Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии  

На правах рукописи

ФАЙЗУЛЛИНА АЛЬМИРА ГАББАСОВНА

ИНВЕКТИВЫ-КОМПОЗИТЫ

в системно-функциональном аспекте

(НА МАТЕРИАЛе НЕМЕЦкОГО, русского и татарского языкоВ)

Специальность 10.02.20 - Сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

                                                       

Чебоксары - 2008

Работа выполнена на кафедре французского языка Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина

Научный консультант	доктор филологических наук, профессор Хабибуллина Эльмира Хамзовна
Официальные оппоненты:	доктор филологических наук, профессор Корнилов Геннадий Емельянович
	доктор филологических наук, профессор Андрамонова Наталия Алексеевна
	доктор филологических наук, профессор Арсланов Леонид Шайсултанович
Ведущая организация	ГОУ ВПО Московский государственный университет им. М.И. Ломоносова

 

Защита состоится 10 февраля 2009 г. в 1300 часов на заседании диссертационного совета Д 212.301.03 при ФГОУ ВПО Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова по адресу: 428000,  г. Чебоксары, ул. Университетская, д. 38/1, ауд. 434.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Чувашского  государственного университета им. И.Н. Ульянова

Автореферат разослан л_____ ноября 2008 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат филологических наук,

доцент А.М. Иванова 

Общая характеристика работы

На рубеже XX-XXI веков человечество столкнулось с проблемой глобального характера: как в условиях негативного влияния последствий технического прогресса сохранить идеальные и материальные ценности, накопленные в ходе исторического развития. Человек и его язык, а также связи человека и языка, языка и культуры, языка с другими системами бытия стали приоритетными объектами научного познания.

Основу культуры любого народа составляет язык, а теоретические исследования в области языка имеют непреходящее значение для сохранения национальных культур. Сегодня стали приоритетными антропологическое и этническое направления гуманитарных дисциплин. От результатов лингвистических исследований зависят не только совершенствование и развитие языка, но и то, насколько эффективно язык будет осуществлять свою организационную культурную функцию.

В основу настоящей работы была положена гипотеза о том, что у истоков различных культур лежат системы ценностных ориентаций, которые находят отражение наряду с другими языковыми единицами и в инвективах, а сопоставительный анализ указанной лексики дает возможность объективно установить некоторые ценностные приоритеты сравниваемых культур.

Вот почему научное изыскание, посвященное сопоставительному изучению инвективной лексики, рассматриваемой в русле когнитивной, социокоммуникативной и лингвокультурологической аспектов на материале немецкого, русского и татарского, начинается с размышлений о состоянии современного общества.

Следует подчеркнуть, что сопоставительное изучение языков - одна из привлекательных областей современной лингвистики. Это - познание различных языковых картин мира, неповторимых языковых культур, национальных особенностей восприятия людьми мира и определение своего места в нем [Манакин 2004: 4].

Истоки сопоставительно-типологических исследований восходят к концу XVIII - началу XIX века. Заслуга в этом принадлежит, как всем известно, В. ф. Гумбольдту, в трудах которого заложены основы сопоставительного исследования языков на синхронном уровне: Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем, и человеческое бытие становится для нас шире, поскольку языки Едают нам различные способы мышления и восприятия. Язык всегда воплощает в себе своеобразие целого народаЕ [Гумбольдт 1985: 349].

Мысли В.ф. Гумбольдта звучат особенно актуально в наши дни, когда происходит возрождение и обновление национального духовного богатства народов, неотъемлемую часть которого составляют их языки.

О необходимости типологических исследований И.А. Бодуэн де Куртенэ писал следующее: Е мы можем сравнить языки совершенно независимо от их родства, от всяких исторических связей между ними. Е Везде мы наткнемся на вопросы о причине сходств и различий в строе языка и в эволюционном процессе на той и другой почве. Подобного рода сравнение языков служит основанием для самых обширных лингвистических  исследований, как в области фонетики, так и в области морфологии языка, так и, наконец, в области семасиологии, или науки о значении слов и выражений [Б. де Куртенэ 1963: 245].

Сопоставлению и сравнению придавал также огромное значение талантливейший ученик И.А. Бодуэна де Куртенэ, один из ярких представителей Казанской лингвистической школы В.А. Богородицкий [Богородицкий 1890: 5]. Его исследования представляют особый интерес в связи с тем, что он к сопоставительному изучению разноструктурных языков привлекал материалы татарского языка.

Положения сопоставительной лексикологии органично переплетаются с этнолингвистикой, лингвокультурологией, теорией и практикой перевода, проблемами межкультурной коммуникации.

Актуальность данного исследования определяется несколькими факторами. Во-первых, тема рассматриваемой работы находится на перекрестке важнейших междисциплинарных областей современной лингвистики: лингвокультурологии, лингвоконцептологии, этнопсихолингвистики, социолингвистики, юрислингвистики (языка права), теории судебной лингвистической экспертизы и обращена к рассмотрению  проблемы изучения языка и языковых единиц с позиции разных культур, а также национальной специфики мыслительных и психологических процессов. Следует обратить внимание и на тот факт, что наблюдаемая в обществе инвективизация речи выводит на первый план проблему юридической защищенности человека от речевого оскорбления. Рост числа судебных процессов о защите чести достоинства в последнее время обнажил ряд проблем, возникающих на перекрестке сфер влияния юриспруденции и лингвистики.

Во-вторых, данное сопоставительно-типологическое исследование направлено на раскрытие национальной специфики через призму сравниваемых языков и ставит себе задачу дать вербализованное предствление о духовном мире человека как носителя определенной культуры в рамках антропоцентрической парадигмы.

Значительные результаты в области сопоставительно-типологических изысканий, как в общем плане, так и на отдельных уровнях в последние десятилетия получены в исследованиях отечественных лингвистов таких как Аракин В.Д. (1979), Блох М.Я. (1987), Буранов Д.Б. (1983), Гак В.Г. (1979), Гарбовский Н.К. (1988), Гатиатуллина З.З. (1988), Зеленецкий А.Л. (1983), Кубрякова Е.С. (1981), Ярцева В.Н. (1981), Садыкова А.Г. (2002); Хабибуллина Э.Х. (2002) и др.

На современном этапе языкознания, т.е. в конце XX - начале XXI столетий, знаменующем смену научных парадигм, начала складываться антропоцентрическая модель изучения языка через призму сознания его носителей и выделения в языковых объектах знаков культуры. Стала возрастать актуальность проблемы взаимодействия языков, культур и личностей. Необходимость лингвистических исследований в целях обеспечения взаимопонимания народов, диалога национальных культур становится не только общепринятым фактом, но и закономерностью эффективного развития общества в условиях глобализации [Арутюнова 1989; Маслова 2004]. Р.А. Будагов писал по этому поводу, что ЕлингвистуЕнеобходимо считаться с Е тенденцией, характерной для современных языков, - тенденцией к известной универсализации лексики. Нетрудно догадаться, что в основе подобной тенденции - растущая роль общения между народами, между их культурами [Будагов 2002: 145]. Кроме того, выделение В.И. Жельвисом инвективы как языковой универсалии обусловливают насущность контрастивного исследования инвективной лексики [Жельвис 2001:7].

