельности представителей рода.
Основным занятием представителей этого рода была торговля, оптовая или розничная. Мы исходим из того, что торговое пространство не исчерпывается экономическим компонентом, потому что сам торг представляет собой сложное культурное явление, в котором соединяются различные типы коммуникативных взаимодействий. Эгоцентризм настоящего (Д.С. Лихачев), заставляющий добывать средства к существованию, в четвертом поколении Стафея дает нам владельцев торговых лавок, амбаров, торговых бань. С пятого колена границы экономического топоса рода расширились за пределы Верхневолжья, вплоть до Н. Новгорода и С.-Петербурга. Среди представителей шестого колена Стафея - состоятельные хлебопромышленники, держатели крупных казенных подрядов на соль, судовладельцы, а также мещане, занимавшиеся мелкой торговлей. Но, в отличие от документов XIX - начала ХХ вв., фиксирующих нескольких десятков представителей данного рода, проживающих в один и тот же период и занимающихся различными видами деятельности, в материалах XVII - XVIII вв. фигурирует ограниченный круг представителей данного рода, в основном тех, кто активно занимается экономической деятельностью и участвует в местном самоуправлении: они в 1744-1777 гг. 50 раз избирались на разные должности - ходоками, сборщиками, десяцкими, пятидесяцкими, целовальниками. Жилые стояли у питейной и соляной продажи в Рыбной слободе, в Мышкине, на Макарьевской ярмарке, а после 1777 г. - в Пошехонье (РБФ ГАЯО. Ф.4, Оп.1, Д.15). В XIX в. наиболее состоятельные представители рода избирались гласными в городскую думу и земское собрание. По нашему мнению, активное занятие предпринимательской деятельностью, участие в местном самоуправлении позволяло оценивать их земляками как жилых, в значении лопытных.
Конкретный географический топос рода Жилых-Жиловых с середины XVII в. на протяжении почти 300 лет связан с Рыбной слободой, впоследствии уездным Рыбинском.
С XVIII в. расширяется юридический топос рода. Нами выявлено немало примеров взяток, воровства, подлогов, мошенничества, судебных тяжб между родственниками по наследованию имущества. По нашему мнению, зафиксированные в XVIII - XIX вв. нарушения закона можно оценить как резонансные, потому что персонажи, фигурировавшие в делах, являлись публичными людьми, т.е. не просто состоятельными жителями слободы (города), но и занимавшими значимые должности в системе местного самоуправления. Негативная оценка данных проступков со стороны общества могла послужить исходной основой к тому, что в четвертом поколении прозвище Жилов меняется на Жилой. Меняется вместе с оттенком: из опытного представитель рода отныне воспринимается как жулик.
Сакральный топос в части проявлений повседневной культуры являет жестко лимитированное приватное пространство, которое предстает как самодостаточный мир, концептуально структурированный нравственными установлениями Домостроя. Однако замкнутость приватного пространства не подразумевает его статичность. Его культурно-историческая динамика подтверждается следующими выявленными нами фактами: в середине XVIII в. на дворе зажиточного рыбнослободца К.Ф. Жилова (пятое колено Стафея) стоит одноэтажная изба, баня, погреб (РБФ ГАЯО, Ф. 1, Оп. 1, Д. 230); в первой четверти XIX в. купец 3-й гильдии М.А. Жилой (шестое колено Стафея) строит двухэтажный дом по одному из типовых проектов К.И. Росси. Реконструированная родословная, а также топографическое исследование и изучение эскизов Росси позволили нам атрибутировать данное строение на одной из архивных фотографий (РБМ, А-15914/16728). Восприятие жилища как приватного пространства с середины XIX в. заметно меняется: в 1860-е - 1870-е гг. И.И. Жилой (восьмое колено Стафея) выстроил на Череможской набережной трех-этажный дом с обширным дворовым хозяйством - каменными службами, погребами, конюшнями, сараями, кладовыми; кроме жилых помещений, в которых обитала семья хозяина, в здании размещалась телеграфная станция, часть комнат сдавалась.
