Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам  

На правах рукописи

КЛИШАС Андрей Александрович

КОНСТИТУЦИОННЫЙ КОНТРОЛЬ И КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ

В ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ

Специальность - 12.00.02. - конституционное право; муниципальное право

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора юридических наук

МОСКВА Ц 2007

Диссертационная работа выполнена и рекомендована к защите на кафедре конституционного и муниципального права Московского университета МВД России

Научный консультант:                        доктор юридических наук, профессор,

                                       академик РАЕН

                                       ЕРЕМЯН Виталий Владимирович

Официальные оппоненты:                доктор юридических наук, профессор

                                       АВТОНОМОВ Алексей Станиславович

                                       заслуженный деятель науки

Российской Федерации, заслуженный юрист

Российской Федерации,

доктор юридических наук, профессор

УЧИН Виктор Осипович

доктор юридических наук, профессор

САВЕНКОВ Александр Николаевич

Ведущая организация:                        Российская академия государственной

                                       службы при Президенте Российской

                                       Федерации

Защита состоится 25 декабря 2007 года, в 11.00 часов на заседании диссертационного совета Д 203.019.02 по юридическим наукам при Московском университете МВД России по адресу: 117437, Москва, ул. Академика Волгина, 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского университета МВД России

Автореферат разослан  л__ _________ 2007аг.

Ученый секретарь диссертационного совета                                

кандидат юридических наук, доцент  Мамонтов А.Г.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Поэтапное реформирование политической системы Российской Федерации, обусловленное распадом Советского Союза, принятием Конституции 1993 года и переходом к принципиально иной практике общественных отношений, предполагает, в том числе, создание и укрепление устойчивых демократических механизмов защиты конституционных прав, свобод и законных интересов граждан от посягательств со стороны государства или отдельных должностных лиц; субъектов федерации - от посягательств на их статус и полномочия со стороны общегосударственных властных институтов и федерации - от аналогичных действий неконституционного характера со стороны субъектов, входящих в ее состав. На национальном уровне начало этому процессу было положено учреждением специализированного судебного органа - Конституционного Суда, на уровне субъектов федерации - аналогичных институтов конституционно (уставно)-правовой юрисдикции.

Действующая Конституция закрепляет весьма широкий спектр прав и свобод, включая социальные, экономические и культурные, а также политические и гражданские. При этом в ней провозглашается, что в Российской Федерации - согласно общепризнанным принципам и нормам международного права - признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина. В контексте сказанного, нельзя не согласить с тезисом, что не должно быть прав более важных или менее важных. Все права, включая, как гражданские и политические, так и экономические, социальные и культурные (относимые некоторыми авторами к числу так называемых мнимых прав), в равной мере важны и существенны для развития человека и обеспечения его свободы. Отсюда, несомненно, что все права и свободы подлежат равной конституционно-правовой защите со стороны государства и тех органов, к функциям которых это непосредственно отнесено1.

Вместе с тем исключительная значимость регулируемых Конституцией общественных отношений, необходимость обеспечения ее юридического верховенства в системе правовых актов и их норм требует и особой правовой защиты Основного закона, направленной прежде всего на достижение незыблемости общественного и государственного строя, закрепленного в нем, стабильности правового статуса личности, на неуклонное выполнение конституционных положений всеми субъектами конституционного права.

Необходимость защиты Основного закона в целях обеспечения его юридического верховенства и прямого действия объективно обусловлена качественно новым этапом становления молодых демократий, в том числе российской, в процессе которого на первый план вышли задачи регулятивной роли Конституции, как своеобразной макромодели общества, на основе и в рамках которой функционирует весь государственный аппарат. При этом в функциях защиты Конституции и ее норм просматривается взаимозависимое диалектическое единство прав и обязанностей государства и личности. С одной стороны, защита Основного закона является жизненно необходимой для граждан, как важнейшее условие, гарантирующее соблюдение уровня декларируемых прав и свобод со стороны государственных институтов, с другой - защита Конституции является, по существу, имманентным свойством любого демократического государства для сохранения политической стабильности и дальнейшего позитивного развития.

Одной из особенностей тех тенденций, которые - в известной мере - олицетворяют собой переход к новой системе политико-правовых отношений, является формирование института конституционного (уставного) контроля и конституционного правосудия, появление относительно самостоятельной группы конституционно-правовых норм, опосредующих конституционный судебный процесс, потребность научного анализа которых более чем очевидна. Если обратиться непосредственно к научной литературе последних лет, посвященной проблемам функционирования конституционной юстиции в Российской Федерации и государствах - членах СНГ, нельзя не признать, что в настоящее время в основном уже пройден этап, в рамках которого исследования носили чаще всего описательный характер, связанный с организацией и деятельностью органов конституционного контроля. Причем, как правило, - конкретно взятой страны. Тем не менее это не должно вводить в заблуждение по поводу того, что исследование тех или иных вопросов, посвященных сравнительно-правовому анализу зарубежного опыта, в том числе - отдельных систем конституционной юстиции и судебной практики, началось лишь с момента институционального оформления (в России и бывших союзных республиках) национальных органов конституционного контроля и конституционного правосудия.

Создание специализированных органов конституционной юстиции и иных (в том числе квазисудебных) учреждений конституционного контроля в Российской Федерации и государствах - членах СНГ требует всестороннего теоретического и исторического осмысления, имеющейся государственно-правовой практики организации и функционирования публичных институтов подобного рода. В частности, это касается специфических особенностей становления, развития и трансформации механизмов судебного конституционного контроля, присущих тем государствам, которые традиционно принято называть либерально-демократическими, и брать в качестве примеров для подражания. Речь идет - прежде всего - об органах, сформировавшихся в Западной Европе и Америке за период, начиная с первой трети XIX столетия и заканчивая второй половиной XX века. Более того, трудно оспаривать тот факт, что особую актуальность приобретает конституционное правосудие в новом тысячелетии в качестве одного из стержневых звеньев иммунной системы общественно-политического организма2, тенденции эволюции которого - корреспондируют процессам демократизации различных сфер жизнедеятельности человека.

В связи с этим особенности (в том числе научно-теоретического и правоприменительного характера) судебного конституционного контроля, сложившиеся в государствах с традиционно устойчивыми демократическими ценностями и политико-правовыми институтами, представляют для нас немалый интерес. Хотя, безусловно, проблемы защиты Конституции, субъективных прав, свобод и законных интересов человека и гражданина решены в тех или иных государствах по-разному. Причем особую привлекательность и актуальность приобретает исследование специфики становления и развития механизма судебного конституционного контроля, систему которого нельзя отнести ни к ламериканской (децентрализованной), ни к левропейской (централизованной) модели. Даже, несмотря на то обстоятельство, что по целому ряду институциональных и юрисдикционных признаков он может - в большей или меньшей степени - быть ассоциирован с одной из них. Либо относиться к так называемым смешанным (гибридным) формам конституционной юстиции, представляющим собой итог длительного процесса конвергенции двух наиболее распространенных и востребованных на настоящее время систем конституционного контроля.

Одной из таких моделей является процедура ампаро (el juicio de amparo) - система специализированного судебного контроля, на протяжении многих десятилетий действующая в ряде государств Латинской Америки, именуемая автором - либерийской (южноамериканской) моделью конституционной юстиции, опыт организации и функционирования которой мог бы быть использован в правоохранительной деятельности нашей страны.

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования. За последнее десятилетие многие проблемные вопросы организации системы государственно-правовых институтов зарубежных стран вполне справедливо и обосновано привлекали к себе внимание как специалистов по общей теории права и государства, конституционному, муниципальному, административному, процессуальному праву и сравнительному правоведению, так и представителей смежных областей научной деятельности. Тем не менее, как правило, и в монографической, и в учебной литературе, несмотря на возросший интерес к целому ряду научных направлений сравнительно-правового характера, объектом исследований по-прежнему являлся ограниченный круг проблем, в той или иной мере возникающих в процессе осуществления конституционного контроля.

Общетеоретические и практические вопросы, связанные с различными аспектами правового статуса, организации и деятельности органов государственной власти, общих судов и институтов специализированной юстиции зарубежных стран, были предметом исследований нескольких поколений отечественных ученых-государствоведов, теоретиков и историков государства и права, специалистов процессуального и коллизионного права: Авакьяна С.А., Авдюкова М.Г., Автономова А.С., Баглая М.В., Белкина А.А., Боботова С.В., Богдановской И.Ю., Бойкова А.Д., Бойцовой В.В., Бойцовой Л.В., Бондаря Н.С., Вайль И.М., Васильева А.С., Венгерова А.Б., Витрука Н.В., Власихина В.А., Гаджиева Г.А., Гуева А.Н., Гуценко К.Ф., Дадиани Л.Я., Демина А.А., Дорониной О.Н., Евдокимова В.Б., Егорова С.А., Елисеева Н.Г., Емельянова С.А., Еременко Ю.П., Еремяна В.В., Ершова В.В., Жидкова О.А., Зеленцова А.Б., Зиманова С.З., Зорькина В.Д., Зражевской Т.Д., Ильинского И.П., Кейлина А.Д., Керимова А.Д., Клейнмана А.Ф., Кокотова А.Н., Котока В.Ф., Крылова Б.С., Кряжкова В.А., Кудрявцевой Е.В., Лазарева Б.М., Лазарева Л.В., Лафитского В.И., Лебедева С.Н., Лифшица Ю.П., Лучина В.О., Маклакова В.В., Махненко Е.А., Мишина А.А., Морозовой Л.А., Мухачева И.В., Мицкевича А.В., Мухамедшина К.Д., Насырова Т.Я., Никифоровой М.А., Нуделя М.А., Овсепян Ж.И., Орлова А.Г., Пучинского В.К., Разумовича Н.Н., Ряжнина В.А., Савельева В.А., Саликова М.С., Свистуновой М.А., Селезнева Н.В., Семенова В.М., Сивицкого В.А., Страшуна Б.А., Тиунова Л.Б., Тихомирова Ю.А., Тихонова А.А., Топорнина Б.Н., Треушникова М.К., Туманова В.А., Филиппова С.В., Хабриевой Т.Я., Чепурновой Н.М., Черниловского З.М., Чиркина В.Е., Шахрая С.М., Швецова В.И., Шишкина С.А., Шуберт Т.Э., Шульженко Ю.Л., Щетинина Б.В., Эбзеева Б.С., Экимова А.И и других.

В работах указанных авторов, помимо основных, фундаментальных проблем государства и права, имеющих немаловажное значение для уяснения понятия и принципов организации и деятельности системы органов публичной власти, исследованы теоретические проблемы осуществления различных форм судопроизводства, в том числе конституционного правосудия, и критически проанализирован опыт работы специализированных и неспециализированных учреждений, непосредственно его осуществляющих. Однако, несмотря на это, соответствующего обобщающего сравнительно-правового анализа специфики осуществления судебного конституционного контроля, учитывающего тенденции современного социально-политического развития, в частности, применительно к либерийской (южноамериканской) модели конституционной юстиции, в российской науке фактически нет.

Значительный вклад в разработку проблем теории и истории государства и права, основ конституционного, муниципального, административного и процессуального права внесли европейские и североамериканские ученые и судьи-практики, исследования которых были использованы при написании диссертации: Абрахам Г., Армстронг С., Арчер П., Бомба И., Беркович И., Бернхардт Р., Бланкенагель А., Блекстон У.,  Бретт И.М., Вудвордс Б., Герберт С., Гидденс Е., Голдбэри С.Б., Голмаи Г., Грэй Б., Дарендорф Р., Деннинг А., Деста З., Джаксон П., Джэкобсон Д., Жабинска М., Каппеллети М., Кардозо Б., Кросс Р., Лентовски Я., Либерманн Э., Макгрегор Х., Мейсон А., Неновски Н., Олмеану О.М., Орбан Ласло, Пионтек С., Попович С., Райтемайер К., Рапопорт А., Ратлидж В., Рудольф В., Стоун Х., Таллоди З., Торп Ф.Н., Уолкер Р., Франкфуртер Ф., Холмс О., Худ Филипс О., Хьюз Ч., Шмидт Б., Шмидхаузер Д., Штайнбергер Х., Цоллер Э., Эйзенштейн Дж., Экштайн К.А., Эшли Р.Л.

Нельзя не отметить значение целого ряда фундаментальных разработок по исследуемому вопросу, осуществленных в последние годы латиноамериканскими учеными, в частности: Педро Муньоса Амато, Альберто Монкада Лоренсо, Мануэля Алонсо Гарсия, Мариано Асуэлы, Альфредо Барбоа Рейеса, Антонио Карильо Флореса, Эктора Фикс-Замудио, Хосе Марии Лосано, Игнасио Бурбоа, Эмилио Рабасы, Родольфо Рейеса, Игнасио Валарты, Фернандо Веги, Габино Фраги, Мигеля Уртадо де ла Мадрида, Альфонсо Касы, Сальвадора Тоскано, Франсиско Сакро, Хосе Бессеры Баутисты, Рикардо Коуто, Хорхе Оливеры Торо, Карлоса Арельяно Гарсия.

Несмотря на значительное количество работ (общетеоретической и отраслевой направленности), обширной научно-правовой, методической и справочной литературы, на настоящий момент в науке конституционного права остро ощущается дефицит сравнительно-правовых исследований, комплексно рассматривающих проблемы теоретико-правового, конституционного и институционального регулирования системы конституционного контроля и конституционного судопроизводства в зарубежных странах. Опыт которых - с учетом национальных традиций и специфики - позволил бы внести соответствующие коррективы в процесс реформирования российского правосудия. Этим обстоятельством и объясняется необходимость теоретико-методологического, историко-правового и современного системного исследования организации специализированной юстиции, действующей в рамках ламериканской (североамериканской), левропейской и либерийской (южноамериканской) моделей конституционного контроля.

Объект диссертационного исследования включает в себя общественные отношения, связанные с осуществлением судебной и квазисудебной защиты комплекса прав и свобод, закрепленных в Конституциях и законодательстве большинства развитых стран и государств молодой демократии, нормативно-правовым регулированием статуса, юрисдикции, процесса образования и деятельности учреждений специализированного правосудия, а также формы и механизмы осуществления контроля, используемые в различных моделях конституционной юстиции.

Предметом диссертационного исследования является процесс становления и развития основных систем конституционного контроля и конституционного правосудия в зарубежных странах, формирование нормативно-правовой базы и правовая регламентация создания, деятельности, статуса и юрисдикции публичных институтов, осуществляющих функции судебного и квазисудебного контроля, их взаимодействие с органами государственной власти и местного самоуправления. Наиболее полное представление о предмете, особенно таком сложном и многогранном как конституционная юстиция, может дать только комплексное междисциплинарное исследование. Поэтому сущностные явления конституционного контроля, его формы и институты подвергаются сравнительно-правовому анализу через все многообразие связей исторически развивающейся государственности, с учетом теоретико-доктринальных изысканий отечественных и зарубежных государствоведов, специалистов сравнительного правоведения, ученых-процессуалистов и судей-практиков.

Цель диссертационной работы состоит в комплексном сравнительно-правовом исследовании фундаментальных процессов, связанных с организацией и деятельностью органов конституционного контроля и конституционного правосудия в зарубежных странах; углублении и систематизации научных представлений о конституционно-правовом статусе, содержании, формах и реальных механизмах правового регулирования специализированной юстиции на современном этапе общественного развития; оценке эффективности воздействия институтов конституционного контроля на процесс обеспечения и защиты прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в условиях динамично развивающегося гражданского общества и правового демократического государства.

К основным задачам исследования относятся:

- теоретический и историко-правовой анализ становления, развития и модернизации основных систем специализированного (судебного, квазисудебного) конституционного контроля, формирования и совершенствования нормативно-правовой базы их функционирования; исследование тенденций развития доктрины конституционного правосудия, определение степени ее влияния на содержание важнейших правовых документов XIX - XX веков;

- критическое переосмысление социально-политического назначения, роли и места учреждений конституционного контроля в механизме публичной власти в контексте практической реализации принципа разделения властей и системы сдержек и противовесов;

- формулирование авторского понятия конституционной юстиции, применительно к отдельным государствам Западной Европы и Латинской Америки, выделение специфических черт и особенностей, характерных для североамериканской, континентальной и либерийской (южноамериканской) модели судебного конституционного контроля;

- сравнительный анализ конституционно-правовых основ процесса институционализации конституционного контроля, разработка комплексных характеристик государственно-правового регулирования и базовых элементов статуса и юрисдикции органов, осуществляющих функции специализированного правосудия;

- исследование соотношения и взаимозависимости теории конституционного контроля и реальной практики защиты прав, свобод и законных интересов граждан зарубежных стран на различных этапах социально-политического развития национальной государственности;

- оценка эффективности законодательного регулирования, формирования и деятельности различных видов и форм конституционного контроля, сложившихся в рамках ламериканской (североамериканской), левропейской (континентальной) и либерийской (южноамериканской) правовых традиций, выявление пробелов и коллизий в действующем законодательстве, правоприменительной и судебной практике; исследование правовых механизмов и практики взаимодействия институтов конституционного контроля с органами государственной власти;

- характеристика процедуры ампаро в качестве одного из наиболее действенных средств судебной защиты субъективных прав, свобод и законных интересов человека и гражданина; определение процессуальных и юрисдикционных особенностей таких видов конституционного правосудия, непосредственно ассоциируемых с либерийской моделью специализированного контроля, как прямое и косвенное ампаро; анализ института судебного конституционного контроля (лпроцедуры ампаро) сквозь призму взаимоотношений различных ветвей публичной власти и действия механизмов inter vires и ultra vires.

В методологическом плане исследование проводилось на основе общих концепций развития государства и права, которые используются в российской и зарубежной юридической науке. В целом диссертация базируется на специальных методах исследования: конкретно-историческом, формально-логическом, структурно-функциональном, системном. Особое значение имели методы и приемы сравнительного правоведения и сравнительного государствоведения. Использованы методы технико-юридического анализа. Теоретические выводы и обобщения автор обосновывал, опираясь на данные правоприменительной и судебной практики, материалы социологических исследований.

В соответствии с методологической позицией диссертанта, институт конституционного контроля исследуется как проблема, находящаяся на стыке теории и истории права и государства, конституционного права, истории правовых учений, конфликтологии, теории судебных доказательств, процессуального и деликтного права. Этим и обусловлено разнообразие методов, которыми пользуется автор.

Теоретическую и эмпирическую базу диссертационного исследования составили положения и выводы, концептуальные подходы к исследованию рассматриваемой проблемы, содержащиеся в работах отечественных и зарубежных ученых, касающихся основ современной государственности, вопросов демократии, правового государства, принципа разделения властей, федерализма; определяющее значение имели монографические исследования по основам конституционализма и конституционного правосудия, содержащие научный анализ роли и места специализированной юстиции в процессе защиты конституционного правопорядка и режима законности, правовых механизмов и практики взаимодействия институтов конституционного контроля с органами государственной власти.