В-третьих, настоящая диссертационная работа выполнена в русле лингвоантропологических исследований и посвящена изучению человека во всем многообразии его характеристик как фрагмента немецкой, русской и татарской языковых картин мира в свете лексико-семантических коннотаций инвективной лексики. С одной стороны следует отметить недостаточную изученность инвективной лексики как явления, характеризующего состояние речевой культуры народа, ибо одной из важнейших задач лингвистической науки в настоящее время, на наш взгляд, это - поиск средств сохранения традиционной речевой культуры в целом. С другой стороны - исследование инвективы в межнациональном аспекте выглядит необходимым и в свете расширяющихся международных контактов, ибо сопоставительно-контрастивное изучение системно организованных участков лексики разных языков дает возможность обнаруживать новые сходства и различия между языками и отразить специфику каждого из них в лексикографических трудах, и в первую очередь в переводных словарях.

В отечественной лингвистике в последние годы появилось значительное число работ, посвященных изучению концептуальной картины мира (Н. Д. Арутюнова, Д.С. Лихачев, Ю.С. Степанов, А.Д. Шмелев В.И. Карасик, С.Г. Воркачев, Н.А. Красавский и др.).

Все сказанное предопределяет актуальность темы исследования, которое выполнено на пересечении антропоцентрической, функционально-когнитивной, коммуникативно-функциональной, структурно-семантической парадигм с привлечением большого пласта этнокультурного материала. Современная лингвистика, как известно, связывается такими ее характеристиками, как экспансионизм, антропоцентризм, функционализм и экспланаторность [Кубрякова 1995: 280]. Первая тенденция проявляется в расширении и усложнении объекта и предмета анализа, выходе в другие языки и поиски стыковых областей (моментов) исследования и предопределен при анализе человека особенностями самого объекта, предполагающего интегративный путь его исследования.

Антропоцентричность современной лингвистики выражается в ее ориентации на человеческий фактор в языке, в постановке и разрешении таких проблем, как взаимодействие языка и мышления человека, взаимоотношения языка и общества, взаимосвязи языка и духовной культуры народа, народного менталитета и народного творчества и т.п.        Антропоцентризм является конституирующим признаком сложного имени. В этой связи соответствующее изучение каких бы то ни было лингвистических особенностей посессивных композитов немыслимо без учета последних открытий и достижений таких направлений, как лингвокультурология [Вежбицкая 1997; Телия 1996; Маслова 2004 и др.], этнолингвистика и лингвистическая аксиология, которые исследуют различные аспекты системы ценностей этноса и способов их репрезентации в языке и духовной культуре.

Третьей методологической предпосылкой различных школ современной науки является функционализм, который исходит из постулата о том, что язык представляет собой инструмент, орудие познания и описания действительности, средство общения. Новизна этого наиболее традиционного подхода проявляется в выдвижении на первое место в научной парадигме семантики и прагматики с их ориентацией на анализ живой действительности языка.

Наконец, еще одной особенностью на рубеже веков является установка на экспланаторность, поиск путей объяснения наблюдаемых явлений. Стремление найти объяснение анализа инвективной лексики, проследить генезис образности инвектив-композитов характерны для данного диссертационного исследования.

Актуальность темы подчеркивается тем обстоятельством, что в условиях современного развития национальных языков и все большей интеграции и обогащения культур возникает необходимость выявления и изучения лексических и семантических систем на уровне теоретических обобщений разноструктурных языков, что способствует адекватному восприятию комплекса разнородных лингвистических средств и выявлению специфических особенностей сопоставляемых языков

Принадлежность к научной школе. В исследовании получили продолжение традиций Казанской лингвистической школы. Ее основатель И. А. Бодуэн де Куртенэ рассматривал язык в триединстве мира, человека и языка. В соответствии с данным принципом инвективы-композиты - наименования человека изучались в триединстве структуры, семантики и прагматики.

Научная новизна предлагаемого исследования проявляется на фоне отсутствия работ, особенно в татарском языке, и состоит в том, что в ней впервые:

Ц в сопоставительно-типологическом плане исследуется место инвективы в системах немецкого, русского и татарского языков и способы ее образования;

Ц поставлена проблема необходимости изучения инвективной лексики среди посессивных композитов в татарском языке, особенности ее образования;

Ц устанавливаются специфические лексико-семантические коннотации инвектив-композитов в рассматриваемых разноструктурных языках.

Вышеизложенное позволяет сформулировать основную цель данного исследования, которая состоит в изучении и описании немецкой, русской и татарской инвективной лексики как системного языкового образования разносистемных языков с лингвокультурологических позиций.

Поставленная в диссертации цель предопределила решение следующих задач:

1) определение межъязыковой сопоставимости исследуемого явления языковой действительности;

2. изучение когнитивных и национально-культурных аспектов наименований человека;
3. определение места инвектив-композитов в системе языка и культуры в рассматриваемых языках;
4. изучение способов наименования внешнего и внутреннего человека;
5. изучение отражения менталитета народа в инвективных наименованиях;
6. выявление особенностей инвектив-обозначений в сопоставляемых языках;
7. исследование общих и специфических черт в построении инвективных конструкций;

Объектом нашего исследования являются инвективы в немецком, русском и татарском языках.

Предметом диссертационной работы выступают значения инвективных семем, сформировавшихся в сопоставляемых языках.

Немецкий и татарский языки будут рассматриваться как эквиполентные объекты, характеризуемые по их отношению к языку эталону, что позволяет варьировать направление сравнения от одного языка к другому и от них к языку эталону. Таким языком-эталоном в настоящей работе выступает русский язык, являющийся критерием оценки разносистемных языков в аспекте типологической классификации, а также сам являющийся полем для исследования.

Материалом исследования послужили инвективные лексические единицы: более 2000 единиц, в основном инвективы-композиты сопоставляемых языков, извлеченные методом сплошной выборки из лексикографических источников, а также из произведений художественной литературы, классики и современности, принадлежащих перу прозаиков на татарском, русском и немецком языках. Лексика чутко реагирует на все изменения, происходящие в обществе. Именно лексический состав языка наиболее очевидным способом отражает уникальность культуры.