В середине XVIII в. в роду была заложена традиция церковной благотворительности, которая передавалась из поколения в поколение полтора столетия. Клеймо на столпе Казанской церкви Рыбинска упоминает благоустроителя храма: старосте церковном сея Рыбной слободы посадском человеке Филимоне Алексееве Жилом, тщаниемЕ. Исследование родословной позволило нам атрибутировать данного персонажа - четвертое колено Стафея, Ф.А. Жилого (1720-1778), который первым в роду взял под свое покровительство Казанскую церковь, ставшую родовым храмом для Жилых-Жиловых. А.В. Жилов, девятое колено Стафея, состоял старостой Казанской церкви по 1906 г.
В исследуемом роду нами выявлен стабильный интерес к образованию, зародившийся на прагматичной основе: как без счета торг вести? В роду Жилых-Жиловых неграмотных практически не было уже в нач. XVIII в. (столь высокий уровень грамотности по тем временам - большая редкость даже для губернского города). В культурном пространстве уездного города за 200 лет этот род проходит путь от стихийного освоения грамоты к последующей активизации интеллектуальной деятельности. Представители четвертого-пятого колена Стафея в условиях отсутствия общероссийской системы начального образования в XVIII - 1-й пол. XIX в. овладевали грамотой частным образом. Представители девятого колена во 2-й пол. XIX в. своих детей отдают в местные гимназии, направляют учиться в Санкт-Петербург, десятого колена - в начале ХХ в. едут в Европу. М. В. Жилова, выпускница Бестужевских курсов, первая женщиной-сотрудницей Пулковской обсерватории, среди тех, кто оказали влияние на ее мировоззрение, называет О.А. Баклунда, И.А. Мушкетова, А.И. Введенского, Д.И. Менделеева (СПФ АРАН. Ф. 711. - Оп. 1. - Д. 117. - Л. 11).
Выявленная нами и структурированная, благодаря атрибуции ряда персонажей и уточнения датировки, иконография данного рода (фото 1860-1899 гг.) являет визуальную демонстрацию одной из важнейших ценностных ориентаций рода - принадлежности к купеческому сословию. Более поздние фотографии свидетельствуют о влиянии столичных образцов на быт и нравы уездного купечества.
Исследование хронотопа данного рода доказывает: патрилинейность как безусловная основа рода действовала в пространстве русской провинции только до середины XIX в. Ценность мужчины и женщины для общества в XVII - XVIII вв. не были уравновешены. Но, несмотря на дискриминационный ракурс, в котором феминная составляющая проецировалась на общероссийское экономическое и законодательное пространство, женщины, по нашему мнению, выступали в провинциальной культуре ценностным, статусным ориентиром для главы рода или семьи. Роль жены как хранительницы очага многократно возрастала в многодетной семье: после смерти первой супруги глава семьи вступал во второй, а иногда и третий брак нередко по истечении нескольких недель. Факты юридической состоятельности женщин, самостоятельного занятия предпринимательской деятельностью, представления своих интересов в суде по Ярославской губернии нами выявлены в документах, датируемых не ранее 1-й пол. XIX в. Реконструкция микрохроноса одной из семей рода дала нам следующий пример. Л.М. Жилова (1796-1872), урожденная Клокова, овдовела в 1834 г., оставшись с пятью малолетними детьми. Женщина взяла семейное дело в свои руки: построила дом, 2 амбара, устроила мясную лавку (РФ ГАЯО, Ф, 6, Оп. 1, Д. 4918). Ее сыновья и внуки носили уже двойную фамилию Жиловы-Клоковы, второй частью которой ее потомки, по нашему мнению, были обязаны не прадедам (бурмистру и члену городской ратуши), а предпринимательскому авторитету своей матери и бабушки. На рубеже XIX - XX вв. экономический статус женщины почти сравнялся с мужским.