Источниковедческая база исследования. Исследование проведено на основе сравнительно-правового анализа, систематизации и обобщения широкого спектра конституционных, законодательных и иных нормативных правовых актов значительного числа государств (Соединенных Штатов Америки, Великобритании, Франции, Австрии, Германии, Испании, Португалии, Греции, Бразилии, Перу, Мексиканских Соединенных Штатов и др.), в которых действует соответствующая система конституционного контроля, ее разновидность или модификация. Кроме того, были использованы многочисленные материалы из судебной практики судов общей и специальной (конституционной, административной, трудовой, электоральной) юрисдикции.

Научная новизна диссертационного исследования. Данная работа представляет собой сравнительно-правовое исследование правового регулирования отношений в сфере организации и деятельности органов конституционной юстиции зарубежных стран, начиная с первой половины XVII века и вплоть до настоящего времени, с учетом тех кардинальных изменений, которые произошли в этой области в последней трети ХХ века. Научная новизна исследования обусловлена привлечением современной правовой базы и введением в научный оборот ранее не использованных источников.

Диссертантом разработана комплексная и фундаментальная по своей теоретической и практической важности проблема, которая вносит существенный вклад в развитие науки конституционного права и конституционного контроля зарубежных стран. С учетом тенденций последних лет, на примере различных моделей судебного и квазисудебного конституционного контроля раскрыт механизм и характерные черты процесса правовой институционализации специализированной юстиции, систематизированы научные представления о способах, формах и методах защиты конституционного правопорядка, субъективных прав, свобод и законных интересов человека и гражданина.

Детально описаны, критически проанализированы и уточнены понятие и основные институциональные признаки такого социально-политического феномена как конституционный (специализированный и неспециализированный, предварительный и последующий, абстрактный и конкретный) контроль, представленный на современном этапе несколькими наиболее распространенными системами и их модификациями, элементы и виды публично-правового статуса, предметно рассмотрен широкий спектр функций и конституционно-правовой юрисдикции. Выявлены пробелы и коллизии в законодательном регулировании, правоприменительной и судебной практике.

Сформулировано определение и обоснован ряд отличительных особенностей либерийской (южноамериканской) модели судебного контроля, что в итоге позволило дифференцировать ее не только от ламериканской (североамериканской) и левропейской (континентальной), но и - в известной мере - смешанной системы конституционного правосудия. Впервые в российской науке рассмотрены правовая природа, основные организационные принципы и характер специализированного судопроизводства, осуществляемого как посредством процедуры ампаро в целом, так и в рамках ее отдельных видов.

Проведенное исследование позволило сформулировать ряд выводов и обобщений, выносимых на защиту, обладающих научной новизной или ее существенными элементами:

1. Комплексный сравнительно-правовой анализ свидетельствует о том, что в настоящее время в зарубежных странах институт конституционного (судебного или квазисудебного) контроля приобрел тенденцию к универсализации. Он присущ подавляющему большинству современных государств. Однако непосредственным условием его существования признается, по крайней мере, для развивающихся стран, зарождение в них базовых элементов демократической государственности. Причинами универсализации института специализированного конституционного контроля видятся: с одной стороны, общее признание концепции правового государства и разработка не только его ламорфных телеологических и аксиологических составляющих, но и сугубо юридико-технических элементов, с другой - развитие идеи верховенства права и его важнейшего источника - Конституции. Верховенство Основного закона в правовой системе государства означает иерархическую подчиненность ему не только совокупности всех прочих источников права, то есть - учет не только формально-юридического компонента верховенства права, но и всех ветвей публичной власти, в том числе законодательной, то есть - учет, в том числе, и институциональных компонентов верховенства права. Наиболее эффективной юридико-правовой гарантией верховенства права признается судебный конституционный контроль, осуществляемый автономным специфическим по принципам и процедурам своего функционирования органом конституционного контроля.

2. Современный институт конституционного контроля, известный практике более чем 164 государств, отличается своей вариативностью. Формы конституционного контроля все труднее сводить к двум основным моделям - ламериканской и левропейской. Обозначилась тенденция к появлению многочисленных смешанных (гибридных) форм (Бразилия, Греция и др.), в которых в той или иной комбинации сочетаются определенные черты, институционально присущие различным моделям судебного и квазисудебного контроля.

При сохранении принципиального различия между ламериканской (децентрализованной) и левропейской (централизованной) моделями конституционного контроля и конституционного правосудия, в организационном плане выражающегося в существовании или отсутствии специализированных органов конституционной юстиции, эти модели во многих странах приобретают комплексный характер, в первую очередь - в рамках компетенции судебных органов, а также в части применяемых ими форм и видов конституционного контроля. Причем в ряде государств утверждается собственно смешанная модель конституционной юстиции, для которой характерно сочетание не только различных форм и видов контроля, но и осуществление его как судами общей юрисдикции, так и специализированными органами конституционного правосудия.

3. Без каких-либо существенных ограничений о тенденции, которую вполне допустимо характеризовать как процесс взаимопроникновения (конвергенции) комплекса базовых элементов двух классических правовых традиций, по всей видимости, можно говорить применительно к левропейской модели конституционного контроля и конституционного правосудия в целом. Сравнительно-правовое исследование тенденций последних десятилетий ХХ века наглядно свидетельствует о том, что с институциональной точки зрения дифференциация, наблюдавшаяся между ламериканской (североамериканской) и левропейской моделями судебного конституционного контроля, во многом приобретает все более условный характер. В той или иной мере постепенное стирание граней, позволяющих с уверенностью идентифицировать соответствующую модель конституционного контроля, обусловлено, не в последнюю очередь, вполне объективными причинами, непосредственно связанными с реализацией конституционных принципов становления гражданского общества и формирования демократического правового государства, в контексте чего - роль и значение судебных институтов кардинальным образом меняются.

4. В некоторых регионах мира, длительное время тяготевших к той или иной модификации судебного контроля (например, в Латинской Америке), формируются системы, выходящие за рамки не только основных, но и наиболее распространенных гибридных моделей. Последнее обстоятельство, на основе сравнительно-правового анализа организации и деятельности  судебных и квазисудебных учреждений, позволило автору разработать, квалифицировать и теоретически обосновать концепцию либерийской (южноамериканской) модели конституционной юстиции.

5. Критерием дифференциации левропейской и ламериканской (североамериканской) моделей конституционного контроля и конституционного правосудия выступает их содержательный элемент.

При ламериканской (североамериканской) модели осуществление конституционного контроля (надзора) признается функцией судебного аппарата в целом. Поэтому конституционная юстиция не представляет собой самостоятельной, автономной ветви судебной системы, не дифференцируется в рамках общего механизма правосудия, действующего в государстве, так как любые коллизии, невзирая на их природу, разрешаются по существу не только одними и теми же институтами - судами общей юрисдикции, но практически в одних и тех же условиях. Что не позволяет говорить о наличии собственно конституционных дел и тяжб, как особой категории рассматриваемых судами вопросов (в чем проявляется казуальность конституционного контроля, осуществляемого при ламериканской модели). Контроль может быть реализован судом общей юрисдикции в отношении не только предписаний статуарного характера, но и прочих нормативных правовых актов органов государственной власти (в чем проявляется универсальность конституционного контроля, осуществляемого при ламериканской модели).

Подобная система может быть централизованной и децентрализованной. При децентрализованной системе - любой суд общей юрисдикции вправе отказаться применять закон или подзаконный акт, принятый на том или ином уровне осуществления государственной власти, и разрешить коллизию непосредственно на основе норм Конституции, хотя это и не будет означать признание факта недействительности оспариваемого документа. Иначе говоря, нуллификация нормативного правового акта (в том числе закона), как таковая, будет отсутствовать. Признать недействительным нормативный правовой акт в рамках подобной системы конституционного контроля вправе только высший судебный орган в государстве. В частности, в Соединенных Штатах Америки лишь решение Верховного суда означает нуллификацию соответствующего закона или иного правового предписания. Причем противоречащим Конституции может быть объявлен любой акт, нарушающий иерархию правовых источников, так же как и действие, не основанное на правовой норме и нарушающее соответствующую процедуру. При централизованном характере нижестоящие суды теряют даже право не применять акт, признанный неконституционным, которое относится к числу исключительных прерогатив высшего судебного органа страны.

Европейская модель характеризуется тем, что функции конституционной юстиции осуществляются специально созданным органом конституционного контроля, не встроенным в систему общих судов. Этот орган публичной власти носит, по существу, квазисудебный характер, даже если судебный процесс в нем максимально приближен к традиционным процедурам судопроизводства в учреждениях общей юрисдикции. Конституционный контроль в рамках такой модели является абстрактным, то есть осуществляемым безотносительно конкретного дела.

Известными недостатками данной модели являются следующие моменты. Во-первых, конституционный контроль европейского типа по процессуальным процедурам не совсем судебный; во-вторых, происходит сосредоточение широкого спектра прерогатив в одном государственном органе; в-третьих, все остальные судебные институты лишаются полномочий по конституционному контролю и теряют в этой связи известную часть своей независимости, поскольку они обязаны следовать толкованиям, даваемым официальным органом конституционного контроля. Суды общей или специальной юрисдикции, столкнувшиеся с несоответствием какого-либо законодательного акта действующей Конституции, нередко вынуждены обращаться в орган конституционного контроля за его толкованием и, в принципе, должны следовать принятому по этому поводу решению. В то же время, в европейской доктрине, правоприменительной и судебной практике нередко констатируется, что применять подобные решения к исполнению - является правом судов общей юрисдикции, а не их обязанностью, то есть, по существу, суды могут отказаться применять закон (правовой акт) в деле и решить соответствующую коллизионную проблему на основании норм Конституции. Таким образом, классическая левропейская модель конституционного контроля существенно видоизменяется и модернизируется.

6. Критический анализ правоприменительной практики показывает, что специализированные - судебные (Германия, Австрия, Испания, Португалия), квазисудебные (Франция) - институты конституционной юстиции, монополизируя функции конституционного контроля и конституционного правосудия, по существу становятся своего рода контрзаконодателем. При этом процесс создания органом конституционного контроля общеобязательного юридического предписания довольно непродолжителен, в связи с чем - возникает вопрос о качестве подобной формы толкования. При североамериканском конституционном контроле нормотворчество не является одномоментным: соответствующее решение судебного органа приобретает характер общей нормы в процессе сложения (прецедентного суммирования), то есть де-факто имеет место растянутость формирования судебного предписания во времени, следовательно, в принципе, процедура его создания приближается к парламентской. На этом фоне органы конституционного контроля европейского типа не дают гарантий выкристализации нормы, а принятое предписание сразу приобретает общеобязательный характер, порой с нарушением установленной процедуры.

7. Тенденции второй половины ХХ века свидетельствуют о том, что как в постсоциалистических, так и в развивающихся государствах молодой демократии в известной степени наблюдается процесс рецепции моделей специализированных судебных органов конституционного контроля, действующих в странах Западной Европы, реже (нередко, по целому ряду причин объективного характера) - Соединенных Штатов. В том, что касается развивающихся стран, целесообразно говорить о рецепции конституционно-правовых моделей бывших метрополий. Причем, применительно к отдельным регионам мира, сказанное с полным основанием относится к судебным системам в целом, в одних случаях, или непосредственно к конституционной юстиции - в других. Вместе с тем во многих государствах (Индия, Сирия, Канада, Египет и др.) модели конституционного правосудия были существенно модифицированы или интерпретированы таким образом, что в целом ряде отношений стали значительно отличаться от классических вариантов. В некоторых постсоциалистических государствах рецепция во многом происходит по принципу географической близости либо по принципу преимущественного финансирования процессов создания конституционной юстиции из-за рубежа.

8. Весьма показательно, что рецепция левропейской модели судебного конституционного контроля имеет место и в Латинской Америке, большая часть стран которой традиционно использовала североамериканский опыт государственного строительства, в том числе конституционной юстиции. Начиная с последней трети ХХ века, все отчетливее просматривается тенденция (Колумбия, Коста-Рика, Никарагуа), связанная с отказом - частичным или полным - от системы конституционного контроля и конституционного правосудия, осуществляемого исключительно судами общей юрисдикции. Правда, в ряде случаев утвердительно говорить приходится действительно всего лишь о тенденции, в основе которой лежит целый спектр, в основном объективных и исторически обусловленных, причин. В частности, речь идет о трансформациях, прямо или косвенно связанных с переоценкой классической доктрины разделения властей, наблюдаемой во многих странах континента.

В некоторых государствах это приводит к формированию вполне самостоятельных с точки зрения статуса и функций органов конституционного контроля (надзора), действующих вне рамок системы общих судов, в ряде случаев наблюдается известная конвергенция элементов ламериканской (североамериканской) и левропейской моделей, итогом которой является появление смешанных, или гибридных форм конституционной юстиции.

9. Сравнительно-правовой анализ организации судебного конституционного контроля, действующего в рамках либерийской (южноамериканской) модели специализированного правосудия, свидетельствует не в пользу тех оценок, обобщений и выводов, которые встречаются в исследованиях, характеризующих процедуру ампаро в качестве всего лишь одной из гарантий осуществления правосудия (прежде всего - в контексте проблем уголовно-процессуального содержания). При полном игнорировании всех остальных сфер общественных отношений, в рамках которых роль процедуры ампаро, призванной выступать в качестве действенного инструмента судебного конституционного контроля, также весьма существенна и многогранна. Не совсем корректным с научно-теоретической и практической точки зрения представляется ассоциирование juicio de amparo исключительно с habeas corpus англосаксонской (англо-американской) правовой традиции. Безусловно, между ними, применительно к практике уголовного судопроизводства, не только возможно, но и необходимо проводить определенные институциональные параллели, но не ограничиваться лишь этим, существенным образом принижая значение процедуры ампаро, как универсального правозащитного механизма.

10. Латиноамериканский вариант процедуры ампаро, известный судебной практике государств Центральной и Южной Америки, далеко выходит за рамки чисто уголовно-процессуальных отношений. В своем конституционно-правовом и процессуальном проявлении juicio de amparo значительно шире и масштабнее институтов habeas corpus и habeas data англосаксонской (англо-американской) правовой традиции, по существу, распространяясь на весь спектр - уголовных, гражданских, административных, трудовых, аграрных, электоральных и пр. - отношений, регулируемых нормами Конституции и действующего законодательства. В силу целого ряда причин исторического и общественно-политического характера, подобная форма конституционного контроля получила максимальное развитие (помимо, например, Перу, Бразилии) в одном из крупнейших государств региона - Мексиканских Соединенных Штатах.

11. Процедура ампаро, как разновидность либерийской модели специализированной юстиции, представляет собой механизм конституционного контроля, направленный на защиту основ конституционного правопорядка, а именно: а) прав, свобод и законных интересов граждан и юридических лиц; б) компетенции федеральных органов государственной власти от посягательств со стороны публичных институтов штатов; в) полномочий органов субъектов федерации от посягательств со стороны федеральных органов власти, что осуществляется посредством самостоятельного судопроизводства, возбуждаемого по инициативе потерпевшей стороны, и вынесения решения о конституционности или неконституционности обжалуемого нормативного акта, которое влечет за собой, установленные законодательством правовые последствия, для сторон рассматриваемого дела.

12. При рассмотрении соотношения института судебного обжалования (кассации) и процедуры ампаро делается вывод, что последнее, в частности прямое ампаро, в какой-то мере подменяет (дублирует) собой институт кассации. Решение судов первой инстанции по уголовным и гражданским делам, вступившие в силу, могут быть обжалованы в рамках juicio de amparo: а) в случаях, если они противоречат букве применяемого закона, процедуре его применения либо общим принципам права; б) в случае отсутствия нормативного акта, подлежащего применению; в) в случаях, когда решение основано на заявлениях, документах или фактах, не рассматривавшихся в ходе судебного разбирательства, и которым судом не была дана соответствующая правовая оценка.

13. Латиноамериканский опыт конституционной юстиции свидетельствует о том, что, несмотря на внешнюю близость, процедура ампаро не является процессуальной копией кассации. Juicio de amparo - как специализированный механизм судебного контроля - уникален именно потому, что включает в себя элементы нескольких правовых институтов, направленных на защиту прав, свобод и законных интересов граждан и юридических лиц (в том числе государства). Непосредственная цель ампаро не состоит в пересмотре обжалуемого нормативного правового акта либо действия должностного лица. Она заключается в констатации наличия или отсутствия конституционных нарушений, предусмотренных, в частности, статьей 103 Политической Конституции Мексики. Институт ампаро не призван устанавливать, согласуется ли с Основным законом или нет, опротестованное властное действие: он должен определить, нарушает ли оно конституционный правопорядок. Поэтому процедура ампаро рассматривается средством контроля конституционности, в отличие от судебного обжалования (кассации), которое является средством контроля законности.

       14. В зависимости от органов судебной системы, осуществляющих - в рамках либерийской модели - функции конституционного контроля, процедура специализированного правосудия носит вариативный характер и дифференцируется на прямое (уни-инстанциональное) и косвенное (би-инстанциональное) ампаро.

       15. Прямое (directo) ампаро представляет собой вид судебного конституционного контроля, при котором рассмотрение дела, связанного с признанием неконституционного характера нормативного акта органа государственной власти или местного самоуправления (равно как и действия должностного лица федерального, регионального (штатов) и муниципального уровня), осуществляется непосредственно Верховным судом страны либо окружными коллегиальными судами в качестве единственной и окончательной инстанции, решение которой не может быть опротестовано.

Смысл прямого ампаро состоит в том, что до момента его возбуждения соответствующее дело не рассматривалось каким-либо органом судебной власти (в качестве института специализированной юстиции), в отличие от процедуры разрешения конституционно-правовой коллизии при так называемом косвенном (indirecto) ампаро. В рамках последнего Верховный суд и окружные коллегиальные суды рассматривают дела в качестве второй - апелляционной - инстанции, предназначенной для реализации права физических и юридических лиц на пересмотр решений, вынесенных районными судами, осуществлявшими рассмотрение той или иной проблемы (уголовно-правового, гражданско-правового, административно-правового, трудового характера) посредством особого конституционного производства.

Научно-практическая значимость исследования состоит в возможности использования своеобразия теории и практики специализированной юстиции зарубежных стран, во всем их многообразии и вариативности, для корректировки и расширения направлений деятельности органов конституционного контроля и надзора Российской Федерации и ряда государств - членов СНГ. Одновременно не забывая о том, что уважительное отношение к зарубежному опыту не должно иметь ничего общего с его апологетикой, бездумным копированием (без учета национальных традиций и особенностей развития социально-политических институтов), со всем, что нельзя оценить иначе как слепое подражательство.