Отбор материала проводился на основе данных авторитетных толковых словарей татарского, русского и немецкого языков, а также двуязычных немецко-русских, татарско-русских и др. словарей. В качестве источников исследуемого материала послужили художественные тексты на татарском, русском и немецком языках, сведения из специальной научной литературы на немецком, русском и татарском языках. Всего авторская картотека содержит более 3000 инвектив-композитов. Подстрочный перевод татарских и немецких примеров на русский язык выполнен диссертантом. Основное внимание при выборе источников отдано тем, которые отражают современное, периода 3-й трети XX - начала XXI вв., состояние языка и речевой практики. включая выборку лексических единиц из лексикографических источников с последующей инвентаризацией.

Методы исследования. Для полного решения диссертационного исследования применялись методы, использованные при анализе проблем общего языкознания, семантики, этимологии, лингвокультурологии, лингвофилософии: словообразовательный и семантический анализ, сопоставительно-типологический метод для установления стилистической маркированности исследуемой инвективной лексики, а также метод компонентного анализа. В качестве методологической основы для решения поставленных исследовательских задач диссертации следует рассмотреть как общенаучные, так и частнолингвистические приемы и методы.

Теоретическая значимость работы состоит в использовании нового, категориально-семантического, теоретического подхода к описанию связей между семантикой слова и знанием о мире и формированием языковой картины мира на материале татарского, русского и немецкого языков. Данное обстоятельство призвано способствовать созданию перспективного направления лингвистических исследований, основанного на природе язык - культура - право - человеческая личность. Данное исследование имеет выход в семантику, прагматику и лингвистику текста в целом. Результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы для дальнейшего изучения словообразовательной семантики, специфики функционирования инвективной лексики. Они помогут также не только раскрыть тенденции в динамике развития ненормативной лексики, но и выявить новые особенности и потенции данного пласта языка в его семантическом, словообразовательном и функциональном плане, кроме того, могут считаться определенным вкладом в антропоцентрическую семантику.

Практическая значимость работы заключается в возможности применения результатов и материалов исследования при подготовке специалистов филологического и юридического профиля, изучающих специальные дисциплины по социолингвистике, конфликтологии речи, а также при разработке общих и специальных курсов по лексикологии, социо-и прагмалингвистике, юрислингвистике, учебных пособий по когнитивным аспектам лексикона, лингвострановедению и лингвокультурологии.

       На защиту выносятся следующие положения:        

1. Проблемы, связанные с языковой личностью, должны решаться с ориентацией на необходимость учета роли человеческого фактора в языке, что в свою очередь связывается с выявлением отношений между языком и картиной мира.

2. Совокупность стереотипов культурно-национального мировидения, отраженных в языке через единицы инвективной лексики, образует концептуальную картину языкового мира. Благодаря включению параметров описания внешнего и внутреннего человека и социума, в языковом образе мира все элементы структурированы и соотнесены с самим человеком.

3. Ментальность присуща каждому человеку, отдельному народу и человечеству в целом и имеет для них общие признаки, к которым относятся общие логико-философские и психологические категории. Менталитет отдельного народа базируется на вышеназванных категориях, но имеет специальные категориальные языковые средства для его выражения. Ментальность, язык и культура отдельного народа взаимообуславливают и взаимовыражают друг друга.

4. Снижение языковой культуры и увеличение роли бранной и инвективной лексики в современных условиях является следствием текущих общественно-политических явлений, исторического прошлого и условий функционирования языка, невозможности устранения причин активизации бранной и инвективной лексики, недостаточной мотивации в современном обществе для формирования нравственной и интеллектуальной языковой личности.

5. В языковом коллективе существует ряд механизмов для выражения агрессивности. Один из них - оскорбление, т.е. речевая инвектива. Основными языковыми единицами инвективного поля выступают негативные эмоционально-оценочные единицы языка - инвективы, ядром которых являются инвективы-композиты, наименования концепта человек. Инвективы-композиты выполняют ряд социально важных функций в речевом дискурсе, что обусловлено семантической структурой данных единиц.

6. Инвективы-композиты отражают оценку разных параметров поведения, характера, внешности, речи и т.д. человека. Можно наметить типологию семантики, характерную для определенного языка. Агрессивная природа инвективы обусловливают национальную специфику отражения отрицательно-оцениваемых параметров человека, выявить которую позволяет сопоставительный аспект исследования.

7. Инвективы-композиты, используемые для наименования концепта человек представляют собой многоаспектное явление, связанное с языковыми способами выражения поведенческих действий человека и приводящее к неодинаковой семантизации действительности, что обусловлено наличием определенных ментальных особенностей и стереотипов, обладают своеобразием номинативного, семантического и стилевого характера, демонстрируют отличия аксиологического свойства в зависимости от ценностей определенного социума.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах, сделанных на Республиканских межвузовских научно-практических конференциях: итоговых научных конференциях Казанского Государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина за 2005 - 2007: Наука и образование (28.01.2005, 18.01.2006, 30.01.2007); межвузовской конференции Международное сообщество: актуальные проблемы и перспективы межкультурного, делового общения (г. Альметьевск, 14.02. 2006); VIII - республиканской  конференции Язык и методика преподавания (г. Казань, 14.06.2006).

       Результаты работы получили апробацию также во Всероссийской научно-практической конференции Современные тенденции в преподавании иностранных языков (г. Набережные Челны, 28. 11. 2003);

II Международной научно-практической конференции Социально-экономическое развитие общества: система образования и экономика знаний (г. Пенза, 2005); Всероссийской молодежной научно-практической конференции Актуальные проблемы современного общества глазами молодого поколения (г. Набережные Челны, 24 - 25.04. 2006); I  Всероссийской научно-практической конференции Иностранные языки в современном мире (г. Казань, 14.06.2007); III Международной научной конференции Теория перевода. Межкультурная коммуникация. Сопоставительная лингвистика (г. Казань, 28 - 29. 04. 2006);  VI Международном симпозиуме Вариативность в языках народов Поволжья (г. Чебоксары, 18 - 19.05. 2006); II Международной научно-практической конференции Актуальные проблемы современного социально-экономического развития (г. Самара, 24 - 25.05. 2006); Международной научно-практической конференции Сохранение и развитие родных языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы (Казань, 23-24. 06. 2006г.); Международной конференции Русский язык и современное российское право (Кемерово, 4 - 6.10. 2006); Международной научно-практической конференции Роль человеческого капитала в инновационном становлении России (г. Казань, 22 - 24.11. 2006); VI Международной научно-практической конференции Культура. Коммуникация. Корпоративность (г. Йошкар-Ола, 21.02. 2007); Международной научной конференции В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение (г. Казань, 4 - 7.05. 2007); Международной научно-методической конференции Языковые и культурные контакты различных народов (г. Пенза, 25 - 27.06. 2007); Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 15-летию принятия Закона о языках Современные языковые процессы в Республике Татарстан и Российской Федерации: законодательство о языках в действии (г. Казань, 22.11.2007); Международной научно-практической конференции Проблемы прикладной лингвистики (г. Пенза, 06.12. 2007); VII Международной научно-практической конференции Лингвистические и культурологические традиции образования (г. Томск, 06. - 08.12. 2007);

X Международной научно-практической конференции Вопросы современной  филологии  и  методики обучения  языкам  в  вузе  и  школе

(г. Пенза, 28.12. 2007); Всероссийской научной конференции Культура Урала в XVI-XXI вв: исторический опыт и современность (г. Екатеринбург, 22.02. 2008) и др.