2.2. Культурно-историческая динамика рода в селе (помещичьи крестьяне Бутиковы и Смирновы)
Выявление культурно-исторических основ рода в русской провинции невозможно без исследования родов крестьян, ибо это наиболее репрезентативная в количественном отношении часть населения России; в XVIII - начале ХХ вв. сельское население европейской части России составляло большинство от общей численнос-ти, согласно реконструкции Б.Н. Миронова, колеблясь довольно незначительно: от 90,9 % (1825 г.) до 84,7 % (1914 г.). Помещичьи крестьяне Бутиковы и Смирновы - типичные представители данного сословия в губернии (П.Н. Дружинин). Но, несмотря на формально равнозначный статус родоначальников указанных родов, хронотоп каждого из них актуализирует свои локальные особенности.
Для реконструкции родословной нами выбран род помещичьих крестьян Бутиковых (кон. XVII - нач. ХХ в.) из села Великого Ярославского уезда. Родоначальником Бутиковых является Михаил, родившийся во 2-й пол. XVII в., крестьянин се-ла Великого, вотчины князей Петра Ивановича и Сергея Ивановича Репниных (ГАЯО, Ф. 230, Оп. 13, Д. 91, Л. 69).
Родовое имя, Бутиковы, документально выявлено нами только в четвертом колене Михаила (1834); оно почти без изменений сохраняется по нач. XXI в. Его наиболее распространенное этимологическое толкование: бут Ц строительный ка-мень щебень, идущий на строительство дорог и заполнение стен (С.И. Ожегов, В.И. Даль). На наш взгляд, этимологию этого родового имени также следует искать в социокультурных реалиях XVIII - нач. XIX вв. Нами не выявлено ни одного упоминания о том, что Бутиковы когда-либо имели отношение к добыче бута или занимались строительством как постоянным промыслом. По В.И. Далю, бутной - коренастый, матерый; бутка - кашица на мясном наваре. По М. Фасмеру, бутеть - жиреть; словен. buta - большеголовый человек (примечательно, что прямые потомки Бутиковых, здравствующие в нач. XXI в., действительно, крепкие коренастые, широкоплечие мужчины, уверенно чувствующие себя в своем деле; старожилы села Великого во время интервьюирования уверенно говорили о Бутиковых, как о дореволюционном роде зажиточных крестьян).
Наши исследования подтверждают, что заработанные средства разжиревшие, загордившиеся, разбутевшие (с точки зрения не слишком удачливого в делах, а то и попросту лентяя-соседа) Бутиковы как рачительные хозяева откладывали на черный день. Впрочем, откуда и взяться еще честному, а не разбойному капиталу на Руси? Ярославский областной словарь подтверждает эту гипотезу: бутеть - толстеть, полнеть, жиреть.
Конкретный географический топос рода Бутиковых с конца XVII по нач. XX вв. статичен: связан исключительно с селом Великим. Основой экономического топоса Бутиковых в XVIII - XIX вв. стал кожевенный и сапожный промысел, начавшийся с надомных мастерских; со временем торговые связи расширились до Ярославля, Ростова, Москвы и С.-Петербурга. Во время Крымской войны Бутиковы уже получали государственные подряды на изготовление сапог для русской армии. Это позволяло великосельским крепостным и развивать семейное дело, и выплачивать своему владельцу один из самых высоких оброков по губернии (Л.В. Яковлев). Вот почему с нач. XVIII в. по 1863 г. нами выявлен единственный случай перевода помещиком одной из семей Бутиковых на пермский завод.
Расширение экономического топоса, по нашему мнению, отразилось на динамике родового имени: привело к образованию двойных фамилий. Так, шестое колено Михаила, П.Д. Бутиков (1826-1891), после женитьбы породнившийся с великосельским состоятельным родом Иродовых, стал значиться в документах под двойной фамилией Бутиков-Иродов. Через колено эта двойная фамилия разделилась: один из его внуков записался Иродовым, второй - Бутиковым. По две или три фамилии имели многие великоселы. Корректное объяснение данному феномену может дать, на наш взгляд, только реконструкция родословных.