Выносимые на защиту положения и выводы могут представлять определенный практический интерес для политических деятелей (в том числе при подготовке проектов нормативных правовых актов), государственных служащих и судей, научных сотрудников и преподавателей, занимающихся вопросами сравнительного правоведения, государственного строительства и конституционного права зарубежных стран.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследований по проблематике диссертации нашли отражение в двух опубликованных монографиях - Конституционная юстиция в зарубежных странах, Конституционный контроль и конституционное правосудие зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование, нескольких учебных пособиях по конституционному праву и конституционному контролю Российской Федерации и зарубежных стран, научных статьях и иных публикациях по теме диссертационной работы, а также в выступлениях на научных и научно-практических конференциях и семинарах. Ряд положений и выводов, содержащихся в диссертации, использованы при чтении лекций по Конституционному праву Российской Федерации, спецкурса Конституционная юстиция и разработке авторских программ учебных курсов в Московском университете МВД России и Российском университете дружбы народов.

Работа обсуждена и одобрена  на кафедре конституционного и муниципального права Московского университета МВД России.

Структура работы обусловлена задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных нормативных правовых актов и научной литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор и актуальность темы, раскрывается степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цели и основные задачи исследования, его теоретическая и методологическая база, подчеркивается научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, характеризуется их теоретическая и практическая значимость, отмечаются результаты апробации проведенного исследования.

Глава первая - Становление и развитие основных моделей конституционного контроля в зарубежных странах - посвящена комплексному теоретико-методологическому и сравнительно-правовому исследованию возникновения, исторического развития и эволюции важнейших институциональных элементов, характерных черт и особенностей функционирования основных классических моделей специализированного и неспециализированного конституционного контроля.

В первом параграфе - Американская (североамериканская) модель судебного конституционного контроля - рассматриваются важнейшие исторические этапы становления и развития системы конституционного контроля, осуществляемого судами общей юрисдикции, теоретические аспекты и правоприменительная практика.

Как подчеркивается в диссертации, появление столь уникального институционального феномена современного конституционализма, которым, несомненно, является специализированная юстиция, неотделимо от процессов демократизации и формирования важнейших элементов гражданского общества, в основу которых были положены социально-экономические и политико-правовые отношения, кардинально отличавшиеся от практики западноевропейской средневековой государственности. Вполне естественно, что проводить какие-либо прямые параллели с организацией конституционного контроля, осуществлявшегося, например, одним из высших органов государственной власти средневековой Англии, или практикой habeas corpus XVII века с тем, что принято ассоциировать с современными формами судебного контроля, не совсем правильно с научной точки зрения. Вместе с тем в не меньшей степени некорректным представляется отрицание преемственности, институциональные элементы которой на протяжении многих лет отчетливо проявляются не только в деятельности собственно британских общих судов, но и аналогичных юрисдикционных структурах бывших колоний и государств, относящихся к англосаксонской правовой семье.

Одно из самых существенных мест в создававшейся североамериканской конституционной системе личных прав и свобод гражданина было отведено судебно-процессуальным формам их защиты и обеспечения. Институт конституционного контроля в современной интерпретации возник в Соединенных Штатах на основе судебных решений и прецедентов (stare decisis). Изначально созданный для обеспечения формальной законности и справедливости при принятии и последующей реализации актов законодательной и исполнительной власти, судебный конституционный контроль (judicial review) в настоящее время сочетает в себе как имманентные ему формальные элементы, так и содержательную составляющую. Доктрина судебного конституционного контроля (надзора) по ламериканской (североамериканской) модели наиболее четко была сформулирована судьями-практиками, членами федерального Верховного суда.

Практика Верховного суда и нижестоящих федеральных судебных органов наглядно иллюстрирует ту роль, которую играло и продолжает играть так называемое судебно-прецедентное (case law - казуальное) право (в терминологии некоторых авторов judge-made law - право, созданное судьями), гипертрофированный характер которого в целом - вполне очевиден. Причем, применительно к сложившейся со временем практике конституционного контроля, в основном сформированной и неоднократно интерпретируемой в решениях высшей общенациональной судебной инстанции, это просматривается наиболее рельефно. Превалирующее значение - в большей либо меньшей степени - придается не жестким предписаниям Конституции (при постоянном акцентировании внимания на ее значимости, декларировании высшей юридической силы и прямого действия) и закона, а субъективному мнению того или иного судьи-практика (lex non scripta), облеченному в форму судебного решения, и восполняющему так называемый пробел в праве. Учитывая перманентно возрастающую роль Верховного суда в политико-правовой структуре Соединенных Штатов, одновременно следует признать, что ревизующую (контрольную) функцию данный публичный институт приобрел постепенно, так как изначально он ею не обладал. По крайней мере, статья III Конституции 1787 года, регламентирующая статус и полномочия высшей общенациональной судебной инстанции, об этом ничего определенного - с формально-юридической точки зрения - не говорит.

Институт судебного контроля, так сказать, в широком смысле слова предоставляет Верховному суду право объявлять неконституционными любые действия государственных органов или должностных лиц, как основанных на законе либо ином нормативном правовом акте, так и вытекающих из их непосредственных полномочий. Правда, с одним, но исключительно принципиальным по своей значимости и последствиям, условием - если указанные действия будут признаны судом противоречащими Конституции. Следовательно, судебный конституционный контроль (бесспорно, в этом случае речь в первую очередь идет о юридическом аспекте) выражается в двух основных формах: с одной стороны, это проверка конституционности правовых актов, с другой - проверка конституционности действий (либо бездействия или отказа осуществить соответствующее действие) должностных лиц местного, регионального (штатов) и федерального уровня.

Несомненно, что с формально-юридической точки зрения осуществление прерогатив конституционного контроля неотделимо от всего того, что институционально принято корреспондировать с реализацией Верховным судом - в качестве судебного органа общей юрисдикции - традиционных функций гражданского или уголовного правосудия. Однако необходимо иметь в виду, что в этом случае речь идет о практической реализации особых, более того - исключительных властных полномочий (the power of judicial review), представляющих собой важнейший функциональный элемент одной из трех ветвей государственной власти в целом, посредством так называемых конституционных решений, - приобретающих самостоятельное юридическое, правоприменительное и политическое значение. Отдавая должное высшей общенациональной судебной инстанции, тем не менее, надо учитывать тот факт, что полномочия в сфере конституционного контроля - не являются исключительной прерогативой Верховного суда. В настоящий момент подобную юрисдикцию вправе реализовать любой федеральный институт американской судебной системы, в том случае, если он соприкасается с необходимостью решать вопросы конституционного характера и - тем самым - определять дальнейшую судьбу тех или иных нормативных правовых актов.

Проведенное исследование наглядно показывает, что основной чертой конституционного контроля, реализуемого в рамках ламериканской (североамериканской) модели, является его осуществление судами общей юрисдикции (со всеми вытекающими из этого политическими, правоприменительными и прочими последствиями) без создания особого специализированного автономного органа, наделенного контрольно-конституционными функциями. При ламериканской модели осуществление конституционного контроля (надзора) признается функцией всего судебного аппарата, поэтому конституционная юстиция не представляет собой самостоятельной ветви действующей судебной системы, не выделяется из общего механизма правосудия. Все дела и тяжбы, какова бы ни была их природа, разрешаются одними и теми же судами общей юрисдикции, практически в идентичных условиях и процессуальных процедурах. Иными словами, вопросы конституционно-правового характера могут затрагиваться в любых спорных ситуациях, не требуя к себе какого-то специального отношения со стороны государства в лице уполномоченных органов судебной власти. Тем самым при ламериканской (североамериканской) модели судебного конституционного контроля есть основания констатировать отсутствие особой категории - в чистом виде - конституционных дел.

Говоря о специфических особенностях, исследуемой модели судебного конституционного контроля и конституционного правосудия, диссертант выделяет ее наиболее отличительные черты. Во-первых, контроль за конституционностью при ламериканской модели конституционной юстиции имеет универсальный характер. Он осуществляется в отношении не только законов (статутов), но также и иных правовых актов и нормативных предписаний, принимаемых на всех уровнях осуществления государственной власти. Противоречащим Конституции Соединенных Штатов может быть объявлен любой акт нарушения общепринятой иерархии юридических норм или действие, не основанное на правовой норме, и нарушающее надлежащую правовую процедуру. Во-вторых, контроль за конституционностью осуществляется по децентрализованной модели, то есть он может производиться любым американским судом при рассмотрении любого дела, в котором затронуты субъективные права, свободы и законный интерес гражданина. В-третьих, контроль за конституционностью носит казуальный характер. Его осуществление непосредственно связано с рассмотрением конкретной коллизионной тяжбы, в которой присутствует ссылка лица, участвующего в деле, к Конституции. В-четвертых, конституционный контроль по ламериканской модели относителен, в силу того, что решения суда являются обязательными только для спорящих сторон и не обременяют иных субъектов правоприменительной деятельности. При этом суды общей юрисдикции толкуют антиконституционную норму как несуществующую и не принимают ее во внимание при вынесении соответствующего решения по существу имеющего место спора. В то же время какого-либо конкретного акта или обязательной процедуры отмены неконституционной нормы при ламериканской модели конституционного контроля как таковой не происходит.

Во втором параграфе - Европейская (континентальная) модель конституционного контроля - рассматривается процесс становления и развития системы конституционного контроля, осуществляемого специализированными - судебными и квазисудебными - учреждениями.

Необходимость конституционного контроля (всеобъемлющий характер которого должен рассматриваться неотъемлемой частью всего общественно-политического процесса) обусловлена целым рядом - в основном взаимозависимых - причин, в том числе, иерархичностью правовых норм. Концептуально, обоснованность создания механизмов действенного судебного контроля (надзора) за конституционностью нормативных правовых актов и деятельностью органов государственной власти приобрела специфический оттенок в связи с победой над фашизмом во II Мировой войне. Актуальным стало требование о связанности законодателя требованиями соблюдения основных прав и свобод, гарантированных Конституцией. С этого периода, собственно, органы конституционного - как специализированного, так и неспециализированного - контроля рассматриваются в качестве одной из важнейших политико-правовых и институциональных гарантий соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Авторский вывод не только находит подтверждение в теории и практике современного конституционализма, но и во многом созвучен с обобщениями тех ученых, которые признают, что сложный и противоречивый процесс становления правового государства в России делает весьма актуальным сравнительно-правовое исследование его организационных институтов и юридических форм, сложившихся на рубеже веков.

Вместе с тем нельзя не признать, что процесс адаптации и приспособления в значительной мере качественно иных - прежде всего, по сравнению с периодом становления современного конституционализма - взаимоотношений государства, общества и отдельных индивидов имел, по целому ряду объективных причин, исключительно бесконфликтный характер. Указанная особенность не только на протяжении многих лет носит перманентный характер, но и присуща в первую очередь государствам романо-германской (континентальной) правовой семьи. Хотя сказанное - в той или иной мере - может быть применимо и к странам, традиционно ассоциируемым с англосаксонской системой права. Тем самым все отчетливее начинает проявляться тенденция своего рода взаимного проникновения двух классических правовых традиций, в основе которого - лежат принцип разделения властей и система сдержек и противовесов.

Несмотря на те тенденции, которые стали носить, по существу, общеевропейский характер лишь со второй половины ХХ века, следует признать, что первый европейский конституционный судебный орган был учрежден в Австрии еще в 1919 году. Судя по всему, применительно к ведущим государствам европейского континента романо-германской правовой традиции, речь должна идти о том, что исторически изначальной была форма неспециализированного конституционного контроля. В результате проведенного анализа, диссертант обращает внимание на одно принципиально важное обстоятельство. Невзирая на тот факт, что Австрия не относилась к англосаксонской правовой семье, и судебный прецедент (в его, так сказать, традиционном значении) не должен был действовать как источник права, тем не менее, решения, принимавшиеся Конституционным судом в порядке специализированного конституционного контроля, носили нормативный характер.

Более того, без каких-либо существенных ограничений о тенденции, которую вполне допустимо характеризовать как процесс конвергенции комплекса базовых элементов двух классических - англосаксонской и романо-германской - правовых традиций, по всей видимости, можно говорить применительно к левропейской модели конституционного контроля и конституционного правосудия в целом. С другой стороны, это свидетельствует о том, что с институциональной точки зрения дифференциация ламериканской и левропейской моделей конституционного контроля все отчетливее начинает приобретать условный характер. Причем - в той или иной мере - постепенное стирание граней, позволявших с уверенностью идентифицировать соответствующую модель конституционного контроля, обусловлено, судя по всему, вполне объективными причинами, непосредственно связанными с реализацией конституционных принципов становления гражданского общества и формирования демократического правового государства, в контексте чего - роль и значение судебных институтов существенным образом возрастает.

Практическим подтверждением тенденций подобного рода, служит так называемая гибридная, или смешанная модель конституционного контроля, в рамках которой рельефно проявляются черты, ранее присущие исключительно той или иной традиционной системе судебной защиты Конституции, основных прав, свобод и законных интересов граждан. Проводя сравнительно-правовой анализ, нельзя не согласиться с выводом, что смешанная модель конституционного контроля представляет собой структуру органов конституционного контроля, сочетающую в себе элементы левропейской и ламериканской (в терминологии ряда авторов - традиционной) систем конституционной юстиции, где функции специализированного контроля осуществляются несколькими органами в отношении нормативных правовых актов, имеющих различное происхождение.

Понимание необходимости создания особых контрольных публичных институтов пришло не сразу: наглядным примером служили механизмы конституционного контроля, в течение длительного времени действовавшие в Соединенных Штатах Америки, в основе которых лежала система судов общей юрисдикции. Тем не менее в ходе столь противоречивых по своему характеру и содержанию процессов развития идей конституционной юстиции, их практической реализации в ряде стран романо-германской (континентальной) правовой семьи, в Западной Европе возникла принципиально иная, по сравнению с североамериканской, левропейская (или австрийская - отдавая дань государству, в котором традиционный Конституционный суд появился впервые) модель конституционного контроля и конституционного правосудия. Одновременно диссертант подчеркивает, что интерпретировать политико-правовой статус, организационную структуру и юрисдикцию органов конституционного контроля, применительно к Европе в целом, как нечто исключительно идентичное, лишенное своеобразия, региональных или национальных особенностей, не совсем корректно и с научной, и с практической точки зрения. Не в последнюю очередь - если рассматривать отдельные государства - многое зависело от статуса, реального места в государственно-политической системе, степени институциональной и функциональной автономности, независимости и авторитета судебной власти вообще. Так как указанные критерии объективно не могли быть реализованы адекватным образом (не говоря уже об объеме) без учета исторических особенностей и национальных традиций, уровня правосознания отдельных граждан и правовой культуры общества, той или иной формы политического режима (лтрадиционность и лобыденность которого нередко не воспринимались в контексте тоталитаризма и недемократичности).

На современном этапе развития конституционализма отчетливо проявляется тенденция к следующему: изменение Основного закона страны формально допустимо парламентским способом, посредством всенародного референдума или при помощи конституанты. Однако наиболее мобильным и часто применяемым способом изменения Конституции последних десятилетий является ее толкование специализированными судебными органами конституционного контроля. Как следствие, толкование Конституций и конституционных законов (в общетеоретическом смысле слова) становится одним из основных направлений деятельности органов конституционного контроля и одной из важнейших сфер их полномочий.

В европейских странах, которые принято ассоциировать с романо-германской (континентальной) системой права, несмотря на тот факт, что прецедент, как правоприменительный акт судебного органа, принимаемый по вопросам конституционного характера, не является - в официально признанной системе источников - одним из видов источников конституционного права, роль и значение функции судебного правотворчества существенно повышается.

Глава вторая - Место конституционного контроля в механизме осуществления публичной власти - посвящена сравнительно-правовому исследованию той роли, которую играют институты судебного и квазисудебного контроля в системе государственной власти и процессе построения демократического правового государства, формирования новой культуры государственного мышления и необходимого общественного сознания; анализу характера, философии и особенностей развития конституционно-правовых отношений сквозь призму форм и методов организации и деятельности учреждений специализированной юстиции.

В первом параграфе - Политико-правовое обоснование концепции конституционного контроля и конституционного правосудия на современном этапе - рассматриваются вопросы, вытекающие из тех тенденций эволюционного развития последних десятилетий, которые обусловлены практической реализацией принципа разделения властей и системы сдержек и противовесов.

В основе формирования институтов конституционного контроля и конституционного правосудия - помимо многочисленных научно-теоретических разработок -  лежали и сугубо внутриполитические причины, присущие государствам как романо-германской (континентальной), так и англосаксонской правовой традиции. Постепенно в западном обществе была осознана необходимость усиления контроля над работой высших законодательных органов, которая предопределялась тем, что парламентская деятельность далеко не всегда основывалась на рационализации государственного управления, а зачастую - являлась простым отражением конфликта общественно-политических интересов.

Необходимость осуществления действенного контроля над органами законодательной власти особенно обострилась в связи с эволюцией парламентских и полупарламентских режимов в направление усиления исполнительной вертикали и власти партийно-политического аппарата. Безусловно, в государствах с традиционно развитым и сильным парламентаризмом (в основе которого лежит - тем или иным образом интерпретированный - принцип разделения властей и система сдержек и противовесов) имеются достаточные правовые возможности и политические механизмы разрешения конфликтов между законодательной и исполнительной ветвью власти. В частности, презюмируется наличие различных и весьма эффективных способов выражать недоверие одних органов другим, таких как, например, отрешение (импичмент) от должности главы государства и ряда высших должностных лиц, досрочный роспуск парламента или одной из его палат, досрочная отставка правительства. Вместе с тем не секрет, что высший законодательный орган объективно способен на злоупотребления. Научная состоятельность подобной точки зрения подтверждается появившейся в середине ХХ века необходимостью развития концепции рационализации традиционного парламентаризма, одним из элементов которой, по мнению автора, и являются в настоящее время конституционный контроль и конституционное правосудие. Волеизъявление меньшинства всегда может быть преодолено или подавлено господствующим большинством. При любом акте возникновения относительно монолитного блока парламентского большинства и правительства происходит фактическое размывание принципов, изначально заложенных в концепции разделения властей. Восстановить нарушенный баланс ветвей власти и системы сдержек и противовесов, призван орган конституционного - специализированного или неспециализированного - контроля.

Иначе говоря, конституционный контроль и конституционное правосудие необходимы там, где становится целесообразным (или даже крайне желаемым) вмешательство специальных судебно-контрольных институтов в нормотворческую деятельность, в первую очередь, высшей законодательной власти, а также в целях обеспечения эффективного контроля за работой правительства как высшего государственного органа исполнительной власти.

В целом, характеризуя левропейскую модель, диссертантом выделяются следующие институционально-функциональные и юрисдикционные особенности, позволяющие рассматривать ее в качестве самостоятельной системы конституционного контроля, кардинально отличающейся от практики конституционной юстиции, сложившейся в рамках ламериканской (североамериканской) модели.