По теме диссертации опубликовано 51 работа (общий объем: 49.8 п.л.), в том числе 2 монографии, 4 словаря, 2 учебных пособия для студентов, 7 статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Кроме того, основные результаты диссертационного исследования отражены в публикациях, в числе которых статьи, тезисы докладов и материалы выступлений. Диссертация обсуждена на заседании кафедры французского языка при Институте языка Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина.

Структура работы определяется ее исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы (около 400 наименований), списка лексикографических источников (75 наименований) и двух приложений. Основной текст изложен на 284 страницах.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются объект, предмет, цель и задачи предпринятого исследования, дается обоснование актуальности и научной новизны темы выполненной работы, доказывается ее теоретическая значимость и практическая ценность, формулируются выносимые на защиту основные положения, называются общенаучные и лингвистические методы, использованные в диссертации, определяется сам материал исследования.

В первой главе рассматриваются общетеоретические вопросы, предлагается концептуальный аппарат исследования.

       При исследовании теоретико-методологических аспектов изучения языковой картины мира мы исходили из пяти принципиальных положений:

1) Важным фактором при изучении обозначенной проблемы является определение ценностно-смысловых моделей человеческого поведения для создания типологии, который служит ориентиром для выбора соответствующих лексических средств, с целью их использования для характеристики концепта человек;

2) Материальное воплощение знаний человека о мире проявляется на основе номинативной функции языка в его номинативных единицах, прежде всего тех, которые в данной работе негативно характеризуют человека;

3) Важная семантическая особенность большинства лексических единиц, служащих для образной номинации человека - признаковость, которая формируется на основе относительно устойчивых, сущностных качеств характеризуемого человека;

4) Лексика образной номинации предполагает, как правило, наличие информации аксиологической направленности;

5) Разное восприятие образов человека познающим субъектом, зависимость индивидуального сознания последнего от социумных норм обусловливают появление различных языковых форм образной номинации человека. Лексическое обозначение образной номинации человека тесно коррелируют со спецификой индивидуального знания номинатора, его концептосферой.

Языковая картина мира является макрообъектом данного исследования, которое выполнено в рамках лингвоантропологии. Основы лингвоантропологии были заложены В.фон Гумбольдтом, Э Бенвенистом, Ш Балли, Л. Вайсгербером, традиции которых развиваются в трудах Ю.Д.Апресяна, Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, Г.В.Колшанского, В.Н. Телия, Е.В.Урысон и других лингвистов.

       В современных лингвистических исследованиях при исследовании языковой картины мира используются несколько созвучных, но не тождественных терминов - картина мира, языковая картина мира, концептуальная картина мира, лобраз мира, видение мира, модель мира. Обращение к данной проблеме оправданно, ибо вопрос о соотношении понятий, обозначенных этими терминами, не решен однозначно, несмотря на ряд диссертационных исследований.

       В настоящее время феномен картины мира считается фундаментальным понятием, относящимся к человеку и его взаимоотношениям с миром.

В самых общих чертах под картиной мира видится понятие, выражающее специфику человека и его бытия, взаимодействия с миром, важнейших условий его существования в мире [Постовалова 1988: 11].

Содержание понятия языковая картина мира может быть сформулировано кратко следующим образом: это - отражение языковым сознанием действительности под специфическим углом зрения. Человек, познавая окружающий мир, в своем сознании представляет себе модель этого мира. Мир, отображенный в сознании человека, есть вторичный, зависимый мир, созданный в результате познавательной, творческой деятельности человека. Это - мир вторичной онтологии. Для характеристики этого вторичного мира в когнитологии и используется понятие концептуальная картина мира.

Каждый отдельный человек создает свой неповторимый образ мира. В течение жизни индивидуальное мировидение человека меняется. Однако его картина мира отличается лишь нюансами от образа мира, запечатленного в общей картине мира его народа и времени. Картина мира - это понятие, выражающее специфику бытия человека. Как целостный образ, картина мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром, в различных актах мироощущения, мирочувствия, миросозерцания, мирооценки.

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров замечают, что лингвистическая картина мира варьируется от языка к языку [Верещагин, Костомаров 1980: 280].

Вышеизложенное позволяет заключить, что картина мира - это сложное интегративное образование, имеет свою национально-культурную специфику, свои характерные особенности, формирующиеся под воздействием как языковых, так и неязыковых средств. При этом даже среди родственных языков различия в восприятии, концептуализации и репрезентации мира языковыми средствами могут быть весьма существенными. Различия в человеческом опыте ведут к различным знаниям и различным картинам мира [Кравченко 1997: 61].

Поскольку картины мира национально специфичны и носители разных языков могут видеть и членить мир по-разному через призму своих языков, то сопоставительное изучение языков вполне оправданно и актуально. Данное исследование направлено на выявление особенностей национально-культурной семантики разных языков, а также изучение специфических черт их менталитета.

Между картиной мира и как отражением реального мира и языковой картиной мира как фиксацией этого отражения существуют сложные отношения. Ю.Д. Апресян подчеркивал донаучный характер языковой картины мира, называя ее наивной картиной, поскольку при концептуализации человек использует не научные, а наивные знания. Языковая картина мира дополняет объективные значения о реальности, часто искажая их. Поскольку познание мира человеком часто сопровождается ошибками и заблуждениями, его концептуальная картина мира постоянно меняется, перерисовывается, тогда, как языковая картина мира еще долгое время хранит следы этих ошибок и заблуждений [Апресян 1995: 57].

В лингвистической литературе постулируется тот факт, что концептуальная и языковая картины мира соотносятся друг с другом как целое с частью [Телия 1991: 35 - 39]. Следовательно, для того, чтобы изучить отдельную культуру, исследователю необходимо взглянуть на нее глазами носителей этой культуры и увидеть очевидные для него смыслы отдельных элементов этой культуры, связи между этими элементами, научиться говорить о культуре в тех категориях и с теми акцентами, которые естественны для носителя культуры.