Процесс становления родового имени у крестьян активно продолжался и в середине, и во 2-й пол. XIX в., причем отмена крепостного права (необходимость документально идентифицировать конкретных персонажей) или маркировка родства с наиболее состоятельными и уважаемыми земляками не являлись решающими моментами. Появление двойных фамилий обусловлено активной предпринимательской деятельностью. Так, из-за большой разветвленности рода Бутиковых в одно и то же время в селе насчитывалось до двух десятков человек, носящих одну фамилию, к тому же в роду активно использовались любимые имена. Многие представители рода подписывали деловые контракты с партнерами из Москвы, С.-Петербурга, Ярославля, Ростова, Рыбинска, Пошехонья, а потому идентификация конкретного человека являлась обязательным элементом развивающихся коммуникативных связей.
Негативные последствия для продолжения некоторых ветвей рода имели рекрутские наборы: нами не выявлены случаи возвращения солдат в родную деревню после 25-летнего срока службы. Отмена крепостного права для рода Бутиковых не имела травматичных последствий, наоборот, подарила личную и заметно расширила экономическую свободу.
До последней четверти XIX в. браки заключаются в основном с жителями этого же поселения. Но, в отличие от Жилых-Жиловых, представитель каждого колена Бутиковых в среднем дает четырех потомков. Последнее объясняется в том числе высокой детской смертностью в Великом в XVIII - XIX вв. Повторные браки, в которые вступают исключительно вдовцы и вдовы, выявлены нами в этом крестьянском роду в трех случаях во 2-й пол. XIX в. Наибольшее число внебрачных детей появлялось на свет в исследуемом роду во время военных кампаний: Отечественной войны 1812 г., Русско-турецких войн, 1-й мировой войны.
Тем не менее, традиционные родовые ценности прочно укоренены в сознании рода. Нами установлен владелец единственного выявленного в Ярославской области золотого клада (1988), С.Н. Бутиков (1874-после 1917), установлена цель, для которой им предназначались десятилетиями откладываемые монеты, а также определен вектор формирования сакрального пространства села. Традиция храмоздательства, заложенная в Великом в нач. XVIII в. представителями высших страт общества (Великосельский кремль), в дальнейшем развивалась исключительно по инициативе местных крестьянских родов: в 1730-х гг. кузнецы поставили часовню; в сер. XIX в. была возведена церковь Боголюбской Богоматери; чуть позже на средства старообрядцев поставлен Тихвинский храм. С.Н. Бутиков в нач. XX вв. мечтал со товарищи поставить в селе еще одну церковь: заложили фундамент, но помешала 1-я мировая война, а затем - революция; остатки фундамента были видны еще в кон. XX в.
Иконография рода Бутиковых актуализирована в фотографиях нач. ХХ в. Фото 1915 г. сохранило традиционный внешний облик персонажей с архаичными элементами, явно демонстрирующими принадлежность к зажиточным крестьянам. Только на снимках 1920 г. в одежде и прическах молодого поколения появятся элементы городского стиля.
Реконструкция родословной помещичьих крестьян, а впоследствии мещан уездного города Романов-Борисоглебска Смирновых (XVIII - кон. ХХ вв.) и исследование динамики рода позволили нам установить, что родоначальником Смирновых был крепостной княжны Е.М. Елецкой, Павел (?- до 1799).
Современная ономастика отмечает фамилию Смирновы как одну из наиболее распространенных в центральной России, особенно в Верхневолжье, полагая, что в основе ее лежит нецерковное мужское имя в архаичной форме смирной, т.е. смирный, послушный (В.И. Даль, В.А. Никонов). На наш взгляд, это объясняет тот факт, что в документах кон. XIX - нач. ХХ вв. нами выявлено много однофамильцев исследуемого рода.
Географически род Смирновых, представители которого занимались обработкой земли, по нач. 1870-х гг. локализован исключительно в д. Вороново Романов-Борисоглебского уезда. Хронотоп пяти поколений практически исчерпывается существованием в рамках календарно-хронологической системы: документы XVIII - XIX вв. хранят только состав и имена членов семьи, являвшихся на исповедь в местный храм, даты венчания, рождения и смерти. Женились представители рода на девушках из семей крепостных, принадлежавших тем же помещикам. В крестьянских семьях предков Смирновых рождалось не более 8-9 детей.