Во-первых, органы конституционного контроля, действующие во многих европейских государствах (за исключением тех стран, где сложились так называемые гибридные, или смешанные системы конституционной юстиции) не входят в традиционную систему судов общей юрисдикции, осуществляя свои прерогативы вне сферы полномочий уголовных, гражданских, трудовых, административных, мировых и прочих судебных учреждений.

Во-вторых, к особой, своего рода исключительной, компетенции структур конституционного контроля, которой не обладает ни один суд общей юрисдикции, отнесены вопросы соотносимости различных нормативных правовых актов органов государственной власти (причем - не только всех трех ветвей без исключения, но и любого уровня) и местного самоуправления Конституции страны. В этом случае речь идет, условно говоря, о контрольных прерогативах в узком смысле слова. Кроме того, органы конституционного контроля вправе осуществлять и некоторые другие функции, как правило, не свойственные судам общей юрисдикции: а) выступать судебной инстанцией, политическим трибуналом в отношении высших должностных лиц государства (подобными полномочиями наделены, в частности, органы специализированного судебного контроля крупнейших западноевропейских федераций - Австрии и Германии); б) действовать в качестве избирательного суда при проведении общенациональных референдумов (как, например, во Франции и Италии); в) рассматривать вопросы конституционности политических партий и общественных движений.

В-третьих, специфический характер органов конституционного контроля - в отличие от судов общей юрисдикции - проявляется в статусе тех судей, которые непосредственно осуществляют конституционное правосудие. В подавляющем числе стран, применительно к которым можно говорить о наличии специализированной или неспециализированной конституционной юстиции, институт пожизненного назначения судей отсутствует. Чаще всего судьи назначаются на строго фиксированный срок (шесть лет в Португалии, девять лет во Франции, Испании и Италии, двенадцать лет в Австрии и Германии). В некоторых случаях процесс обновления персонального состава осуществляется в определенных пропорциях, по частям, в чем наглядно проявляется процесс преемственности в организации и деятельности органов конституционного контроля, ассоциируемых с левропейской моделью.

В-четвертых, специфический характер конституционного контроля, осуществляемого в рамках левропейской модели, напрямую связан и с теми особенностями, которые просматриваются в институте конституционного запроса, жалобы или заявления. Чаще всего, за небольшим исключением, которое лишь подтверждает общую направленность, правом запроса обладают органы государственной, в том числе судебной, власти и физические лица.

В-пятых, в рамках левропейской модели, наряду с конкретным конституционным контролем (который осуществляется и при ламериканской системе, в контексте деятельности судов общей юрисдикции) действует и такая форма конституционно-правовых отношений, как абстрактный контроль.

К последней трети ХХ века институт судебного конституционного контроля постепенно утвердился практически во всех странах Западной Европы, а также во многих государствах Азии, Африки и Латинской Америки. Объективно вне рамок этой общей тенденции оставались социалистические государства (или, как следует из актов конституционно-учредительного характера, страны народной демократии) и, за редким исключением, некоторые развивающиеся государства социалистической ориентации. В результате проведенного исследования, диссертант делает вывод, что как в постсоциалистических, так и в развивающихся государствах в известной степени наблюдается рецепция моделей специализированных судебных органов конституционного контроля, действующих в странах Западной Европы, значительно реже - Соединенных Штатов.

Весьма показательно, что в последнее время рецепция левропейской системы судебного конституционного контроля происходит и в Латинской Америке, традиционно отдававшей предпочтение ламериканской (североамериканской) модели специализированного правосудия. При этом, говоря о специфике процесса становления и развития конституционных основ судебной власти, как одной из самостоятельных сфер общественных отношений, важно иметь в виду следующую особенность, характерную для многих государств континента. Осуществляя чисто судебные функции, суды в странах Латинской Америки официально - и в доктрине, и в правоприменительной практике - рассматриваются властно-публичными учреждениями, стоящими на защите личности от посягательств со стороны государства и его органов, являясь гарантами прав и свобод человека и гражданина. В подавляющем большинстве стран суды и судебные системы в целом, согласно положениям Основных законов, декларируются в качестве институтов, не только призванных олицетворять собой сам факт наличия защитных механизмов, непосредственно вытекающих из высшей юридической силы норм и предписаний Конституции, но и - посредством реализации функций конституционного контроля - осуществляющих это на практике.

Вместе с тем, по мнению автора диссертации, нельзя игнорировать того обстоятельства, на протяжении многих лет в значительной мере обусловливавшего процесс конституционного и государственного строительства, что общие демократические принципы организации и деятельности судебной системы (тем более если их рассматривать в контексте латиноамериканизации принципа разделения властей и системы сдержек и противовесов) стран Латинской Америки, в свое время заимствованные из практики Соединенных Штатов (рецепция элементов англосаксонской правовой традиции, в том числе - habeas corpus и habeas data) и некоторых развитых европейских государств континентальной правовой семьи (прежде всего - Франции, Испании, Португалии, в частности juicio de amparo), в специфических условиях региона приобрели иное, нередко негативное содержание. С другой стороны, начиная с последней трети ХХ века, все отчетливее просматривается тенденция, связанная с отказом - частичным или полным - от системы конституционного контроля и конституционного правосудия, осуществляемого исключительно судами общей юрисдикции.

Во втором параграфе - Специфика реализации компетенции органов конституционного контроля в рамках ламериканской и левропейской моделей конституционного правосудия - исследуются формы, методы и юрисдикция судебных и квазисудебных учреждений, к функциям которых отнесено разрешение коллизий конституционно-правового характера.

Целевой характер деятельности институтов конституционного контроля и конституционного правосудия во многом определяет специфику статуса и юрисдикции судебного или квазисудебного (административно-политического) органа, его осуществляющего. Исходя из этого, полагает диссертант, представляется необходимым, выделить и критически исследовать ряд общих черт, присущих правовому положению и полномочиям органов конституционного контроля в зарубежных странах. С тем, чтобы на основе имеющихся общих тенденций и закономерностей показать характерные особенности и некоторые специфические черты организации системы конституционной юстиции в государствах, относящихся к разным правовым традициям. В частности, Франции (где своеобразие конституционного контроля определяется его двойственной природой, институциональными проявлениями которой можно рассматривать деятельность двух специализированных органов - Конституционного совета, осуществляющего контроль за конституционностью актов, принимаемых парламентом, и Государственного совета, контролирующего нормотворческую деятельность исполнительной власти; отмеченный дуализм определенным образом как бы выводит французскую систему конституционного контроля за рамки известных моделей специализированной юстиции) и Соединенных Штатов, а также в ряде стран Азии, Африки и Латинской Америки.

В результате проведенного сравнительно-правового анализа делается вывод о том, что статус и компетенция органов конституционного контроля подвижны и имеют тенденцию (несмотря на модель, традиционно или на протяжении длительного периода действующую в соответствующем государстве, либо ее модификации с учетом особенностей политико-правового развития конкретной страны) к существенному расширению. Общим, причем вполне закономерным явлением (отрицать которое и в доктрине, и в правоприменительной практике становится уже признаком дурного тона), представляется тот факт, что расширение юрисдикционных рамок, каким-либо образом ограничивающих функции и сферу полномочий контрольных институтов, идет преимущественно путем легитимации присвоенных прерогатив. Действиями подобного рода еще более  нарушается баланс (об условности и относительности которого как раз и говорят тенденции, рассматриваемые в работе) соотношения властей в рамках не только классической триады, но и в ее многочисленных модификациях, уже мало кого удивляют.

На первый взгляд может показаться, и подобный вывод некоторым образом провоцируется содержанием диссертационного исследования, что процесс увеличения объема властных функций, в том числе - посредством толкования и детализации норм Конституции и текущего законодательства, в основном характерен для тех государств, в которых превалирующее значение принадлежит судам общей юрисдикции. Несомненно, у подобной оценочной методологии есть своя логика, подтверждаемая деятельностью, в частности Верховного суда Соединенных Штатов, своими решениями не только трансформировавшего собственный статус и место в государственно-политической системе страны, но и расширившего рамки тех сравнительно ограниченных полномочий, которые были предоставлены высшей федеральной судебной инстанции Конституцией 1787 года. Однако сравнительно-правовой анализ организации и деятельности конституционного контроля позволяет констатировать следующее. Во многом схожие процессы наблюдаются и в тех странах, где доминирование судов общей юрисдикции не столь очевидно, как в Соединенных Штатах и тех государствах, судебным системам которых - в той или иной степени - присущи элементы заимствования принципов и институтов, чаще всего ассоциируемых с ламериканской (североамериканской) моделью конституционной юстиции. Наглядным примером может служить Франция, где изначально двумя основными сферами полномочий Конституционного совета были, с одной стороны, надзор за подготовкой выборов и проведением голосования, с другой - контроль за соответствием Конституции законодательных актов и иных правовых предписаний, принимаемых парламентом.

Среди общих закономерностей, присущих исследуемой сфере общественных отношений, и способствующих трансформации компетенции специализированных органов конституционного контроля в зарубежных государствах, видится обоснованным выделение следующих ее составляющих.

Во-первых, орган конституционного контроля разрешает дела о соответствии действующей Конституции законодательных актов, принимаемых парламентом, делегированного законодательства, нормативных предписаний главы государства и правительства.

Во-вторых, на предмет соответствия Конституции проверяются международные договоры и соглашения с участием этого государства. Причем в тех странах, где в качестве базовой концепции применения международных договоров признается теория трансформации, подобного рода контроль, как правило, осуществляется в отношении соответствующих законов государства, инкорпорирующих нормы тех или иных международных договоров. В тех же государствах, где за основу берется теория непосредственного действия международного права, чаще речь идет о проверке соответствия действующей Конституции страны не вступивших в силу международных договоров с ее участием.

В-третьих, федеративное устройство государства не может не наложить известный отпечаток на юрисдикцию органа конституционного контроля в части проверки им на предмет соответствия Конституции страны, различного рода нормативных актов общенационального, регионального и муниципального уровня. Сложное государственно-политическое устройство предполагает, в числе прочих признаков, наличие относительно автономных массивов законодательства на уровне субъектов федерации. Такие массивы, как правило, возглавляются нормативными актами учредительного характера. Подобное усложнение законодательной системы определяет выделение в качестве объекта конституционного контроля соответствие Основному закону страны учредительных документов субъектов федерации, а также их статутов, делегированного законодательства и других нормативных правовых актов. Одновременно с этим возникает проблема, связанная с определением границ того, что является правовой базой осуществляющегося контроля и отчасти так же усложняющая его.

Безусловно, что известное влияние при практической реализации конституционно-контрольных функций оказывает структура предметов ведения и полномочий, законодательно определенных и дифференцированных в том или ином федеративном государстве. При этом абстрактный контроль действительности юридических предписаний, изданных в рамках соответствующих полномочий, не обязательно является предметом правовой коллизии между федерацией и субъектом (субъектами), как это иногда изображается в научной литературе. Существует возможность выбора между абстрактной проверкой и спором по существу, возникающим в связи с констатацией того, что в общенациональном или локальном законодательстве отсутствует указание на компетенцию участников спора.

Поэтому, как правило, судебно-конституционный контроль на уровне федерации касается лишь тех нормативных правовых актов субъектов федерации, которые изданы по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти федерации и совместному ведению органов государственной власти федерации и органов государственной власти ее субъектов.

В-четвертых, федеративное устройство государства также предопределяет существование конституционных и административных договоров между центром и субъектами федерации. Аналогично, факт их существования дополняет систему законодательства государства и требует повышенного внимания к соответствию Конституции страны составляющих нового, условно назовем его - договорного, пласта нормативного материала. Поэтому нередко в федеративных государствах орган конституционного контроля уполномочен проверять соответствие Основному закону договоров между органами государственной власти федерации и органами государственной власти ее субъектов, а также договоров между органами государственной власти, заключенных между субъектами федерации.

В-пятых, одна из отличительных особенностей стран с развитой системой судебных прецедентов заключается в том, что подчас суды в таких государствах уполномочены осуществлять контроль за конституционностью не только текущего законодательства, но и за применением принципов лобщего права. При таком подходе признается, что любое судебное решение может быть аннулировано в случае признания его противоречащим конституционной норме. Для Соединенных Штатов, к примеру, данный подвид судебного конституционного контроля особенно важен как средство, при помощи которого лицо может побудить все судебные инстанции, а также и самих законодателей, уважать основные принципы правового государства. В отличие от Верховного суда Соединенных Штатов Америки, Конституционный совет Франции не вправе отменять управленческие решения по мотивам их неконституционности, для этого существует самостоятельная публичная инстанция - Государственный совет, осуществляющий свои функции в сфере административной юстиции. Кроме того, наблюдается и коренное отличие в процедуре опротестования актов по мотивам неконституционности в Соединенных Штатах и Франции.

В-шестых, не менее важной является такая сфера деятельности органов конституционного контроля, как рассмотрение жалоб и обращений на нарушение конституционных прав и свобод граждан. Указанные полномочия органов конституционной юстиции не являются типичными для левропейской модели специализированного конституционного контроля, однако, учитывая, что исторически основы и базовые принципы концепции конституционного контроля закладывались еще в средневековой Великобритании в связи, в первую очередь, с утверждением Habeas Corpus Act, предоставление институтам конституционной юстиции указанных полномочий кажется вполне обоснованным.

В контексте исследования вопроса осуществления конституционного контроля по жалобам граждан (физических лиц) на нарушение их конституционных прав и свобод возможны, по крайней мере, два подхода к анализу природы таких обращений. Первый из них формально отражает принцип инцидентности деятельности органа судебного конституционного контроля и в то же время реализует концепцию его связанной компетенции при рассмотрении вопроса о нарушении конституционных прав граждан. В рамках подобного подхода невозможным признается абстрактное обращение в орган конституционного контроля с жалобой на нарушение конституционных прав граждан (физических лиц) вне привязки к конкретному, рассматриваемому в порядке уголовного, гражданского, административного или арбитражного производства делу. В этом случае часто реализуется идея об обязанности или о праве судов, разрешающих соответствующую юридико-правовую коллизию в рамках одного из выше перечисленных ординарных судопроизводств, направить по ходатайству гражданина запрос в орган конституционного контроля о проверке конституционности закона либо иного нормативного акта, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Второй - отражает принцип абстрактности конституционного контроля и предполагает возможность того, чьи права, свободы либо законные интересы нарушены, обратиться в орган специализированного судебного контроля с ходатайством о проверке конституционности соответствующих правовых норм вне привязки к какому-либо конкретному или рассматриваемому делу. Данный подход, на первый взгляд кажущийся более демократичным, на самом деле создает существенные сложности технического характера, поскольку фактически его применение может привести к необоснованному увеличению потока жалоб частных лиц в органы конституционного контроля по вопросам, которые со временем вполне могли бы быть урегулированы и без их посредничества.

В-седьмых, среди важнейших полномочий органов конституционного контроля в зарубежных странах в последнее время известное значение приобретает право органа, осуществляющего специализированный контроль, давать официальное непосредственное или латентное толкование норм Конституции.

В-восьмых, особое значение при осуществлении органами конституционного контроля правоприменительной деятельности играет концепция прямого действия Основного закона. Органы конституционного контроля, вынося свои постановления и иные правоприменительные акты, безусловно, подчиняются действующей Конституции страны. Однако не следует забывать, что Основной закон толкуется судьями, и он утверждает - прежде всего -  те ценности, на которые обращает внимание судебная власть в данный момент историко-политического и правового развития государства. Исходя из этого, диссертант полагает корректным констатировать, что, несмотря на жесткость законодательных предписаний, органы конституционного контроля, тем не менее, все-таки вторгаются в ту или иную сферу общественной жизни и политики, ярким примером чего могут служить, скажем, специфические прерогативы Конституционного совета Франции в периоды политических и социальных кризисов в стране. Другой наглядной иллюстрацией фактического вмешательства учреждений конституционного контроля в политическую сферу представляются полномочия Конституционного совета в части осуществления контроля за подготовкой и проведением выборов.

Наконец, не менее закономерным видится предоставление органу конституционной юстиции права законодательной инициативы по вопросам своего ведения. Нередко законодатель оставляет перечень полномочий органа конституционного контроля открытым, тем самым, констатируя, что данный публичный институт вправе осуществлять иные полномочия, предоставляемые ему действующей Конституцией или текущим законодательством. Традиционной для законодательства многих зарубежных стран является оговорка о том, что орган конституционного контроля решает исключительно вопросы права. При осуществлении конституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это относится к полномочиям других судов или иных органов. Подобные предписания включаются в действующее законодательство в целях избежания вторжения (линтервенции) институтов конституционного контроля в юрисдикцию соответствующих публичных органов, а также для того, чтобы избежать дублирования государственных полномочий и размывания юридической природы сложившейся системы конституционной юстиции.

Глава третья - Иберийская (южноамериканская) модель судебного конституционного контроля - посвящена исследованию системы специализированной юстиции, которая, несмотря на некоторые внешние проявления, позволяющие ассоциировать ее с одной из наиболее распространенных практик конституционного контроля, однозначно не может быть отнесена ни к ламериканской (североамериканской), ни к левропейской (континентальной) модели конституционной юстиции.

В первом параграфе - Понятие и правовая природа процедуры ампаро - рассматриваются проблемы, вытекающие из специфического характера организации и деятельности конституционного контроля и конституционного правосудия ряда крупнейших латиноамериканских государств.

В российской науке, применительно к странам Латинской Америки, нередко обобщенно констатируется, что в развитых демократических государствах этого региона функции конституционного контроля возложены на суды общей юрисдикции во главе с Верховным судом. В этом - вполне справедливо - видится прямое или косвенное влияние, оказанное на процесс конституирования одной из ветвей публичной власти, со стороны Соединенных Штатов Америки: большинство латиноамериканских стран (после достижения национальной независимости и провозглашения государственного суверенитета) шли как бы по пути наименьшего сопротивления. Не только в целом копируя организацию судебной власти, действовавшей в соответствии с теорией разделения властей и системой сдержек и противовесов, в их, так сказать, североамериканском варианте, но и наделяя суды общей юрисдикции (во главе с Верховным судом) правом осуществлять контроль за конституционным правопорядком и режимом законности.