Рассуждая о взаимодействии языка и культуры, В.А. Маслова указала на 3 подхода по данному вопросу:

1) Первый подход разрабатывается в основном отечественными философами, такими, как С. А. Атановский, Г. А. Брутян, Е. И. Кукушкин, Э. С. Маркарян [Маслова 2004: 60]. Суть этого подхода в следующем: взаимосвязь языка и культуры оказывается движением в одну сторону; так как язык отражает действительность, а культура является неотъемлемым составляющим этой действительности, с которой сталкивается человек, то и язык, в свою очередь, просто отражает эту действительность.

2) Второй подход к проблеме соотношения проблемы и языка и культуры выражается в попытке решить вопрос об обратном воздействии языка на культуру. Представителями этого подхода являются лучшие умы XIX века, а именно В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, Э. Сепир, Б. Уорф, Л. Вайсгербер и другие. В основе этой гипотезы лежит убеждение, что люди видят мир по-разному, сквозь призму своего родного языка. Следовательно, языки различаются своими лязыковыми картинами мира.

3) Третий подход к взаимосвязи языка и культуры. Лингвисты считают, что язык - факт культуры, потому что а) он - составная часть культуры, которую мы наследуем от наших предков; б) язык - основной инструмент, посредством которого мы осваиваем культуру;  в) язык - важнейшее из всех явлений культурного порядка. Поэтому концептуальное осмысление культуры может произойти только посредством естественного языка [Маслова 2004: 62].

Концепция картины мира предполагает когнитивное содержание - информацию о способах познания людьми окружающего мира. Человеческое познание подчиняется общим закономерностям. Однако особенности объекта познания обусловливают его специфику. Специфика познания заключается, прежде всего, в том, что в качестве объекта здесь выступает деятельность самих субъектов познания. То есть сам человек является и субъектом познания, и реальным действующим лицом.

Поскольку картины мира национально специфичны и носители разных языков могут видеть и членить мир по-разному через призмы своих языков, то возникает необходимость в их сопоставлении.

Современная наука о языке своеобразно разделяется на две сферы, имеющие разные объекты и предметы изучения. Одна из этих сфер, получившая название антропоцентрической лингвистики, в центр внимания помещает языковую личность. Введение в научную парадигму  языкознания категории лязыковая личность стимулирует науку о языке к освоению понятий, ранее ей не свойственных - индивид, ичность, сознание, мышление, деятельность, поведение, роль, статус  и т.д. [Седов 2004: 5].

Срастание этих понятий с понятием лязыковая личность не случайно и вполне оправданно, ибо главной предпосылкой всякой культуры является сам человек.

Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров придерживаются мнения, что человек рождается ни русским, ни немцем, ни японцем и т.д., а становится им в результате пребывания в соответствующей национальной общности людей. Язык концентрирует в себе представление о национальной самобытности человека и о его национальной принадлежности. В то же время язык как бы навязывает индивиду то видение окружающего мира, ту картину, которую нарисовали до него и без него. Национальный язык не только отражает, но и формирует языковую личность и национальный характер [Верещагин, Костомаров 1999: 120 - 123].

Языковая личность вообще - это явление достаточно абстрактное, важна ее национальная модификация, поскольку, как считает Ю.Н. Караулов, национальное пронизывает все уровни языковой личности.        

Языковая личность вовсе не идентична национальному характеру, но она содержит черты, соотносимые с этим понятием. Каждая языковая личность уникальна, обладает собственным когнитивным пространством, собственным знанием языка и особенностями его использования [Гудков 2003: 49]. Д.Б. Гудков также утверждает, что не существует просто языковой личности, она всегда национальна, всегда принадлежит определенному лингвокультурному обществу [Гудков 2003: 49 - 50].

Человек - языковая личность, соответственно, язык и культура имеют антропологический характер. Таким образом, антропоцентрическая парадигма ставит на первое место человека, а язык является главной конституирующей характеристикой человека, его приоритетной составляющей.

       В последние два десятилетия наряду с языковой личностью в активный  лингвистический обиход вошло также понятие языковое сознание.

Языковое сознание личности проявляется в оценках своей и чужой речи, в рефлексии над фактами языка в отношении к языковой норме и ее нарушениям. Языковое сознание, формируется значением слов национального языка, иными словами, это - представление языковой личности окружающего его объективного мира. В языковом сознании формируется национально-субъективный образ мира, преимущественно модально-оценочный и пристрастный, но не автономный, а как ее составная часть более широкого обыденного сознания.

       Картина мира в сознании языковой личности системна и влияет на восприятие личностью окружающего мира.

       Главным героем отображенного в языке мира, безусловно, является сам человек, который выступает и субъектом познания в процессах социокультурной деятельности, и его главным объектом.

Вышеизложенное позволяет сделать выводы, что проблемы, связанные с языковой личностью, решались и решаются с ориентацией на необходимость учета роли человеческого фактора в языке, что в свою очередь связывается с выявлением отношений между языком и картиной мира.

Выход современной лингвистики в сферу когнитивной деятельности является качественным смещением парадигмы лингвистики в сторону антропоцентризма, а если шире - ментальной семантики. Когнитивная лингвистика оперирует не языковыми элементами, а особыми по своей природе единицами, за которыми закрепился термин концепты.

В.А. Маслова считает, что в русском языке внутренняя форма слов концепт и понятие одинакова, но в то же время это - не равнозначные понятия. Если понятие - это совокупность познанных существенных признаков объекта, то концепт - ментальное национально-специфическое образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний о данном объекте, а планом выражения - совокупность языковых средств [Маслова 2004: 27].

В отношении номинативных единиц вполне справедливо утверждение В.И. Карасика о том, что концепт значительно шире, чем лексическое значение [Карасик 1996: 6]. Помимо понятия концепты включают в себя ценностный и образный компоненты.

У каждой культуры есть свои ключевые слова, или концепты, ибо концепты - мыслительные единицы человеческого сознания. И чтобы считаться ключевым словом культуры, или концептом, слово должно быть общеупотребительным, частотным, быть центром семейства фразеологических выражений, пословиц, поговорок. Концепты - своего рода сценарии культуры, в которых слово и жест, и речь и невербальное поведение, артикулированность и нерасчлененность, соединяются в неразрывное целое. Концепты представляют собой центральное звено системы культура и являются носителями культурной памяти народа.

Итак, концепт - это понятие, погруженное в культуру (по определению Н.Д. Арутюновой и В.Н. Телия). Он обладает эмотивностью, коннотациями, аксиологичен по своей природе, имеет лимя / лимена в языке. И это позволяет нам считать понятие человек концептом.

       В основе всех языковых картин мира лежит антропометрический взгляд на мир, учитывающий человеческий фактор: человек, классифицирующий мир, помещен в центр мироздания, и все его элементы распределяются с позиции человека.