Травматичный для данного рода опыт связан с резким расширением географического топоса и изменением сословной принадлежности как ценностной ориентации: рекрутские наборы, участие в военных кампаниях, социально-политические изменения 1860-х - 1870-х гг. и начала XX в. Реконструированный микрохронос Г.И. Смирнова (1841 - после 1897), пятое колено Павла, показал: как и у большинства уездных крестьян, у него нет средств на уплату повинностей, а потому он бросает причитавшийся ему по реформе участок земли и оставляет родную деревню. Обосновывается с семьей в селе Пшеничище, где работает церковным сторожем. Его старший сын, И.Г. Смирнов (1878-после 1917), стал первым в роду мещанином: карьеру начал мальчиком при трактире уездного центра; в 1908 г. ему принадлежали 2 пивные лавки; к 1914 г. Иван Смирнов - один из 17 городских трактирщиков.
Исследование сакрального топоса рода в проекции на семью И.Г. Смирнова дает примечательный результат. У трактирщика родились семеро детей: двоих старших крестили на окраине города, в Покровской церкви, пятерых младших - в Спасском храме, в центре города. В культуре мещан в первом-втором поколении еще не сформировалась традиция связывать жизнь своей семьи на протяжении десятилетий с одним, родовым, храмом. Другой важный момент: в архивных материалах и местной печати нач. ХХ в. упоминаются благотворительные мероприятия, которые финансировались в том числе трактирщиками, равного с И.Г. Смирновым, среднего, достатка. Но имя нашего персонажа не выявлено ни в одном из сохранившихся документов. Как видим, православные ценности, включающие идею благотворительности и помощи малоимущим, не являлись доминирующими для сакрального топоса мещан в первом-втором поколении. Дальнейшая реконструкция микрохроноса этой семьи дает тому новые подтверждения: старшая дочь И.Г. Смирнова, Мария, сама будучи уже замужем за сыном местного священника, в начале 1920-х гг., после смерти своих родителей, вопреки родовым традициям, отдаст младшую сестру, пятилетнюю Тамару, в детский дом.
Реконструкция экономического топоса подтверждает, что в ценностную ориентацию рода включалась самоидентификация человека как представителя определенного сословия. Последнее подразумевало знание своих привилегий и прав, которые при необходимости конкретные персонажи активно отстаивали в органах местной власти. Так, в 1915-1916 гг. романов-борисоглебские трактирщики, включая И.Г. Смирнова, успешно отстояли перед местной думой и перед ярославским губернатором свое право на распределение общей суммы акцизного сбора.
Исследование иконографии рода (фото 1910-х гг.) подтверждает позиционирование Смирновыми себя как мещан среднего достатка.
В Заключении подводятся итоги исследования, сформулированы основные выводы, намечены перспективные возможности развития темы. К основным выводам исследования относятся следующие.
Среди основ формирования и динамики рода в русской провинции (село, уездный город) выделяются универсальные, региональные и локальные.
К универсальным основам, характерным для общероссийского культурно-исторического поля, относятся патрилинейность и родовое имя. В основы рода, обусловленные региональной спецификой развития центра европейской части России, мы включаем топос рода; родовой хронос; православные религиозные основания, приобретающие в провинции несомненную приватную окраску; аксиологический модус, подразумевающий наличие большой семьи, родового дома, стабильность сословной принадлежности.
Реконструкция родословных конкретных родов податных сословий и анализ хронотопа рода позволили выявить следующие окальные основы формирования и динамики рода в русской провинции:
- приватность родового хроноса определяется актуальностью не хронометрического и не имперского времени, а событийного ряда, влияющего на судьбы представителей рода;
- для родов податных сословий русской провинции с XVII по 2-ю пол. XIX в. была характерна замкнутость географического топоса рода;
- родовое имя начинает выступать маркером рода даже в период его неустойчивого оформления (XVIII - нач. XIX в.); при этом значительное влияние на формирование родового имени оказывает характер деятельности представителей рода (экономический топос рода), что объясняет распространенность в среде податных сословий однофамильцев и возникновение двойных и тройных фамилий;
- представители рода, передавая из поколения в поколение ценностные ориентиры, опыт ведения дел, а порой и семейный капитал, тем самым активно созидают экономический и сакральный топос рода, что обеспечивает в том числе преобразование публичного пространства;
- для родов помещичьих крестьян травматичный опыт всегда связан с резким расширением географического топоса и изменением сословной принадлежности как аксиологического модуса: рекрутские наборы, участие в военных кампаниях государства, социально-политические изменения нач. ХХ в.
Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
1. Скибинская, О.Н. Родная кровь : Семейные хроники XVII - начала XXI века : Культ.-ист. очерк [Текст] / О.Н. Скибинская. - Ярославль : Изд. Александр Рутман, 2010. - 544 с.
2. Скибинская, О.Н. Теоретико-методологическая основа культурологического исследования рода и семьи [Текст] / О. Н. Скибинская // Ярославский педагогический вестник. - 2011. - № 1. - Т. 1 (Гуманитарные науки). С. 256-259 (журнал включен в перечень ведущих рецензируемых научных изданий, рекомендованных ВАК РФ).
3. Скибинская, О.Н. Хронотоп рода в контексте трансформации ментального пространства [Текст] / О.Н. Скибинская // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2011. - № 1. - С. 152-154 (журнал включен в перечень ведущих рецензируемых научных изданий, рекомендованных ВАК РФ).
4. Скибинская, О.Н. Формирование доминант патриархального рода в культурном поле провинции [Текст] / О.Н. Скибинская // Ярославский педагогический вестник. - 2011. - № 3. - Т. 1 (Гуманитарные науки). С. 277-281 (журнал включен в перечень ведущих рецензируемых научных изданий, рекомендованных ВАК РФ).
5. Скибинская, О.Н. Хронотоп рода в традиции российской провинции [Текст] : Тезисы / О.Н. Скибинская // Третий Российский культурологический конгресс с международным участием Креативность в пространстве традиции и инновации : Тезисы докладов. - СПб: Эйдос, 2010. - 556 с. - с. 277.
6. Скибинская, О.Н. Астроном Мария Жилова : По мат-лам СПФ АРАН [Текст] / О.Н. Скибинская // Рыбинская среда. 2010, № 7.
7. Скибинская, О.Н. Город, который не случился. Село Великое: миф и судьба [Текст] / О.Н. Скибинская // Исторический город в аспекте национальной ментальности : научный ситком (сборник науч. трудов). - Ярославль : Изд-во ЯГПУ, 2010. - 173 с. - с. 7-24.
8. Скибинская, О.Н. Род рыбинских купцов Жиловых на рубеже XIX - XX вв. [Текст] / О.Н. Скибинская // XIII Золотаревские чтения. Мат-лы науч. конф. 26 октября 2010 г. В 2-х т. - Рыбинск : РБМ. 2010. - Т. 2. С.111-117.
9. Скибинская, О.Н. Трактирный промысел в Романов-Борисоглебске [Текст] / О.Н. Скибинская // Романов-Борисоглебская старина. - 2010. - № 4. - С. 11-16.
10. Скибинская, О.Н. Saсrum патриархального рода как доминанта в формировании среды провинциального исторического города [Текст] / О.Н. Скибинская // Образы города в горизонте российской динамики : Науч.сб. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2010. - с. 148-157.
11. Скибинская, О.Н. Культурно-исторические основы исследования рода в провинциальной российской традиции [Электронный ресурс] / О.Н. Скибинская // Культурологический журнал. - 2012. - № 1 (7). - URL: гос. регистрации 0421200152/0004.
Формат 6084 1/16 Усл. печ. л. 1,5
Тираж 100 экз. Заказ №____
ФГБОУ ВПО Ярославский государственный педагогический
университет им. К. Д. Ушинского
150000, Ярославль, ул. Республиканская, 108
Типография ФГБОУ ВПО Ярославский государственный
педагогический университет им. К. Д. Ушинского
150000, Ярославль, Которосльная наб., 44.
Авторефераты по всем темам >>
Авторефераты по культурологии