Вместе с тем - на примере ограниченного числа государств - делается вывод о рецепции левропейской модели специализированного конституционного контроля, представленной в виде тех или иных институциональных вариаций той модели конституционного правосудия, которая возникла в Австрии в первой трети ХХ века. Некоторыми исследователями не только признается наличие смешанной (или гибридной) системы судебного конституционного контроля. Одновременно признается факт все отчетливее проявляющейся тенденции, в большей или меньшей степени, связанной с постепенным отходом от традиций латиноамериканского конституционализма середины XIX - первой половины XX века, вытекавших из классической интерпретации теории разделения властей. В контексте которых - все более ощутимо начинает проявляться стремление правящих элит осуществить перераспределение важнейших публичных функций. И лишь немногими учеными обращается внимание на такой уникальный по своей природе институт конституционного контроля как процедура ампаро, известный практике государственного и правового строительства еще с колониального периода и первых десятилетий независимого развития. Более того, в противовес подобной позиции, неоднократно предпринимались попытки продемонстрировать, так сказать, периферийность и вторичность (факультативность) juicio de amparo по отношению к habeas corpus англосаксонской правовой традиции и практике его применения судами общей юрисдикции. Несколько упрощенный взгляд на такую форму конституционного контроля как процедура ампаро встречается у тех исследователей, которые рассматривают ее исключительно в контексте гарантий организации и деятельности судебной власти. Диссертант отмечает, что в науке конституционного и процессуального права, несмотря на сравнительно поверхностный характер анализа, рассматриваемые вопросы тем или иным образом находят отражение и соответствующую правовую оценку. Одновременно признается, что в немногочисленных работах, посвященных вопросам организации и деятельности конституционного правосудия, судебный контроль чаще всего рассматривается, применительно к отдельным видам специализированной юстиции, не более.

С формально-юридической точки зрения судебный конституционный контроль, осуществляемый посредством процедуры ампаро, нельзя ассоциировать ни с ламериканской (североамериканской), ни с левропейской моделью конституционного правосудия. Несмотря на тот факт, что, с одной стороны, защита индивидуальных или коллективных прав, нарушенных соответствующим нормативным актом либо действием (бездействием) должностного лица, реализуется через систему обычных судов, с другой - в форме самостоятельного (отдельного, в частности, от гражданского и уголовного) процесса. Более того, подобную модель специализированной юстиции в целом сложно соотносить и со смешанной (гибридной) системой правосудия, в рамках которой функции конституционного контроля возложены на высший судебный орган страны, параллельно осуществляющего весь спектр полномочий суда общей юрисдикции.

Судебный конституционный контроль, реализуемый в режиме процедуры ампаро, известен (из европейских государств - Испании) целому ряду латиноамериканских стран. Однако в силу комплекса причин объективного характера (многие из которых были исторически обусловлены и предопределены спецификой становления и развития властно-публичных институтов) подобная модель специализированной юстиции в наиболее классическом варианте сформировалась в Мексике. Процесс защиты прав - ампаро - закреплен в статьях 103 и 107 Политической Конституции 1917 года. К юрисдикции федеральных судебных институтов, осуществляющих конституционный контроль посредством juicio de amparo, прежде всего относятся вопросы, касающиеся: а) законов и актов органов государственной власти и местного самоуправления, нарушающих личные права и свободы граждан (физических лиц); б) законов и актов федеральных властей, ущемляющих суверенитет штатов; в) законов и актов органов государственной власти субъектов федерации, затрагивающих сферу юрисдикции общенациональных властей. Тем самым, даже из простого перечня вопросов, отнесенных к юрисдикции федеральных судов, осуществляющих специализированный конституционный контроль в рамках процедуры ампаро, следует, что этот публично-правовой механизм является наиболее эффективной юридической гарантией Конституции и фактически единственным, нашедшим широкое практическое применение механизмом контроля и взаимодействия федерации, штатов и граждан.

В результате сравнительно-правового исследования диссертант приходит к выводу, что объект защиты в рамках рассматриваемой процедуры значительно шире, чем представляется на первый взгляд, им является конституционный правопорядок в целом. Анализ многовекового развития специализированной конституционной юстиции в Мексике и ряде государств региона (например, Перу, Бразилии) позволяет констатировать, что процедура ампаро по своему характеру и сущности представляет собой не что иное, как специфический институт судебного конституционного контроля. В пользу этого же говорит и тот факт, что государственно-политические режимы большинства современных государств, предусматривают такие юридико-правовые конструкции, в соответствии с которыми неотъемлемые права человека и гражданина являются составной частью конституционного правопорядка. Следовательно, институты защиты этих прав, в том числе процедура ампаро, одновременно выступают и институтами защиты конституционного правопорядка и режима законности, если в Конституции не предусмотрено иное. Таким образом, если какой-либо государственно-правовой институт контроля имеет своей основной целью защиту и охрану конституционных прав граждан и юридических лиц от посягательств со стороны органов всех трех ветвей публичной власти, такие структуры имеют в целом более широкий объект защиты, а именно - весь конституционный правопорядок страны в целом.

Процедура ампаро, как одна из разновидностей либерийской модели специализированной юстиции, в процессе своего конституционно-правового развития претерпела значительные, в чем-то даже кардинальные, трансформации и изменения, которые на современном этапе позволяют выделить ее из общего числа аналогичных институтов, как уникальное и эффективное средство защиты Конституции, субъективных прав, свобод и законных интересов граждан. Наиболее существенным в этом отношении является трансформация понимания объекта процедуры ампаро, включающего в себя не только конституционные права человека и гражданина, но и весь правопорядок в целом. Подобное понимание объекта защиты со стороны juicio de amparo закрепляет и судебная практика последних десятилетий. Кроме того, процедура ампаро, основной целью которой является защита конституционных прав граждан (юридических лиц) и режима разграничения компетенции между органами власти штатов и федерации, направлена на защиту Конституции, в силу гарантии законности, закрепленной в нормах действующего Основного закона. Что, по мнению диссертанта, позволяет сделать вывод о публичном характере процедуры ампаро как института специализированного конституционного контроля и конституционного правосудия, так как защита частных интересов в рамках указанной процедуры преследует, в конечном итоге, более высокую цель - защиту норм Основного закона. Причем такое расширительное понимание объекта процедуры ампаро основано не только на динамике исторического развития и многолетней судебной практике, но и предусматривается непосредственно в тексте самой Конституции, закрепляющей гарантии законности рассмотрения гражданских и уголовных дел, нарушение которых дает право потерпевшему защищать свои права и законные интересы в рамках juicio de amparo. Из чего следует, что процедура ампаро направлена на защиту не только конституционных норм, но и предписаний нормативных актов более низкого иерархического уровня.

Осуществленный сравнительно-правовой анализ позволил с уверенностью утверждать следующее. Компетенция районных судей, окружных коллегиальных судов и Верховного суда при рассмотрении дел в рамках специализированного контроля выходит за пределы тех границ, что были изначально определены статьей 103 Конституции, и включает в себя также полномочия по пересмотру решений любых органов судебной власти (общей и специальной юрисдикции), вынесенных с нарушением действующего законодательства. Авторский вывод подтверждается и судебной практикой: окружные коллегиальные суды и Верховный суд посредством процедуры ампаро пересматривают вступившие в силу окончательные решения нижестоящих судов по гражданским и уголовным делам, в случае если они не соответствуют букве закона или его официальному толкованию. Кроме того, Верховный суд во многих своих решениях, вынесенных в рамках конституционного контроля, прямо подтвердил, что институт ампаро является одним из важнейших средств обеспечения законности.

Процедура ампаро направлена не только на защиту Конституции, но и всего законодательства в целом, что придает ей характер универсального контрольно-судебного механизма обеспечения конституционности и режима законности. С учетом этого, констатируется двойственный характер функций, выполняемых рассматриваемым институтом конституционного правосудия: с одной стороны, процедура ампаро представляет собой действенный механизм конституционного контроля, с другой - способ обеспечения законности в деятельности публичных органов и должностных лиц всех трех ветвей государственной власти. Вместе с тем отмечается, что за этот двойственный характер juicio de amparo подвергается жесткой критике со стороны сторонников традиционной (лсевероамериканской) системы конституционного контроля.

Проведенное исследование организации и деятельности органов конституционной юстиции, позволило сформулировать вывод принципиального значения: несмотря на то что целый ряд элементов сближает ее с habeas corpus англосаксонской правовой традиции и аналогичными европейскими или латиноамериканскими конструкциями, тем не менее, juicio de amparo среди прочих институтов конституционного контроля (являясь одним из возможных и допустимых способов защиты нарушенных прав и законных интересов), осуществляемых органами судебной власти, выделяется характерными особенностями, позволяющими рассматривать ее - в той или иной мере - в качестве своеобразной модели специализированного правосудия, обладающей целым рядом оригинальных институциональных  черт и процессуально-процедурных особенностей. Процедура ампаро - механизм действенного конституционного контроля, осуществляемый органами федеральной судебной власти. Решение выносится компетентными судебными органами, в рассматриваемом государстве таковыми являются федеральные суды (в рамках прямого ампаро, в качестве первой и единственной инстанции - окружные коллегиальные суды и Верховный суд страны; в рамках косвенного ампаро, в качестве первой инстанции - районные суды, в качестве апелляционной - окружные коллегиальные суды и Верховный суд), за исключением ситуаций, когда имеет место так называемая конкурирующая юрисдикция в процедуре специализированного конституционного контроля. В этом случае действующее законодательство предоставляет потерпевшей стороне право выбора судебной инстанции при подаче заявления о нарушении своих конституционных прав и возбуждении процедуры ампаро.

Подводя итог, диссертант констатирует. Во-первых, действующий институт ампаро направлен на защиту а) конституционных прав физических и юридических лиц от противоправных действий со стороны органов государственной власти или должностных лиц, б) конституционных полномочий федеральных публичных институтов и властных структур субъектов федерации от взаимных посягательств и вторжения в компетенцию друг друга. Во-вторых, процедура ампаро представляет собой самостоятельный судебный процесс. Возбуждаемый, в одних случаях, по исковому заявлению физического или юридического лица (либо его законного представителя), конституционные права, свободы и законные интересы которого нарушены неправомерным действием или нормативным актом органа власти (должностного лица). В других случаях - по ходатайству органа публичной власти, в случае нарушения конституционных норм, регулирующих вопросы разграничения компетенции между федерацией и любым из ее субъектов. В-третьих, иск, инициирующий процедуру конституционного правосудия, подается против того государственного органа (законодательной, исполнительной, судебной власти; федерального, регионального (штатов) и муниципального уровня) либо должностного лица, которому инкриминируется издание неконституционного нормативного акта или совершение противоправного действия, спровоцировавшего конфликт конституционно-правового характера. В-четвертых, решением, выносимым в результате рассмотрения дела в рамках процедуры ампаро в целях защиты попранных прав, обжалуемый акт органа государственной власти или должностного лица - в силу содержащихся в нем нарушений конституционных норм - может быть объявлен недействительным.

Во втором параграфе - Организационно-правовые принципы процедуры ампаро - детально исследуются принципы, лежащие в основе статуса и юрисдикции органов федеральной судебной власти, осуществляющих конституционный контроль и конституционное правосудие.

Процедура ампаро, как судебно-правовой институт специализированного конституционного контроля, (впрочем, как и любой институт права), базируется на определенных основополагающих идеях - принципах, которые, с одной стороны, определяют характер и отличительные особенности рассматриваемого института, с другой - способствуют его стабильности и единообразию в масштабах всего правового пространства.

Первым из основополагающих принципов процедуры ампаро, закрепляемых положениями Политической Конституции 1917 года, является принцип линициативы потерпевшей стороны. Рассмотрение дела в порядке судебного конституционного контроля всегда возбуждается только по заявлению потерпевшей стороны: процедура специализированного судопроизводства может быть осуществлена лишь по инициативе того лица, в отношении которого допущено нарушение предписаний закона, международного договора, регламента или какого-либо иного нормативного правового акта, обжалуемого заявителем.

Второй принцип процедуры ампаро, принцип наличия личного и прямого ущерба, причиненного потерпевшей стороне (или существования личного и прямого ущемления, под которым понимается причинение ущерба имущественного либо неимущественного характера, иными словами, вреда), выводится косвенно из текста статьи 107 Конституции и соответствующих статей Органического закона об ампаро. Ходатайство о возбуждении процедуры ампаро может подать физическое или юридическое лицо, либо орган власти (федерального, регионального (штатов) и муниципального уровня), чьи права и законные интересы нарушены обжалуемым нормативным актом.

Третьим важнейшим принципом организации конституционного контроля является принцип лосуществления правосудия в рамках процедуры ампаро только судом. Все споры, упомянутые в статье 103 Конституции, подлежат разбирательству в соответствии с формами и процедурой специализированного конституционного судопроизводства, установленными законом.

Четвертым принципом осуществления специализированного судебного конституционного контроля является принцип лотносительности решений (являющийся одновременно и отличительной чертой института ампаро), выносимых в рамках процедуры ампаро: решение формулируется таким образом, чтобы оно касалось исключительно сторон, процессуально участвующих в споре, ограничиваясь предоставлением им защиты по конкретному делу, о котором идет речь, и не содержало общего вывода о нормативном правовом акте или действии, лежащем в основе искового заявления.

Пятым принципом, закрепленным Конституцией в качестве одной из базовых основ конституционной юстиции Мексики, является принцип локончательности процедуры ампаро. До обращения в орган конституционного контроля (прежде всего речь идет о прямом ампаро, осуществляемом окружными коллегиальными судами и Верховным судом в качестве первой и единственной инстанции) с заявлением об инициировании рассмотрения дела посредством juicio de amparo, сторона, чьи конституционные права и законные интересы были нарушены, в полном объеме должна использовать все имеющиеся в ее распоряжении легитимные механизмы и легальные средства защиты (в частности, апелляцию и кассацию) от нарушений со стороны органа власти, издавшего обжалуемый нормативный правовой акт. В противном случае ходатайство о возбуждении процедуры ампаро - не будет принято соответствующим судом к рассмотрению.

В главе четвертой - Конституционное правосудие и процессуальные особенности рассмотрения дел посредством процедуры ампаро - исследуются вопросы практической организации специализированного контроля, осуществляемого органами судебной власти (на примере Мексиканских Соединенных Штатов).

Первый параграф - Юрисдикция органов судебной власти по разрешению коллизий конституционно-правового характера - посвящен сравнительно-правовому анализу полномочий, которыми обладают судебные учреждения, действующие в режиме конституционного контроля.

Рассматривая специфику, характерные черты и отличительные особенности юрисдикции органов федеральной судебной власти, реализуемой в рамках процедуры ампаро, диссертант констатирует, что полномочия по осуществлению специализированного конституционного контроля являются самостоятельной функцией судов, независимой от собственно судебных прерогатив по разрешению споров иного - уголовно-правового, гражданско-правового, трудового, административного, электорального и пр. - характера. Имеющие место юрисдикционные различия рельефно проявляются, прежде всего, в качественно иных целях, преследуемых в процессе рассмотрения соответствующих проблем: для судебной функции такой целью является разрешение спора о праве между сторонами, в то время как для функции конституционного контроля основная цель - защита конституционного правопорядка, предупреждение и пресечение нарушений конституционных норм. Более того, помимо прочего, осуществление учреждениями федеральной судебной власти функции конституционного контроля порождает возникновение правоотношений политического характера между судом и тем органом публичной власти, конституционность действий или актов которого оспаривается в процессе специализированного правосудия, что не наблюдается при реализации, например, уголовной или гражданской юрисцикции. Тем самым, различие между двумя указанными функциями, осуществляемыми органами судебной власти, заключается в дифференцированном характере преследуемых целей, с одной стороны, и в специфике взаимоотношений, возникающих между судами и иными органами государственной власти в результате осуществления этих функций, с другой.

В соответствии с законодательством о федеральной судебной системе органами, наделенными функцией конституционного контроля, и уполномоченными рассматривать дела посредством процедуры ампаро, являются Верховный суд, окружные коллегиальные суды и районные суды. Для разграничения юрисдикции районных судов, Верховного суда и окружных коллегиальных судов действует строгое процессуальное правило, закрепленное в законодательстве. Согласно ему, заявление (demanda de amparo) о возбуждении процедуры ампаро может быть подано в районный суд лишь в отношении того нормативного акта органа государственной власти или местного самоуправления, который по своей сути не является окончательным решением по гражданскому, уголовному, административному или трудовому спору. Окончательные решения по делам различного материального характера могут быть обжалованы только в окружном (коллегиальном) или Верховном суде. Таким образом, критерием разграничения конституционно-правовой юрисдикции мексиканских судов является природа обжалуемого правового акта. Указанный критерий разграничения полномочий, кроме того, позволяет определить также и два вида juicio de amparo, в рамках которых - в целом или по первой инстанции - будет разрешен соответствующий коллизионный вопрос: ампаро прямое (directo, или уни-инстанциональное) и ампаро непрямое, косвенное (indirecto, или би-инстанциональное).

Подробно исследовав вопросы разграничения компетенции между окружными коллегиальными судами и Верховным судом Мексики при рассмотрении дел посредством процедуры специализированного конституционного правосудия, диссертант отмечает следующее. В пункте V статьи 107 действующей Политической Конституции законодатель закрепил лишь общее правило разграничения компетенции. В соответствии с этим правилом разрешение дел конституционно-правового характера в рамках процедуры прямого ампаро осуществляется окружными коллегиальными судами, однако по своему усмотрению или по мотивированной просьбе соответствующего окружного суда, или Генерального прокурора страны, Верховный суд может принять к рассмотрению посредством прямого ампаро любое из дел, перечисленных в этом пункте.

В вопросе разграничения юрисдикции окружных коллегиальных судов и Верховного суда при рассмотрении дел посредством прямого ампаро, законодатель пошел по пути детальной регламентации компетенции окружных судов. При этом полномочия Верховного суда по рассмотрению дел в порядке прямого ампаро определены менее четко: на сегодняшний момент высший судебный орган Мексики в данном вопросе руководствуется общим правилом, закрепленным в Конституции, и законодательстве о федеральной судебной власти. Так, например, установлено, что Первая палата Верховного суда может по своему усмотрению принять к рассмотрению посредством процедуры прямого ампаро те уголовные дела, которые сочтет необходимым, в рамках осуществления полномочий, предоставленных Верховному суду пунктом V статьи 107 Конституции. По существу аналогичные положения содержатся в новой редакции указанного нормативного правового акта относительно рассмотрения в порядке процедуры прямого ампаро административных и гражданских дел, проблем электорального характера, а также трудовых споров.

Одним из вопросов, возникших при рассмотрении соотношения юрисдикции федеральных судебных органов различного уровня по осуществлению конституционного контроля в рамках процедуры ампаро, стала проблема разграничения компетенции между окружными коллегиальными судами и Верховным судом страны, реализуемой в процессе разрешения конституционно-правовых коллизий посредством косвенного (непрямого) ампаро. Косвенное ампаро представляет собой процедуру пересмотра решений районных судов, вынесенных при рассмотрении дел посредством juicio de amparo в качестве суда первой инстанции, окружными коллегиальными судами и Верховным судом Мексики.