Известно, что в науке о языке в разные времена основным был вопрос о том, каким образом язык помогает человеку членить материальный мир и общественно-исторический опыт его носителей. Целями нашего исследования предопределено признание основного свойства языка, основанного на соотношении материальный мир - мышление - язык, исходя из которого, язык понимается как система, синтезирующая в себе свойства отображения и обозначения, выступающая средством материализации мысли, идеализации и репрезентации реальной действительности [Уфимцева 1988: 116]. Мы считаем, что между мыслью и словом лежит этап номинации, связывающий мир действительности с миром языка и устанавливающий корреляцию между предметами, выраженными для его номинации звуковым отрезком. В результате номинативной деятельности происходит фиксация фрагментов деятельностного опыта человека в лексике. Из этого следует, что наименование, номинативная функция, функция репрезентации картины мира является основной функцией человеческого языка, от которой зависят все остальные.

Наименование как объект исследования долгое время изучалось на уровне прагматических отношений. Это объясняется, прежде всего,  связью с историей названий: при возникновении слова между его звуковой оболочкой и называемой вещью существовала та или иная внутренняя связь, и связь имени и вещи держится традицией, договором, а не природой. Природа имени магична Е. Знать имя вещи - значит уметь пользоваться вещью в том или другом смысле [Лосев 1990: 185]. Он считает, что всякая наука есть наука о смысле или об осмысленных фактах, что и значит, что каждая наука - в словах и о словах [Лосев 1990: 33].

Номинация описывается и в ономасиологическом, и в семасиологическом ключе как явление языка и как явление речи. Ономасиологический подход в исследовании номинации связывается,  прежде всего, с изучением процесса образования номинативных единиц, т.е. с динамической стороной номинации; семасиологический подход касается проблем использования языковых единиц, и таким образом, связан больше с изучением статической, результативной стороны номинации. Следовательно, всякое лингвистическое осмысление основывается на анализе языкового материала. Именно при изучении конкретных результатов акта наименования в языке устанавливаются закономерности образования номинативных единиц, их модели и типологии, а это, в свою очередь, обозначает возможности создания новых номинативных единиц. Поэтому, на наш взгляд, языковая номинация надлежит исследованию одновременно как с позиции ономасиологии, так и с позиции семасиологии.

Номинация в любом аспекте ее лингвистической интерпретации может быть определена как способность языковых единиц наименования фрагментов окружающей действительности.

Материальным выражением номинации являются номинативные единицы - номинации, которые наиболее ярко и наглядно иллюстрируют особенности культуры того или иного народа.

Понятие номинация неоднозначно. Во-первых, одно и то же название - номинация - обозначает как процесс создания, закрепления и распределения наименования за разными фрагментами действительности, так и значимую языковую единицу, образованную в процессе называния. Во-вторых, у разных исследователей часто не совпадает содержание терминов первичная и вторичная номинация.

Первичная номинация - крайне редкое явление в современных языках [ЛЭС 1990: 336]. Чаще номинатор использует уже существующие единицы номинации  в новом отношении именования. Для обозначения способности современных языков пополнять свой номинативный инвентарь вводится понятие вторичной номинации, под которой понимается переосмысление уже имеющихся в языке номинативных средств, что обуславливает использование уже готовых языковых форм в новом для них отношении наименования [Телия 1991: 117].

Вторичная номинация характерна для всех уровней системы языка и его функционирования. Необходимость возникновения у слов дополнительных номинативных функций вытекает из самой природы языка. Ни один язык не был бы в состоянии выражать каждую конкретную идею самостоятельным словом или корневым элементом. Конкретность опыта беспредельна, ресурсы же самого богатого языка строго ограничены. Язык оказывается вынужденным разносить бесчисленное множество значений по тем или другим рубрикам основных понятий, используя конкретные или полуконкретные идеи в качестве посредствующих функциональных связей [Виноградов 1972: 18].

Таким образом, вторичная номинация - это ресурс языковой экономии, способ привлечения уже известных единиц плана выражения для обозначения новых значений и оттенков значения. Результаты вторичной номинации воспринимаются как производные по морфологическому составу или по смыслу. В основе всех видов вторичной номинации лежит ассоциативный, образный характер человеческого мышления.

Исследуемая нами инвективы-композиты как наименования свойств человека - образная номинация относятся к классу единиц вторичной номинации и отличаются отвлеченным характером семантики. В арсенале языковых средств номинации, в том числе и вторичной номинации значительное место занимают сложные слова - именные композиты, которые и являются предметом нашего исследования..

Осмысление природы сложного слова, определение его положения как лексической единицы, выделение критериев отграничения сложного слова  от словосочетаний является одним из самых спорных вопросов словосложения в целом. Обращение именно к сопоставительному исследованию сложных слов в немецком, русском и татарском языках вызвано тем, что сложные слова, представляя продуктивный способ номинации в данных языках, являются в современном языкознании важной типологической характеристикой языка. Проблема идентификации сложного слова является очень сложной в лингвистической науке, поэтому феномен словосложения отмечен многими учеными. Разрешение этой задачи, даже если оно никогда не может быть окончательным, способствует расширению и уточнению наших знаний об изучаемом объекте - сложном слове.

Сложные слова выражают только существенную информацию и экономят большой словесный материал, необходимый для составления словосочетаний или предложений. Поэтому композитообразование является одним из самых продуктивных способов словообразования в немецком языке, способным удовлетворять потребности в обозначении новых точных терминах. Именно поэтому инвективы-композиты стали предметом нашего исследования. Кроме того, наличие большого количества сложных слов в немецком языке говорит о такой особенности немецкой ментальности как концентрация большого фрагмента мысли в одном слове и указывает на такую черту немецкой ментальности как экономность.

Словосложению принадлежит исключительное место в развитии словообразования и языка в целом, этим и объясняется огромный интерес ученых к словосложению, особенно в немецком языке. Исследованию особенностей разных аспектов словосложения посвящено значительное количество работ отечественных и зарубежных исследователей, таких как М.Д. Степанова, К.А. Левковская, В.С. Вашунин, В.М. Павлов, Р.З. Мурясов, О.Д. Мешков, Т.Г. Попова, W. Fleischer, M. Dokulil, Р.Г. Гатауллин, А.Г. Садыкова и др.

Именные композиты обладают сложной и разнообразной смысловой структурой. Значение именных композитов формируется как фактор взаимодействия и противоборства двух имен, что ведет к сложнейшим и многообразным отношениям между ним в составе композита, к весьма сложной корреляции между композитом и параллельным словосочетанием.