Компетенция Верховного суда по пересмотру решений районных судов путем осуществления процедуры косвенного ампаро в целом ограничивается пересмотром тех решений, в которых разрешается вопрос о соответствии обжалуемого нормативного акта или действий органов государственной власти Политической Конституции 1917 года. Высший орган федеральной судебной системы наделен полномочиями пересматривать в рамках осуществления косвенной (непрямой) процедуры ампаро решения окружных коллегиальных судов, вынесенных при рассмотрении в качестве первой инстанции посредством ампаро дел о нарушении предписаний статей 16, 19 и 20 Конституции. Критерием отнесения их к юрисдикции Верховного суда страны является - исключительная значимость последних для конституционного правопорядка в целом, так как, практически, любой из них самым непосредственным образом затрагивает положения Основного закона и основ тех фундаментальных общественно-политических отношений, которые им регламентированы. Во всех остальных случаях решения районных судов, вынесенные при рассмотрении дел в рамках процедуры специализированного конституционного правосудия в качестве первой инстанции, пересматриваются окружными коллегиальными судами.

Параграф второй  - Заявление о возбуждении процедуры ампаро: элементы, форма и порядок подачи - посвящен детальному анализу документов, которыми инициируется процесс конституционного правосудия.

Процедура ампаро может быть возбуждена только при наличии соответствующего заявления от физического либо юридического лица, чьи конституционные права были нарушены нормативным актом (действием) органа государственной власти или местного самоуправления. Право на обращение в судебные органы с заявлением (demanda de amparo) о возбуждении процесса специализированного конституционного контроля представляет собой частный случай права на обращение в государственные органы, так называемое право петиций (derecho de peticion).

В качестве обязательных элементов искового заявления диссертантом выделяются:

1) его предмет, или та лцель, к которой стремится заявитель при возбуждении судебного разбирательства, то есть то конкретное материально-правовое требование, которое заявитель предъявляет суду и ответственному органу власти;

2) основание иска, иными словами - те фактические обстоятельства и нормы законодательства, на которых заявитель основывает свои требования.

Требования, предъявляемые к форме заявления о возбуждении процедуры ампаро, носят дифференцированный характер, и различаются в зависимости от того, в районный или в окружной коллегиальный суд подается соответствующая конституционно-правовая жалоба. Так, ходатайство, направляемое в районный суд, должно быть составлено в письменной форме. Допускается также устная форма заявления о возбуждении процедуры ампаро. В таком заявлении необходимо указывать прежде всего место нахождения заявителя, а не его место жительства, причем данное обстоятельство имеет существенное значение если заявление подается, например, лицом, находящимся в местах предварительного заключения. Кроме того, имеется возможность направления конституционно-правовой жалобы районному судье посредством телеграфной (факсной или иной) связи в случаях, не терпящих отлагательства. В подобных ситуациях заявление считается поданным в письменной форме, поэтому должно соответствовать всем требованиям, установленным законодательством для письменной формы заявления о возбуждении процедуры ампаро. В случае направления жалобы по телеграфу, заявитель обязан в течение трех дней с момента отправления предоставить суду письменный оригинал заявления.

Если конституционно-правовая жалоба подана по мотивам нарушения процессуальных норм, допущенного при рассмотрении дела в порядке обычного судопроизводства, заявитель должен указать на ту часть решения, постановления или приговора, которая, по его мнению, противоречит процессуальному законодательству. А также причины, по которым ему не была предоставлена возможность воспользоваться иными легитимными средствами и легальными механизмами защиты (например, через институты кассации и апелляции) своих нарушенных прав. В случае если решение, постановление или судебный приговор оспариваются по мотивам неконституционности примененного закона, международного договора или регламента этот факт должен быть обязательно отражен непосредственно в заявлении, при этом обжалуемым актом является решение, постановление или приговор, а не соответствующий закон, регламент или международный договор. Суд, в свою очередь, обязан дать оценку указанному обстоятельству в мотивировочной части решения по делу.

В третьем параграфе - Процессуальное положение сторон, участвующих в конституционном судопроизводстве - рассматриваются статус, права и обязанности участников специализированного правосудия, осуществляемого компетентным органом федеральной судебной системы.

Критический анализ свидетельствует о том, что в действующем законодательстве последних десятилетий, регламентирующем вопросы конституционного судопроизводства (лпроцедуры ампаро), не содержится общего определения понятия стороны. Тем не менее, в конституционно-правовой доктрине проводится дифференциация между дефинициями сторона и лучастник процесса. Причем последнее понятие, как правило, имеет более широкое толкование и включает в себя всех процессуальных лиц, принимающих участие в рассмотрении возникшей юридико-правовой коллизии в порядке конституционного судопроизводства, в том числе и соответствующей стороны. Исходя из того, что стороны являются главными участниками процесса, в том числе, конституционного судопроизводства, диссертантом было уделено значительное внимание разработке общей концепции стороны процессуальных отношений и основных критериев, позволяющих отличить сторону от лучастника судебного процесса.

Законодательство об ампаро в качестве процессуальных сторон конституционной защиты называет заявителя (заявителей), ответственный орган или органы публичной власти (федерального, регионального (штатов) и муниципального уровня), третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования, и представителя прокуратуры.

Концепция заявителя как стороны конституционного процесса носит комплексный характер в силу предписаний статьи 103 Политической Конституции, выделяющей несколько групп субъектов, уполномоченных выступать в процедуре ампаро в качестве заявителей. Во-первых, заявителем может выступать то частное (физическое или юридическое) лицо, конституционные права которого нарушены нормативным актом органа власти или должностного лица, что повлекло за собой причинение личного прямого ущерба. Во-вторых, к числу заявителей может быть отнесен тот орган власти штата, компетенция которого нарушена актом органа федеральной власти, что также повлекло за собой причинение личного (нарушена компетенция именного этого органа) прямого ущерба. Дифференциация между первой и второй группами субъектов правоотношений проявляется не только в характере самой фигуры потерпевшего (в одном случае - частное лицо, в другом - орган власти штата). Но и в характере совершенного правонарушения (в одном случае - нарушение конституционных прав, в другом - нарушение норм о компетенции), а также в субъектах ответственных за нарушение (любой орган власти или только федеральный орган власти). К третьей группе субъектов, уполномоченных выступать в качестве заявителя при рассмотрении юридико-правовых коллизий в рамках конституционного судопроизводства, относятся федеральные органы власти в случае, если их компетенция нарушена актом органа власти субъекта федерации, что влечет за собой причинение личного прямого ущерба.

Автор диссертационной работы рассматривает правовой статус ответственного органа публичной власти, как одного из важнейших процессуальных субъектов конституционного судопроизводства. В общих чертах, ответственным органом публичной власти в рамках juicio de amparo является тот властный орган, против нормативных актов или действий которого возбуждено конституционное судопроизводство. Однако анализ статьи 103 действующей Политической Конституции 1917 года позволяет придти к выводу о существовании трех видов ответственного органа публичной власти. Так, в случаях, предусмотренных пунктом I статьи 103 Основного закона, ответственным органом власти выступает тот орган государственной власти, который либо фактически, либо юридически наделен полномочиями по принятию решений или их исполнению, осуществление которых привело к нарушению индивидуальных гарантий, закрепленных Конституцией. Ответственным выступает федеральный орган власти, осуществление полномочий которым привело к нарушению конституционно регламентированной компетенции органов власти штатов. И, наоборот, согласно пункту III статьи 103 Конституции, стороной в процедуре ампаро будет являться соответствующий орган власти субъекта федерации, вторгшийся в юрисдикцию федеральных органов власти при осуществлении собственных законодательных, исполнительных и судебных полномочий. Законодательство об ампаро закрепляет общую концепцию ответственного органа публичной власти, устанавливая, что ответственным является тот орган власти, который издает, исполняет или стремится исполнить обжалуемый нормативный акт или действия. Однако такое определение, считает диссертант, по всей видимости, неоправданно, а в чем-то искусственно сужает объект защиты в рамках процедуры специализированного судебного контроля: обжалуемый нормативный акт, должен быть действующим, иначе говоря, осуществленным или принятым в прошлом или в недавнем настоящем, но в любом случае - до возбуждения процедуры ампаро.

Концепция третьего лица, заявляющего в рамках конституционного правосудия самостоятельные требования, так же, как и правовая конструкция ответственного органа власти, на протяжении многих десятилетий была не известна законодательству об ампаро. Автор исследования отмечает, что действующее законодательство не содержит общего определения понятия третьей стороны, заявляющей самостоятельные требования. Третьи лица, заявляющие самостоятельные требования в конституционном судопроизводстве, дифференцированы на несколько видов, в зависимости от того, уголовный, гражданский, трудовой или административный характер имеют обжалуемые в рамках процедуры ампаро нормативные акты.

Изучение процессуального положения сторон в рамках конституционного судопроизводства завершается исследованием вопросов о процессуальном положении прокуратуры. Представитель прокуратуры принимает участие при рассмотрении дела в рамках процедуры ампаро на основании пункта XV статьи 107 Политической Конституции. Он, в частности, устанавливает, что Генеральный прокурор страны или иное должностное лицо прокуратуры, назначенное им, принимают участие при рассмотрении дел в порядке процедуры ампаро; причем, они могут отстраниться от участия в рассмотрении дела, в случае если сочтут, что оно не представляет общественного интереса.

В параграфе четвертом - Рассмотрение дела, порядок вынесения и исполнения решений в рамках конституционного судопроизводства - в сравнительно-правовом аспекте исследуются вопросы процессуальной специфики и своеобразия осуществления разрешения коллизий конституционно-правового характера посредством механизмов специализированной юстиции.

Процесс в рамках процедуры ампаро начинается со стадии возбуждения, которой предшествует направление в соответствующий судебный орган заинтересованным лицом, чьи субъективные права, свободы или законные интересы нарушены, заявления об обжаловании нормативного акта посредством конституционного судопроизводства с соблюдением всех, необходимых в этом случае, требований законодательства. Праву заинтересованного физического или юридического лица на обращение в суд с целью защиты нарушенных конституционных прав соответствует обязанность суда ответить на заявление. В рамках конституционного судопроизводства таким лответом выступает постановление о принятии или отказе в принятии заявления.

Процесс рассмотрения дела посредством конституционного судопроизводства максимально упрощен по сравнению с другими видами отправления правосудия. Процедура рассмотрения дела состоит из нескольких стадий, к которым мексиканские государствоведы не относят стадию возбуждения рассмотрения дела и исполнения решения. Стадии рассмотрения дела в рамках процедуры ампаро таковы: предварительная стадия подготовки дела к слушанию, слушание дела, вынесение решения.

Стадия подготовки дела к слушанию является самой протяженной по времени, что связано, прежде всего, с целью максимального ускорения процесса непосредственного слушания дела, который, как правило, проходит за один день. На стадии подготовки дела к слушанию стороны представляют свои доказательства, судья оценивает их, а также решает вопрос о принятии их к рассмотрению или об отказе в принятии. Законодательство подробно не описывает виды доказательств, допустимых в рамках конституционного судопроизводства, закрепляя лишь общее правило, в соответствии с которым в процедуре ампаро применимы любые виды доказательств, за исключением тех, которые противоречат нормам морали и права. В силу отсутствия детальной регламентации вопроса о видах доказательств в Органическом законе об ампаро, диссертант в своем анализе был вынужден обратиться по аналогии к предписаниям гражданско-процессуального права Мексики. Федеральный Гражданский процессуальный кодекс закрепляет следующие виды доказательств: письменные доказательства или документы различного характера, заключения экспертов, свидетельские показания и презумпции.

После того, как стороны, участвующие в процессе, собрали и предоставили свои доказательства, судья выносит постановление о принятии тех или иных доказательств к рассмотрению и об отказе в принятии тех из них, которые представлены с нарушением требований законодательства.

Следующая стадия рассмотрения дела - слушание дела. Судебное заседание носит публичный характер и открывается в назначенный срок. К моменту открытия судебного заседания должны быть подготовлены и представлены суду письменные объяснения сторон, участвующих в деле, а также письменное заключение прокурора. Примечательно, что представление объяснений по делу в устной форме допускается только по отношению к заявителю и лишь в случае обжалования нормативного акта, создающего угрозу лишения жизни, личной свободы, а также нарушающего иные индивидуальные гарантии, закрепленные в Конституции. Стороны, в принципе, имеют право представлять устные объяснения, однако в этом случае они не будут занесены в протокол судебного заседания, и их продолжительность не может быть более получаса для каждой из сторон.

Стадия судебного заседания завершается принятием решения по делу. Если нарушение субъективного права подтвердится и будет доказано в рамках конституционного судопроизводства, то решение выносится в пользу заявителя и тем самым защищаются его права. При вынесении решения в пользу ответственного органа публичной власти защищаются его права от необоснованных посягательств со стороны заявителя. Решение выносится на основе принципов относительности и прямого права. Во-первых, решение должно касаться только сторон, участвующих в деле, и в нем не должны содержаться суждения общего характера о законе или ином нормативном акте, послужившем основанием для возбуждения процедуры ампаро. Во-вторых, судьи при вынесении решений должны основываться только на тех фактах, которые представлены сторонами в заявлении и письменных объяснениях по делу. В-третьих, решение, выносимое в рамках конституционного судопроизводства должно быть обоснованным, то есть - оно не может базироваться на тех доказательствах, которые не были представлены сторонами и не рассматривались судом в судебном заседании.

Характерно, что действующее законодательство не закрепляет предельных сроков, в течение которых решение должно быть принято и оглашено. Более того, ничего не говорит по этому поводу и судебная практика последних лет.

Органическим законом об ампаро установлены особые правила вынесения судебного решения в рамках уни-инстанционального ампаро: председатель компетентного федерального суда в течение пяти дней с момента окончания судебного слушания возвращает весь пакет документов по делу ответственному судье для подготовки проекта решения. Проект решения обсуждается на заседании одной из четырех палат Верховного суда, к юрисдикции которой относится коллизия, и принимается большинством голосов ее членов. При этом вынесенное решение публично не оглашается и вступает в силу по истечении пятнадцати дней с момента направления дела ответственному судье. Отличительной особенностью рассмотрения дела посредством конституционного судопроизводства в Верховном суде является то, что решение по делу выносится в самостоятельном, специально предназначенном для этого судебном заседании соответствующей палаты высшего судебного органа страны.

Исследование порядка рассмотрения дела в рамках процедуры ампаро диссертант завершает стадией исполнения решений. Исполнение решений представляет собой закрепленный в законодательстве принудительный порядок реализации судебных актов, завершающих разрешение коллизии по существу, и имеет целью обеспечение реальной защиты нарушенных конституционных прав. В контексте рассматриваемого вопроса, обращается внимание на тот факт, что в мексиканском законодательстве отсутствует понятие лисполнительного производства. Кроме того, не существует самостоятельного законодательного акта, который регулировал бы прядок исполнения решений, применительно к тому или иному виду правосудия. Соответствующие норм содержатся в тексте нормативных актов, регулирующих порядок рассмотрения дел посредством отдельных видов судопроизводства.

В главе пятой - Отдельные виды специализированного конституционного правосудия (лпроцедуры ампаро) - исследуются юридико-правовые, процессуальные и иные особенности организации конституционного контроля, осуществляемого органами судебной системы - Верховным судом, окружными коллегиальными судами и районными судами.

В первом параграфе - Прямое (уни-инстанциональное) ампаро - рассматривается конституционный судебный процесс сквозь призму функций специализированной юстиции, реализуемых в правоохранительной деятельности Верховного суда и окружных коллегиальных судов Мексиканских Соединенных Штатов.

Порядок рассмотрения дел в рамках конституционного правосудия дифференцируется на несколько типов (форм, видов - los procedimientos y formas del orden juridico), каждый из которых имеет определенные процессуальные особенности, обусловленные иерархическим характером организации судопроизводства. В зависимости от органов федеральной судебной системы, осуществляющих функции конституционного контроля, процедура ампаро подразделяется на прямое и косвенное ампаро.

Прямое (directo), или, в терминологии некоторых ученых-государствоведов, уни-инстанциональное (uni-instancial) ампаро представляет собой вид специализированного судебного конституционного контроля, при котором рассмотрение дела, связанного с признанием неконституционного характера нормативного акта органа государственной власти или местного самоуправления (равно как и действия должностного лица федерального, регионального (штатов) и муниципального уровня), осуществляется непосредственно Верховным судом страны либо окружными коллегиальными судами в качестве единственной и окончательной инстанции. Иначе говоря, это такой вид конституционного контроля и конституционного правосудия (лпроцедуры ампаро), при котором в отношении рассматриваемой конституционно-правовой коллизии указанные органы федеральной судебной системы вправе не только возбудить, но осуществить по существу и в полном объеме, предусмотренные Политической Конституцией 1917 года и действующим законодательством процессуальные действия, итогом которых является защита конституционного правопорядка и восстановление попранных прав.

Юридико-процессуальный смысл прямого ампаро состоит в том, что до момента его возбуждения соответствующее дело не рассматривалось каким-либо органом судебной власти, в отличие от процедуры разрешения обжалуемых решений, имеющей место при косвенном (indirecto), или би-инстанциональном (bi-instancial) ампаро. В рамках последнего Верховный суд и окружные коллегиальные суды рассматривают дела в качестве второй - апелляционной - инстанции, предназначенной для реализации права физических и юридических лиц на пересмотр решений, вынесенных районными судами, осуществлявшими рассмотрение той или иной проблемы посредством особого конституционного производства.

Дифференциация прямого (уни-инстанционального) и косвенного (би-инстанционального) ампаро влечет за собой и разделение (вернее - разграничение) специализированной юрисдикции. С одной стороны, между Верховным судом и окружными коллегиальными судами, с другой стороны  - между ними и судебными учреждениями районного уровня (правда, следует иметь в виду, что использование в отношении института ампаро терминов прямое и косвенное законодательно не установлено и имеет место, благодаря доктрине и судебной практике). Причем, указанное разграничение полномочий осуществляется, прежде всего, в зависимости от характера обжалуемого нормативного правового акта.

Исходя из положений Конституции и федерального законодательства, регламентирующего организацию судебной системы страны, не подлежит сомнению тот факт, что в рамках прямого ампаро дело рассматривается в единственной инстанции - федеральным Верховным судом или соответствующим окружным коллегиальным судом. Это правило носит общий, однако не во всем абсолютный характер, по причине наличия исключения, закрепленного в пункте IX статьи 107 Основного закона (продублированного в статье 93 Органического закона об ампаро), сущность которого не вызывает принципиальных возражений. Решения, принимаемые окружными коллегиальными судами в рамках осуществления конституционного правосудия, обжалованию не подлежат. За исключением решений по делам о неконституционности законов, а также решений, содержащих прямое толкование Конституции, которые могут быть пересмотрены Верховным судом, полномочия которого в рамках такого пересмотра ограничены исключительно вопросами конституционного характера. Решение окружного коллегиального суда не подлежит пересмотру в том случае, если оно основано на судебной практике Верховного суда по вопросам конституционности законов или толкования норм Конституции.

Анализ статьи 158 Органического закона об ампаро позволил установить, что процедура прямого ампаро осуществляется окружными коллегиальными судами в соответствии с требованиями пунктов V и VI статьи 107 Основного закона. В целом, за небольшими исключениями, связанными с детализацией положений, закрепленных в Политической Конституции, в указанной статье закона дублируется содержание конституционных норм. В том числе тот факт, что процедура прямого ампаро может быть возбуждена против окончательных решений или постановлений, вынесенных по итогам рассмотрения соответствующих дел судебными органами общей юрисдикции, специализированными административными или трудовыми трибуналами. Речь идет о коллизиях конституционно-правового характера, для разрешения которых не должны были быть использованы обычные судебно-процессуальные средства и механизмы защиты, благодаря которым решение подобного рода могло быть изменено, приостановлено или отменено, в силу следующих оснований. Во-первых, наличия каких-либо нарушений законодательства, содержащихся непосредственно в тексте судебных решений, во-вторых, по причине процедурных нарушений, допущенных при рассмотрении дела (в том числе если они в существенной мере повлияли на возможность истца прибегнуть к обычным способам защиты своих прав, воздействуя, таким образом, на окончательное судебно решение), наконец, в-третьих, по причине нарушения индивидуальных гарантий, допущенных в тексте вышеуказанных решений или постановлений.

Процедура прямого ампаро может быть возбуждена против окончательных судебных решений или постановлений, выносимых по итогам рассмотрения спора гражданскими, уголовными судами, административными либо трудовыми трибуналами. Имеются в виду те правовые коллизии, в рамках которых оспариваемые решения или постановления противоречат следующим критериям. Во-первых, букве и духу закона, примененного в какой-либо конкретной ситуации, в итоге спровоцировавшей правовой конфликт. Во-вторых, судебному толкованию или общим принципам права (в отсутствие надлежащего применения закона). В-третьих, если такие решения касаются действий, решений или вопросов, не являющихся предметом рассмотрения в рамках конкретного спора. В-четвертых, если действия, решения или вопросы, являвшиеся предметом рассмотрения, вообще не указаны в окончательном судебном решении или постановлении (ошибочно либо в силу явно выраженного отрицания).

В случае если в рамках рассмотрения спора возникают проблемы, не носящие необратимого характера, по вопросам конституционности законов, международных соглашений или регламентов, то они могут быть разрешены исключительно посредством процедуры прямого ампаро, возбуждаемой против окончательных решений или постановлений, выносимых по итогам рассмотрения дела. Одновременно нельзя не учитывать того обстоятельства, что прямое (уни-инстанциональное) ампаро осуществляется против окончательных решений, как по мотивам нарушений, содержащихся в тексте обжалуемых постановлений судов общей (гражданской, уголовной) и специальной (административной, трудовой, аграрной, электоральной) юрисдикции, так и по мотивам нарушений, допущенных непосредственно в процессе рассмотрения соответствующего дела. Правда, лишь в том случае - если указанные нарушения существенным образом повлияли на позицию заинтересованной стороны (и, в конечном счете - на характер формулировок принятого судом общей юрисдикции или специализированным трибуналом окончательного решения). Таким образом, исследуемый процессуальный вид процедуры ампаро как бы трансформируется, с одной стороны, в средство контроля за соответствием судебных решений Конституции и нормам текущего законодательства, с другой - за легитимностью судебного процесса в целом.  Основной задачей которого, прежде всего, является исправление всей совокупности ошибок in judicando и in procedendo, допущенных судами общей и специальной юрисдикции при рассмотрении гражданских, уголовных, административных дел и трудовых споров.

Проведенный сравнительно-правовой анализ организации судебного конституционного контроля (juicio de amparo) наглядно свидетельствует не в пользу тех оценок, обобщений и выводов, которые встречаются в работах ряда отечественных исследователей, характеризующих данный институт в качестве всего лишь одной из гарантий осуществления правосудия (прежде всего - в контексте проблем уголовно-процессуального содержания). При полном игнорировании всех остальных сфер общественных отношений, в рамках которых роль процедуры ампаро, призванной выступать в качестве действенного инструмента судебного конституционного контроля, также весьма существенна и многогранна.

Более того, не совсем корректным с научно-теоретической и практической точки зрения представляется ассоциирование juicio de amparo исключительно с habeas corpus англосаксонской (англо-американской) правовой традиции, как это наблюдается у некоторых российских государствоведов.

Безусловно, отмечает диссертант, между ними, применительно к практике уголовного судопроизводства, не только возможно, но и необходимо проводить определенные институциональные параллели, но не ограничиваться лишь этим. Мексиканский вариант процедуры ампаро, о чем наглядно свидетельствует практика колониального периода и законодательная регламентация судебного конституционного контроля, ярким примером которой служит Конституция Юкатана 1840/41 года (не говоря уже об актах учредительного характера общегосударственного уровня, в том числе Конституций 1857 и 1917 года), далеко выходит за рамки чисто уголовно-процессуальных отношений. В своем конституционно-правовом и процессуальном проявлении juicio de amparo значительно шире и масштабнее институтов habeas corpus и habeas data англосаксонской (англо-американской) правовой традиции, по существу, распространяясь на весь спектр - уголовных, гражданских, административных, трудовых, аграрных, электоральных и пр. - отношений, регулируемых нормами действующего Основного закона.

Наглядной иллюстрацией того, что система конституционного контроля, осуществляемого органами федеральной судебной власти, носит всеобъемлющий характер, является классификация видов процедуры ампаро: 1) ампаро как средство защиты конституционных прав и свобод (лamparo como defensа de los derechos de libertad); 2) ампаро против законов (лamparo contra leyes); 3) ампаро-кассация (лamparo como casacion); 4) ампаро по административным делам и трудовым спорам. Что не может не свидетельствовать об уникальности данного политико-правового института, даже с учетом того, что в некоторых - в основном чисто внешних - проявлениях он идентифицируется с отдельными правозащитными элементами, в том числе хабеас корпус, и конституционным контролем, осуществляемым судами общей юрисдикции.

В исследуемом государстве Латинской Америки установлена жесткая система разграничения специализированной юрисдикции (подведомственности и подсудности), неукоснительно соблюдаемая при рассмотрении тех или иных споров в процессуальных рамках конституционного судопроизводства. Подпункты ла, b, c, d пункта V статьи 107 Политической Конституции 1917 года нормативно устанавливают систему разграничения компетенции путем четкого определения круга полномочий (исчерпывающего характера) Верховного суда по рассмотрению дел посредством процедуры прямого (уни-инстанционального) ампаро против правовых актов или действий органов публичной власти. При этом все вопросы, не перечисленные в данной статье и подлежащие разрешению в рамках того же вида конституционного судопроизводства, относятся к юрисдикции коллегиальных окружных судов. Важнейшим критерием разграничения функций конституционного контроля федеральных судов является природа (юридический статус) обжалуемого акта.

Верховный суд, как высший федеральный судебный орган, рассматривает дела в рамках juicio de amparo в качестве первой и единственной инстанции в следующих случаях. При этом Верховный суд, реализуя функции конституционного контроля, осуществляет весь спектр механизмов специализированного правосудия: ампаро как средство защиты конституционных прав и свобод; ампаро против законов; ампаро-кассация; ампаро по административным делам и трудовым спорам.

В области уголовно-правовых отношений:

а) при обжаловании окончательных решений, вынесенных федеральными судебными органами, включая учреждения военной юстиции, вне зависимости от степени вины, которая оспариваемым решением вменяется истцу;

б) при обжаловании решений, вынесенных судами общей юрисдикции, в случае обвинения в убийстве, ином особо тяжком преступлении или санкционировании лишения свободы на срок более пяти лет;

в) при обжаловании окончательных решений, вынесенных судами общей юрисдикции по: 1) спорам о возмещении материального ущерба, причиненного лицам, не являющимся обвиняемыми; 2) по делам о гражданской ответственности, вынесенных теми же судебными органами, которые рассматривали соответствующее уголовное дело, либо 3) вынесенных иными судебными органами по делам о гражданской ответственности. Причем процедура прямого ампаро возбуждается Верховным судом, если исковое заявление основано на факте совершения этого же уголовного преступления, и только при условии, что дело о возмещении материального ущерба или о гражданской ответственности соответствует требованиям законодательства.

В области административно-правовых отношений:

а) при обжаловании физическими лицами окончательных решений, вынесенных судами общей юрисдикции, административными трибуналами по примирению и арбитражу или органами аграрной юстиции, при условии: 1) если сумма соответствующего иска превышает пятьсот тысяч песо; 2) если речь идет о судебном решении, в тексте которого сумма иска не определена. Кроме того, Верховный суд в качестве первой и единственной инстанции рассматривает коллизии в сфере государственного управления, лимеющие существенное значение с точки зрения общенациональных интересов.

В области гражданско-правовых отношений:

а) при обжаловании решения, принятого федеральными органами власти, либо окончательного решения по торговым делам, вне зависимости от природы публичного органа, вынесшего его, при условии: 1) если сумма иска превышает сто тысяч песо; 2) в том случае, если сумма иска исчерпывающим образом не определена;

б) в случае если окончательное решение, вынесенное по вопросам гражданского (материального) права и по делам, рассматриваемым федеральными или муниципальными органами публичной власти, при условии, что сумма иска превышает сто тысяч песо, либо никак не определена;

в) в случае если судебный процесс, в котором вынесено окончательно решение, касается гражданского состояния физических лиц; либо в том случае, когда затрагивается этика и стабильность брачно-семейных отношений.

В области  трудовых отношений:

а) в случае если обжалуемое окончательное решение вынесено местными (региональными) комиссиями по примирению и арбитражу по коллективным спорам. Конфликты подобного рода главным образом возникают по причинам экономического характера и связаны с установлением новых условий трудовой деятельности, временным приостановлением или расторжением трудовых контрактов, забастовками и иными формами протеста, которые регулируются нормами трудового законодательства;

б) в случае, когда обжалуемое решение вынесено федеральными органами по примирению и арбитражу  по трудовым спорам любого - коллективного или индивидуального - характера;

в) в случае если обжалуемые решения вынесены Федеральным советом по примирению и арбитражу или Федеральным судом по примирению и арбитражу для государственных служащих.

Полномочия окружных коллегиальных судов, реализуемые в рамках  властно-контрольных механизмов прямого (уни-инстанционального) ампаро, четко определены в пункте VI статьи 107 Политической Конституции 1917 года. Базовый критерий, положенный законодателем в основание дифференциации функций конституционного контроля между федеральными органами специализированного правосудия, выражается в следующем. Окружные коллегиальные суды рассматривают дела посредством juicio de amparo при обжаловании окончательного решения, вынесенного в процессе гражданского, уголовного и административного производства (или по трудовому спору), во всех случаях, не отнесенных к исключительной юрисдикции Верховного суда.

При этом, подчеркивает автор диссертационного исследования, как и применительно к юрисдикции высшего органа федеральной судебной власти, необходимо иметь в виду следующее. Реализуя функции конституционного контроля, окружные коллегиальные суды используют весь спектр механизмов процедуры ампаро: ампаро как средство защиты конституционных прав и свобод (лamparo como defensa de los derechos de libertad); ампаро против законов (лamparo contra leyes); ампаро-кассация (лamparo como casacion); ампаро по административным делам и трудовым спорам.

Окружные коллегиальные суды вправе - в качестве первой и единственной инстанции - разрешать конституционно-правовые коллизии в рамках прямого ампаро в следующих ситуациях.

       В области уголовно-правовых отношений:

       а) в случае если окончательное решение вынесено судами общей юрисдикции, за исключением тех из них, в которых заявитель обвиняется в убийстве и не менее тяжком преступлении против жизни и здоровья, и решений о лишении свободы в виде тюремного заключения на срок более пяти лет;

б) в случае (с учетом ограничений, установленных в предыдущем пункте) если решение суда общей юрисдикции: 1) не было обжаловано лицом, обвиняемым в убийстве или ином тяжком преступлении против жизни и здоровья; либо 2) лицом, которому грозит лишение свободы в виде тюремного заключения на срок более пяти лет; а также 3) в случае, когда санкция в виде лишения свободы для всех лиц, в отношении которых она законодательно определена, не превышает пятилетнего срока;

в) в случае обжалования окончательных решений: 1) по делам о возмещении ущерба, причиненного физическим лицам, за исключением решений по спорам о гражданско-правовой ответственности, вынесенных теми же судами общей юрисдикции, которые рассматривали соответствующее дело; 2) иными органами судебной власти, в случае если исковое заявление основывается на факте совершения того же преступления; при условии, что указанные дела связаны с уголовными процессами, в которых окончательное решение, вынесенное судами общей юрисдикции, не содержит обвинения в убийстве или наказания в виде лишения свободы на срок, превышающий половину срока, установленного в статье 20 Конституции для условного лишения свободы.

В области административно- правых отношений:

       а) в случае обжалования окончательных решений, вынесенных при рассмотрении административных дел судебными органами общей юрисдикции не федерального уровня (в том числе - региональными (штатов) учреждениями по административным спорам и мировыми судами), вне зависимости от суммы иска;

       б) в случае обжалования окончательных решений, вынесенных при рассмотрении административно-правовых споров федеральными органами судебной власти (в том числе - Федеральным советом по примирению и арбитражу, Федеральным судом по примирению и арбитражу для государственных служащих), в случае если сумма иска, по которому вынесено оспариваемое решение, не превышает пятьсот тысяч песо;

       в) в случае обжалования решений по делам административного характера, вынесенных федеральными органами судебной власти общей и специальной юрисдикции, в случае если сумма иска не определена и спор не имеет существенного значения с точки зрения общенациональных интересов (иначе говоря, не относится непосредственно к исключительному ведению Верховного суда).

В области гражданско-правовых отношений:

       а) в случае если соответствующие решения не могут быть обжалованы обычным путем с использованием процедуры апелляции;

       б) в случае обжалования решений, вынесенных апелляционной инстанцией, по делам, не относящимся к спорам о гражданском состоянии, и затрагивающим этику и стабильность брачно-семейных отношений;

       в) в случае обжалования решений, вынесенных в рамах процесса, осуществляемого региональным (штата) или федеральным судом, по спорам, сумма иска которых не превышает ста тысяч песо.

В области трудовых отношений:

а) в случае обжалования решений, вынесенных федеральными или региональными (штатов) трибуналами по примирению и арбитражу по индивидуальным трудовым спорам.

Во втором параграфе - Косвенное (би-инстанциональное) ампаро - предметом сравнительно-правового анализа выступает процедура косвенного ампаро, как один из основных видов специализированного судопроизводства, в процессе которого разрешается - по первой инстанции - значительная часть юридических (уголовно-правовых, гражданско-правовых, административно-правовых, трудовых) коллизий, возникающих между частными лицами и органами публичной, в том числе судебной, власти и претензий конституционно-правового характера.

Традиционно процедуру juicio de amparo, инициируемую посредством направления искового заявления (жалобы, ходатайства) о нарушении тех или иных прав и свобод, гарантированных Политической Конституцией 1917 года, защите и возможном восстановлении (реституции) законных интересов в районный суд, принято называть косвенное (indirecto), би-инстанциональное (bi-instancial) ампаро или doble instancia. В связи с чем, возникает вполне справедливый и в целом оправданный вопрос: почему этому виду судебного конституционного контроля и в доктрине, и в правоприменительной и судебной практике было дано подобное определение, каковы основные причины, из-за которых он так именуется? Более того, насколько вообще корректен термин косвенное, используемый для обозначения данной сферы общественный отношений?

На первый взгляд (если иметь в виду современную науку конституционного права) - все предельно четко и конкретно: перед нами две самостоятельные, децентрализованные инстанции одного и того же процесса, в рамках которого федеральными судебными органами осуществляются функции специализированного конституционного контроля. Тем не менее при более детальном изучении вопрос взаимосвязи терминов прямой и косвенный, применительно к процедуре ампаро, с одной стороны, возбуждаемой соответственно Верховным либо окружным коллегиальным судом, с другой - районным судьей, по мнению диссертанта, нельзя не придти к заключению, что существующая практика использования указанных дефиниций (так как на законодательном уровне отсутствует, если не принимать во внимание институт подведомственности, четкая регламентация иерархического характера организации конституционного правосудия, выраженного, в том числе, в терминологическом дуализме) не вполне адекватно отражает суть проблемы.

Высказанное авторское предположение, в большей или меньшей степени, не противоречит выводам ведущих испанских, латиноамериканских и мексиканских государствоведов, исследовавших специфику конституционного контроля, осуществляемого тремя видами учреждений федеральной судебной власти. Вместе с тем, характеризуя научно-теоретическое осмысление соотношения двух форм - прямого и косвенного - судебного конституционного контроля, нельзя не признать, что во многом тезис об иерархичности специализированного правосудия, рассматриваемый в качестве важнейшей гарантии противодействия неконституционным нормативным актам и незаконным решениям органов государственной власти и местного самоуправления, подвергается сомнению со стороны некоторых ученых.

Анализируя специфические черты организации конституционного контроля, диссертант отмечает, что не совсем правильно отрицать тот факт, что различие указанных систем процессуальных отношений определяется дифференцированным характером преследуемых целей, возникающих при реализации права на иск, с одной стороны, и осуществлении права на пересмотр решения - с другой. В первом случае juicio de amparo возбуждается районным судьей, и дело рассматривается в первой инстанции, решения которой не носят окончательного характера, поэтому могут быть оспорены в иерархически вышестоящем суде, к юрисдикции которого отнесены функции конституционного контроля. Основной целью (в терминологии мексиканских ученых - литоговым результатом) реализации права на защиту, иначе говоря, лисходного элемента (в интерпретации ряда исследователей), является разрешение вопроса, поставленного в рамках процедуры ампаро, и направленного на установление конституционности или неконституционности обжалуемого акта (действия).

Во втором случае основной целью процессуальных отношений, возникающих при разрешении коллизий Верховным или окружным коллегиальным судом, является отнюдь не решение вопроса о конституционности либо неконституционности соответствующих актов, а установление факта наличия или отсутствия нарушения предписаний закона в обжалуемом решении, либо в процессе его принятия при рассмотрении дела в первой инстанции. Разрешив же этот вопрос высшие органы судебной власти опосредованно, косвенным путем приходят к изучению поднятого в иске об ампаро конституционного вопроса (пункты I и III статьи 91 Органического закона об ампаро). Таким образом, основной целью конституционного контроля при рассмотрении дела Верховным судом или окружными коллегиальными судами посредством процедуры косвенного ампаро является анализ процессуальной законности оспариваемого решения, и только после разрешения этого вопроса, как необходимого предварительного условия, осуществляется исследование нарушений, послуживших причиной для возбуждения процедуры специализированного конституционного контроля. При этом судебные органы, действующие в качестве второй инстанции, как бы подменяют районного судью при окончательном разрешении возникшей конституционно-правовой коллизии, изменяя, отменяя или подтверждая оспариваемое решение.