Свидетельством генетической связи сложных именных композитов-инвектив с соответствующими синтаксическими сочетаниями могут служить факты параллельного функционирования синтаксических сочетаний и соотносительных с ними сложносоставных существительных с таким же компонентным составом: тат. юылмаган кс - немытая квашня, сыра мичксе - пивная бочка, где сложные слова служат наименованием толстой женщины; рус. тертый калач - видавший виды человек; друг семьи - любовник; нем. Hundeaugen Ц преданный человек, а не собачьи глаза, Kalbskopf Ц тупица, но не телячья голова, Kiekindiewelt - молокосос, новичок  вместо повелительного наклонения смотри на мир.

       Сложное слово - это единая смысловая единица, значение которой не равно сумме ее компонентов. Каждое сложное слово представляет собой организованный комплекс, в котором за счет ингрессии целое больше, чем сумма его частей. Если лексическая единица несет элементарный образ действительности, то сложное слово несет сложный образ, отражающий связи между объектами действительности. Помимо этого, сама целесообразность существования сложных слов определяется необходимостью выражения значимости для данного сложного образа, т.е. эмоционального отношения к нему.

Сложное наименование, возникшее в акте номинации, рассматривается носителями языка как один из способов отражения окружающей действительности. Словосложение обладает широким спектром ономасиологических возможностей и демонстрирует чрезвычайно емкое конденсированное выраженное значение. И именно номинативный потенциал именных композитов предопределил выбор предмета исследования данной диссертационной работы - сложные инвективные композиты.

Вторая глава посвящена когнитивным аспектам наименования человека, ибо познавательная, когнитивная функция языка является одной из его основных функций.

Наиболее характерная черта различных направлений лингвистики конца XX века - явный поворот к семантической стороне языка.

ингвистика приступает к исследованию значения как самого фундаментального для нее понятия, но приступает на новом витке своей истории, с новых, когнитивных позиций. Знания и значения начинают изучаться в этой научной парадигме совместно, в постоянном взаимодействии [Кравченко 2000: 102].

Познавательная, когнитивная функция языка является одной из его основных функций. Язык с точки зрения когнитивной теории является средством познания, средством овладения знаниями и общественно- историческим опытом, а также представляет собой способ выражения деятельности сознания.

Изучение языковых форм происходит с позиции того, как эти языковые формы отражают определенное видение мира человеком и способы его концептуализации в языке, общие принципы и категоризации и механизмы обработки информации с точки зрения того, как в них отражается весь познавательный опыт человека, а также влияние окружающей среды [Болдырев 2000: 6].

Когнитивный подход к языку предусматривает исследование роли человеческого опыта в процессе языкового функционирования, изучение структур знания, которым владеют индивиды, использующие язык, а также обобщение способов представлений этих знаний.

Таким образом, национальная личность через когнитивную систему координат познает мир, действительность, что находит отражение в лексической системе, обусловленной интересами народа, его условиями жизни и специфическими особенностями выбора реалии. Поэтому для объективного сопоставления различных языков и разных культур, в данном случае немецких, русских и татарских, представляется целесообразным выбрать третью систему, интернациональную по своей природе - когнитивную.

Когнитивная теория лингвистики самое пристальное внимание уделяет языковой номинации Ц называнию имеющихся у человека идей или представлений посредством языковых единиц. Согласно теории языковой номинации  процесс наименования устанавливает связь языковых элементов с фактами реальной действительности, включая понятийный класс наименований предметов в определенную систему языковых знаков. Связывая именуемые понятия с определенной категорией, объединяя их в определенные классы и разряды можно создавать неограниченное количество номинативных единиц. Содержательная мотивация этого явления обнаруживает актуальную в момент номинации точку зрения носителей языка на тот или иной фрагмент действительности и в итоге позволяет понять специфику мировидения данного народа.

Когнитивная лингвистика также устанавливает и изучает образные схемы, в рамках которых человек постигает действительность. Когнитивное освоение человеком действительности - это лязыковое схватывание, позволяющее сделать их надежным достоянием не только отдельного носителя языка, но и всего языкового коллектива. Этот процесс протекает как означивание концептов (в данной работе концепта человек) и превращение их в языковые знаки.

C языковой точки зрения этот процесс определяется как языковая номинация. В когнитивно-языковом плане номинация - это буквально называние концепта, наделение его именем, в результате чего он становится воспроизводимым для сознания.

Номинация - в высшей степени ответственный когнитивный акт, требующий от языкового субъекта мобилизации всех имеющихся у него знаний о действительности. Дело в том, что имя концепта всегда мотивировано пониманием того, какое место занимает в окружающей действительности соответствующий предмет, явление, признак, процесс и т т.д., с какими другими предметами, признаками или процессами он связан, какие яркие особенности имеет [Берестнев 2002: 28].

Эта мотивация служит как предварительное знание носителей языка о соответствующей части действительности и позволяет произвести акт номинации - дать концепту имя.

Конкретный признак, положенный в основу номинации при образовании нового слова, называется внутренней формой слова. Иначе внутреннюю форму слова называют мотивирующим признаком. Внутренняя форма слова - это отличительный признак, который носитель языка избирает в процессе номинации представляемой им сущности. Выбор этого признака - результат познавательной деятельности, потому что он выбирается из множества признаков, которыми обладает именуемая сущность, как наиболее репрезентативный в данном случае. Но в других случаях и под влиянием дополнительных обстоятельств номинации этой же сущности могут произвестись иначе. Например, нем. Bierbauch (досл. Bier - пиво, Bauch - живот) - толстопуз; Dickbauch (досл. dick - толстый, Bauch - живот) - толстопуз; тат. буш баш (досл. буш - пустая, баш - голова) - дурак; илк баш (досл. илк - решето, баш - голова) - дурак, болван и др.

Примеры показывают, что в языке подвергаются номинации не все элементы действительности, а результаты ее познания человеком. И сама номинация - это познавательный акт, в котором в формах языка закрепляются имеющиеся у человека знания о мире. Изучая языковые номинации, можно постигать знания человека о мире, знания о самом человеке (его внешности, характере, поведении, состоянии и т.д.), закрепившиеся в форме языкового знака.