Судя по всему, вполне корректно признать, что конечные цели процессуальных отношений, возникающих в рамках процедуры косвенного ампаро, могут совпадать, и в действительности совпадают в большинстве случаев, что подтверждается - в том числе - схожим характером исследования правовых вопросов, осуществляемого как Верховным судом и окружными коллегиальными судами, так и районным судьей. Вместе с тем, если строго придерживаться терминологии, используемой в доктрине и судебной практике, то следует, видимо, согласиться с тем, что, указанные цели различаются по своим правовым основаниям. Несмотря на то, что в рамках процедуры ампаро, осуществляемой в порядке пересмотра Верховным судом или окружными коллегиальными судами решений районных судов, обязательно  предварительное установление процессуальной чистоты рассмотрения дела в первой инстанции.

По мнению диссертанта, классификация, в соответствии с которой juicio de amparo терминологически дифференцируется на два самостоятельных вида - прямое и косвенное ампаро, если и признается испанскими, латиноамериканскими и мексиканскими учеными не во всем корректной, то чаще всего по той причине, что в противном случае  вообще проблематично говорить об институте косвенного ампаро. К такому заключению нельзя не придти, отталкиваясь от точки зрения, что любая связь вообще и процессуальная в частности, итогом которой является реализация права на ходатайство о возбуждении процедуры ампаро, либо права на обжалование и отмену соответствующего решения, всегда едина, и это единство выражается в соответствии лисходного элемента конечному результату. В то время как в процедуре конституционного контроля, именуемой косвенное ампаро, обнаруживаются две - юридически отличные друг от друга - процессуальные связи. В силу того, что участие двух судебных инстанций, в процессе вынесения окончательного решения, не может обеспечить подобной целостности, нельзя констатировать, что такой процесс является косвенным, так как этот термин предполагает наличие целостной связи между двумя элементами, взаимосвязь которых осуществляется опосредованно.

При составлении конституционно-правовой жалобы о защите и последующем восстановлении (реституции) нарушенных прав посредством процедуры ампаро заявителю, в первую  очередь, следует определить какой вид конституционного правосудия - прямое или косвенное ампаро - подлежит возбуждению в данном конкретном случае, согласно нормам действующего законодательства. Причем решение вопроса о подведомственности имеет принципиальное значение, так как требования, предъявляемые к исковым заявлениям (demanda de amparo) для каждого из видов процедуры ампаро, различаются. Не говоря уже о том, что собственно процедура конституционного правосудия имеет определенные специфические черты: полномочиями по рассмотрению дел посредством косвенного ампаро в первой инстанции наделены районные судьи; полномочиями по рассмотрению дел посредством прямого ампаро в первой инстанции наделены соответствующие окружные коллегиальные суды.

       Анализ статьи 114 Органического закона об ампаро, подробно регламентирующей организацию конституционного контроля в рамках косвенного (би-инстанционального) ампаро, позволил установить, что juicio de amparo осуществляется районным судьей в следующих случаях.

Во-первых, против федеральных или региональных законов, международных соглашений, указов Президента Республики, изданных в соответствии с пунктом I статьи 89 Политической Конституции, нормативных правовых актов, принятых в соответствии с законами субъектов федерации губернаторами штатов, и других регламентов, декретов и соглашений общего характера, которые в силу факта своего вступления в действие либо в силу принятия первого по времени правоприменительного акта нарушают права (законные интересы) истца.

Во-вторых, против нормативных правовых актов, за исключением решений, вынесенных судебными органами общей юрисдикции, административными или трудовыми трибуналами. В тех случаях, когда обжалуемый акт был вынесен в рамках судебного разбирательства, процедура ампаро может быть возбуждена лишь в отношении окончательного решения, по мотивам наличия  нарушений непосредственно в тексте решения, либо нарушений, допущенных в рамках судебного рассмотрения дела; если в силу указанных причин истец не получил надлежащей защиты или же был ущемлен в своих правах, предоставленных ему соответствующим законом, при этом допускается, что процедура ампаро может быть возбуждена лицом, не участвовавшем в процессе в качестве одной из сторон.

В-третьих, против нормативных правовых актов, принятых судебными органами общей юрисдикции, административными или трудовыми трибуналами вне рамок процесса либо после его завершения. При обжаловании актов, оформляющих исполнение судебных решений, процедура ампаро может быть возбуждена только в отношении последнего по времени решения, принятого в рамках соответствующего судебного процесса; при этом в иске об ампаро могут быть обжалованы также и другие нарушения, допущенные непосредственно в рамках судебного разбирательства и затрагивающие интересы заявителя. Что касается дел об аукционных продажах, процедура ампаро может быть возбуждена только  в отношении окончательных решений, подтверждающих или отменяющих результаты аукционных продаж.

В-четвертых, против нормативных правовых актов, принятых в рамках судебного разбирательства, в отношении лиц или имущества, которые влекут за собой необратимые последствия (для этих лиц и имущества).

       В-пятых, против постановлений, вынесенных непосредственно в рамках судебного разбирательства или после его завершения, нарушающих права третьих лиц, не участвовавших в процессе; если при этом закон не устанавливает в отношении лица, права которого нарушены, каких либо обычных юридических способов защиты права, с помощью которых потерпевший мог бы изменить указанные постановления или отозвать их, за исключением случаев, когда речь идет о разбирательстве в третейском суде.

       В-шестых, против законов или иных нормативных правовых актов федеральных органов власти либо органов власти штатов, в случаях, предусмотренных пунктами II и III статьи 1 Органического закона об ампаро.

       Кроме того, согласно положениям статьи 115 Органического закона об ампаро, за исключением случаев, предусмотренных в пункте V статьи 114, процедура ампаро может быть возбуждена только против судебных решений по гражданским делам, в тех случаях, когда обжалуемое решение противоречит закону, подлежащему применению в каждом конкретном случае, либо его судебному толкованию.

Непосредственно процедуре косвенного ампаро (правда, подчеркивает диссертант, термин косвенное ампаро законодателем при этом не используется) посвящен пункт VII статьи 107 Политической Конституции 1917 года. Заявление о возбуждении процедуры ампаро а) против решений, вынесенных в рамках судебного разбирательства, вне его или после его завершения, б) против решений, затрагивающих права третьих лиц, не имеющих отношения к процессу, в) против законов или подзаконных актов органов исполнительной власти - направляется районному судье, юрисдикция которого распространяется на административно-территориальную единицу, в пределах которой был исполнен или должен был быть исполнен обжалуемый нормативный правовой акт или судебное решение. Рассмотрение дела районным судьей ограничивается изучением мотивированного письменного объяснения (лотзыва) ответственного органа публичной власти, представленного в судебном заседании, дата которого назначается тем же самым постановлением, в котором органу власти предлагается представить мотивированный отзыв по рассматриваемому вопросу, а также изучением доказательств, представленных заинтересованными сторонами, заслушиванием показаний свидетелей. Решение должно быть вынесено в этом же судебном заседании.

Автор выделяет следующие конституционные правила, действующие в отношении процедуры ампаро, осуществляемой на уровне районного суда:

а) процедура косвенного ампаро должна быть возбуждена в случае, если какой-либо акт затрагивает интересы третьих лиц, вне зависимости от того вынесен ли он в рамках процесса рассмотрения дела, вне его или после его завершения;

б) в случае если обжалуемым актом является закон, то он может быть обжалован посредством процедуры косвенного ампаро;

в) если обжалуемым актом является акт органа исполнительной власти, он также может быть опротестован посредством процедуры косвенного ампаро, за исключением окончательных решений, вынесенных федеральными судами общей юрисдикции, административными и трудовыми трибуналами, которые не могут быть обжалованы с использованием какого-либо легитимного способа, предусмотренного законодательством. Данное исключение закреплено в подпункте b пункта V статьи 107 Политической Конституции, предусматривающего, что в ситуациях подобного рода подлежит возбуждению процедура прямого ампаро;

г) в вышеприведенной конституционной норме закрепляются основные формальные требования к процессу рассмотрения дела в рамках косвенного ампаро, а именно:

во-первых, направление заявления о возбуждении процедуры ампаро районному судье, под юрисдикцией которого находится территория, на которой обжалуемый акт был или должен был быть осуществлен; иными словами, такое заявление должно быть направлено уполномоченному районному судье;

во-вторых, ответственный орган публичной власти обязан представить мотивированное письменное объяснение (лотзыв) относительно обжалуемого акта и вопроса его конституционности;

в-третьих, в постановлении, содержащем требование о предоставлении мотивированного письменного объяснения (лотзыва), должна быть назначена дата проведения слушания;

в-четвертых, в судебном заседании изучаются представленные заинтересованными сторонами доказательства, заслушиваются показания свидетелей, а также выносится решение по делу.

Порядок применения процедуры пересмотра в отношении решений, вынесенных при рассмотрении дела посредством косвенного ампаро, закреплен в пункте VIII  статьи 107 Конституции. Против решений, вынесенных в рамках ампаро районными судьями, может быть возбуждена процедура пересмотра. В этом же пункте перечисляются случаи, при которых процедура пересмотра осуществляется Верховным судом, а при каких - окружными коллегиальными судами. Факт существования процедуры пересмотра подтверждает корректный и вполне адекватный термин косвенное ампаро, используемый в научной литературе. Так как в этом случае конституционное правосудие осуществляется Верховным судом или окружными коллегиальными судами в опосредованной форме, во второй - апелляционной - инстанции, посредством пересмотра решений, вынесенных районными судьями. Решения, вынесенные в результате рассмотрения дел посредством процедуры ампаро окружными коллегиальными судами, пересмотру не подлежат, за исключением решений, разрешающих вопрос о неконституционности какого-либо закона, либо решений, содержащих непосредственное толкование норм Конституции. Такие решения могут быть пересмотрены Верховным судом, который при этом ограничен исследованием исключительно вопросов конституционно-правового характера.

В Заключении подводятся итоги проведенного сравнительно-правового исследования, формулируются основные выводы и обобщения, к которым пришел автор в процессе работы.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие научные работы:

I. Монографии, учебники, учебные пособия

1. Клишас А.А. Конституционный контроль и конституционное правосудие зарубежных стран. Сравнительно-правовое исследование: Монография /Под общей ред. д.ю.н., проф. В.В. Еремяна. - М.: Изд-во Международные отношения, 2007. - 496 с. (31,0 усл. печ. л.).

2. Клишас А.А. Конституционный контроль в зарубежных странах: конституционная юстиция в механизме осуществления публичной власти: Учебное пособие. - М.: МосУ МВД России, 2006. - 100 с. (6, 2 усл. печ. л.).

3. Клишас А.А. Конституционная юстиция в зарубежных странах: Монография /Отв. ред. В.В. Еремян. - М.: Изд-во Международные отношения, 2004. - 288 с. (18,0 усл. печ. л.).

4. Клишас А.А. Судебные органы уставного контроля Российской Федерации: Учебное пособие. - М.: МосУ МВД России, 2004. - 57 с. (3, 8 усл. печ. л.).

5. Клишас А.А. Конституционное право Российской Федерации: Учебник. - М.: МАКС Пресс, 2004 (в соавторстве). - 252 с. (С. 222-240; 1, 3 /15, 75 усл. печ. л.).

6. Клишас А.А. Конституционная юстиция в Российской Федерации: Учебное пособие. - М.: МАКС Пресс, 2003 (в соавторстве). - 224 с. (С. 115-222; 6, 7 /14, 0 усл. печ. л.).

II. Статьи, опубликованные в периодических научных изданиях, рекомендуемых ВАК Министерства образования и науки РФ

7. Клишас А.А. Компетенция органов судебной власти в Мексике по рассмотрению дел в рамках процедуры ампаро //Вестник РУДН. Серия Юридические науки. № 2. 2002. - С. 45-53 (0, 8 усл. печ. л.).

8. Клишас А.А. Процедура прямого ампаро: правовые основы организации и конституционно-правовой юрисдикции //Российский следователь. № 5. 2006. - С. 58-64. (0, 5 усл. печ. л.).

9. Клишас А.А. Прямое ампаро как один из видов конституционного контроля и конституционного правосудия в Мексике: проблемы доктринального характера //Российский судья. № 6. 2006. - С. 12-16 (0, 4 усл. печ. л).

10. Клишас А.А. Специализированный судебный контроль регионального уровня //Вестник Московского университета МВД России. №9. 2006. - С. 50-53 (0, 35 усл. печ. л.).

11. Клишас А.А. Организация деятельности Уставных судов в субъектах РФ //Вестник Московского университета МВД России. №10. 2006. - С. 47-49 (0, 3 усл. печ. л.).

12. Клишас А.А. Принципы организации и гарантии деятельности Уставного суда //Вестник Московского университета МВД России. №1. 2007. - С. 31-33 (0, 3 усл. печ. л.).

13. Клишас А.А. Косвенное ампаро как институт конституционного контроля и специализированного правосудия //Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. №1. 2007. - С. 13-17 (0, 5 усл. печ. л).

14. Клишас А.А. Косвенное ампаро как институт конституционного контроля и специализированного правосудия //Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. №2. 2007. - С. 11-16 (0, 6 усл. печ. л).

15. Клишас А.А. Косвенное ампаро как институт конституционного контроля и специализированного правосудия //Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. №3. 2007. - С. 12-18 (0, 7 усл. печ. л).

16. Клишас А.А. Косвенное ампаро как институт конституционного контроля и специализированного правосудия //Черные дыры в Российском законодательстве. Юридический журнал. №4. 2007. - С. 15-20 (0, 6 усл. печ. л).

17. Клишас А.А. Европейская (континентальная) модель конституционного контроля: Теоретико-доктринальные основы // Вестник Московского университета МВД России. №8. 2007. - С. 53-57  (0,3 усл. печ. л.).

III. Статьи, опубликованные в иных изданиях и сборниках

18. Клишас А.А. Процедура прямого ампаро как один из видов конституционного контроля и конституционного правосудия в Мексике: проблемы доктринального характера //Иностранное право: Сборник научных статей и сообщений /Редкол.: Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. - М.: МАКС Пресс, 2006. Выпуск шестой. - С. 20-39 (2, 5 усл. печ. л.).

19. Клишас А.А. Процедура прямого ампаро: правовые основы организации и конституционно-правовой юрисдикции //Иностранное право: Сборник научных статей и сообщений /Редкол.: Крылова Н.Е., Серебренникова А.В. - М.: МАКС Пресс, 2006. - С. 3-20 (1, 2 усл. печ. л.).

20. Клишас А.А. Конституционная юстиция в Мексике. Специфика судопроизводства в рамках процедуры ампаро. Возбуждение процедуры ампаро //Право и политика. № 2. 2004 (0, 7 усл. печ. л.).

21. Клишас А.А. Конституционная юстиция в Мексике. Специфика судопроизводства в рамках процедуры ампаро. Стороны, участвующие в конституционном судопроизводстве, осуществляемом в рамках процедуры ампаро //Право и политика. № 2. 2004 (0, 7 усл. печ. л.).

22. Клишас А.А. Конституционная юстиция в Мексике. Специфика судопроизводства в рамках процедуры ампаро. Рассмотрение дела, порядок вынесения и исполнения решений в рамках конституционного судопроизводства (процедуры ампаро) //Право и политика. № 3. 2004 (0, 7 усл. печ. л.).

23. Клишас А.А. Разрешение конфликтов конституционно-правового характера в рамках сложносоставных субъектов Российской Федерации (на примере Красноярского края) //Право и политика. № 1. 2004 (в соавторстве: 1, 0/2, 0 усл. печ. л.).

24. Клишас А.А. Теоретические и политико-правовые основы возникновения и развития конституционной юстиции в зарубежных странах //Иностранное право: Сборник научных статей и сообщений /Под ред. Крыловой Н.Е., Головко Л.В., Серебренниковой А.В. - М.: МАКС Пресс, 2002. Выпуск третий. - С. 62-92 (1, 85 усл. печ. л.).

25. Клишас А.А. Процедура ампаро как способ конституционного контроля (К постановке проблемы) //Иностранное право: Сборник научных статей и сообщений /Под ред. Крыловой Н.Е., Головко Л.В., Серебренниковой А.В. - М.: МАКС Пресс, 2002. Выпуск четвертый. - С. 11-52 (2, 5 усл. печ. л).

26. Клишас А.А. Становление ламериканской (североамериканской) модели конституционной юстиции сквозь призму казуальных механизмов лобщего права // Сборник научных трудов сотрудников кафедры конституционного и муниципального права. Материалы конференции посвященной 5-летию Московского университета МВД России. М. 2007. C.26-35 (0,3 усл. печ. л.).

27. Клишас А.А. Отдельные виды специализированного конституционного правосудия (лпроцедуры ампаро) // Обеспечение защиты потерпевших, свидетелей и других участников уголовного процесса по делам об организованной преступности и терроризму. М. Щит-М. 2007. - С.25-32. (0,3 усл. печ. л.).

28. Клишас А.А. Место конституционного контроля в механизме осуществления публичной власти // Первые милицейские чтения. Московский университет МВД России. 2007. С.31-33 (0,2 усл. печ. л.).

29. Клишас А.А. Предпосылки и закономерности появления левропейской (континентальной) модели специализированной конституционной юстиции // Принципы и пути формирования социального государства. Сборник научных статей. Выпуск 9. Московский ун-т МВД РФ. 2007. С.16-23. (0,4 усл. печ. л.).

       30. Клишас А.А. Становление и развитие основных моделей конституционного контроля в зарубежных странах // Уголовно-процессуальному кодексу РФ пять лет. Московский университет МВД России. 2007. С.130-133 (0,2 усл. печ. л.).

       31. Клишас А.А. Генезис североамериканской модели конституционного контроля // Актуальные проблемы юридической науки в России в XX-XXI веке. Материалы межвузовской заочной научной конференции. Тамбов. Изд-во Р.В.Першина. 2007. - С.48-54. (0,3 усл. печ. л.).

       32. Клишас А.А. К вопросу о моделях судебного конституционного контроля //  Проблемы предварительного следствия и дознания. Сборник трудов ВНИИ МВД России. М. 2007. - Сю151-157 (0,2 усл. печ. л.).

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора юридических наук

Клишаса Андрея Александровича

Диссертационное исследование на тему:

КОНСТИТУЦИОННЫЙ КОНТРОЛЬ И

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВОСУДИЕ В ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАНАХ

Научный консультант:

доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН

ЕРЕМЯН Виталий Владимирович

Подписано в печать ________2007 г.

Тираж 100 экз.

Усл. печ. л. __

---

1 Об этом см.: Эбзеев Б.С. Защита прав человека в Конституционном Суде Российской Федерации //Конституционное правосудие. Вестник Конференции органов конституционного контроля стран молодой демократии. Выпуск 4 (18) 2002 - 1 (19) 2003. - Ереван: Центр конституционного права Республики Армения, 2002-2003. - С. 93-94.

2 Арутюнян Г.Г. Конституционный суд в системе государственной власти /Сравнительный анализ/. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. - М., 1999. - С. 4.

Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по юридическим наукам