Психологи считают, что сознание человека обладает несколькими фундаментальными когнитивными способностями. Прежде всего, это его способность к анализу. В том или ином целом человек может выделить части и отдельные признаковые характеристики, которые затем он мыслит независимо от целого. Так, рассматривая человека, мы стараемся определить его рост, возраст, черты характера; а также внимательно рассматриваем его внешность. Вторая когнитивная способность человеческого сознания - его способность производить сравнения. Человек не только выделяет отдельные характеристики у тех ментальных сущностей, которые он мыслит, но и сравнивает их по этим характеристикам, формируя на этой основе мысль об их классах. Так мы определяем людей

Ц по гендерному типу: Betthase - сожительница, Diskotorte - герла, деваха; ат карагы - конокрад, башкиср - головорез (основание сравнения - половые или гендерные различия);

Ц по возрастным особенностям: нем. Gelbschnabel Ц молокосос, Graubart - аксакал; тат. йомышчы малай - мальчик на побегушках,  (основание сравнения - возраст);  кычыткан чыпчыгы - егоза, юла; чуар  йрк - непостоянный, любвеобильный;

Ц по физическим данным: нем. Hamsterbacke - человек с полными щеками, Knochengerst - кожа да кости - как агач; Schnutzbart Ц усатый мужчина - мыекбай (основание сравнения - внешние достоинства или недостатки человека);

Ц по профессии: Hausperle Ц (золотая) домработница, Himmelsgucker - астроном,  Himmelskutscher - летчик, Verseschmied Ц стихоплет; остабик - учительница, шагыйрь кисге Ц рифмоплет и др. (основание сравнения - род деятельности человека). Таким же образом могут сравниваться конкретные и абстрактные сущности.

Всем этим обусловливается третья способность человеческого сознания, касающаяся уже собственно языка и объясняющая суть языковой метафоры.

Изучение метафоры позволяет увидеть то сырье, из которого делается значение слова. Рассматриваемый в перспективе механизм действия метафоры ведет к конвенсионализации значения. Этим определяется роль метафоры в развитии техники смыслообразования, которая включает ее в круг интересов лингвистики [Арутюнова 1990: 10]. При образовании метафорических сложных слов происходит активная творческая работа сознания, создающего образные представления. Метафора больше тяготеет к сфере субъективного, гносеологическая природа ее дает экстралингвистическое  обоснование образованию сложных номинативных единиц. Именно при метафорическом переосмыслении при образовании сложных слов более ярко проявляется национальное своеобразие каждого языка, поэтому особое внимание в нашем исследовании уделено метафорическим инвективным единицам.

Анализ материалов работы со всей очевидностью подтверждают преобладание пейоративной оценки в метафорических номинациях- характеристиках человека.

Метафорические номинации пейоративной оценки обнаруживают большое семантическое разнообразие и языковую устойчивость: отрицательно оцениваются пороки, низкое общественное положение, физические недостатки, некоторые качества, объективно не являющиеся отрицательными, но обладающие избыточностью, чрезмерным проявлением, а также неблаговидное, недостойное поведение.

Поведение есть совокупность поступков человека, имеющих морально-культурное значение, совершаемых им в различных условиях. Поведение охватывает все поступки человека, и они могут быть подвергнуты разным оценкам.

юбое поведение, естественно, подлежит оценке со стороны другого человека, ибо оценочная деятельность столь же естественна для человеческого сознания, как и познавательная. Познавательный акт как некоторый фрагмент мыслительной деятельности человека уже по своей природе содержит так называемый оценочный моментЕ. Оценка содержитсяЕ повсюду, где происходит, какое бы то не было, соприкосновение субъекта познания с объективным миром [Мягкова 1981: 88].

В своей работе мы и будем рассматривать ту лексику, которая позволяет понять, как отражается оценочная деятельность в языковой картине мира немецкого, русского и татарского языков, как эта оценка влияет на восприятие людьми друг друга. Картина мира формирует тип отношения человека к миру - природе, другим людям, самому себе как члену этого мира, определяет его отношение к жизненному пространству [Роль человеческого фактора 1988: 26].

В первую очередь человек воспринимает другого человека зрительно. И эта зрительная оценка позволяет одному человеку сделать выводы относительно другого человека. К примеру: Какой-то командир, пробегая рядом, поносил, на чем свет стоит, взводного. - Долболоб, ты, а не командир! Почему твои люди отстали?! Вперед! (Квеселевич 2005: 181). Или: Тебе надо было его в Склифософского сразу вести, не сюда, там знают, что в таких случаях делать, там-то специалисты! ... А здесь не врачи, живодеры! Иначе не назовешь (Квеселевич 2005: 215).

Различные слова и фразеологические обороты закрепляют эту первичную оценку в языке, приписывая определенным наборам внешних выражений свойства внешнего мира. Определенным деталям внешности у различных народов приписываются разные признаки, связанные с проявлением характера, волеизъявления, поведения, привычек человека - всего того, что характеризует его психоэмоциональную деятельность, интеллектуальные способности. Например: Ты не ходи вокруг да около! - велел Лапшин. - Ты прямо говори. Не человек, а каша-размазня (Квеселевич 2005: 362). Главный теоретик! Только такой единицы в нашем институте не существует! Ты просто дойная корова, и все, кому не лень, тебя доят! (Квеселевич 2005: 395).

В.М. Богуславский отмечает, что внешность человека имеет тесную связь с его биологическими характеристиками (физическое здоровье), социальным статусом (внешность как отражение представителя определенной группы), характером (черты и формы лица как свидетельство определенных черт характера), национальными характеристиками и др. Аксиологические характеристики внешности имеют ярко выраженный национальный характер. В их основе лежит национально-культурный стереотип. Поведение и внешность человека соотносятся со сложившимися стереотипами, принятыми как образец достойного поведения в каждом социальном классе. Вакх Иванович сделал сам себе рожу в зеркало. Мордоворот, - подумал он, - с нынешнего дня сажусь на одни лимоны, похудею пуда на дваЕ (Квеселевич 2005: 486).

Эти эталоны национально специфичны, они формируют национальный образ внешности.

Воплощением национально-культурного представления о человеке является менталитет, представляющий сердцевину этнокультуры, систему типичных проявлений понимания человеком внешнего и внутреннего мира в категориях родного языка, специфическое проявление в процессах познания интеллектуальных, духовных и волевых качеств национального характера.

Национальная ментальность, понимаемая современной философией как глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания, непременно включающий и бессознательное, формируется в зависимости от традиций, культуры, социальной среды и всей среды обитания в целом, но при этом важно учитывать то, что и она сама, в свою очередь, их формирует.

       В языковых картинах мира немецкого, русского и татарского языков можно проследить сложность процесса ментального характера, отражающую разницу в менталитете народов.

       лDieser Halsabschneider kennt keine Nachsicht (Девкин1993: 285) - Этот душегуб, живодер, головорез ни с чем не считается.

        So ein Dickkopf! Die Meinung der anderen ist Luft fr ihn (Девкин 1993: 159) - Такой упрямец! Мнение других для него пустое место.

       Теге солдат ирг аптыраган берр чпрк баш очраса, йлндн бер д качачак кеше тгел, имеш (Фатих Хсни Гыйльмениса м аны кршелре: 35). - Поговаривают, будто тот солдат совсем не против жениться на какой-либо бабе, которая соскучилась по мужской ласке.

        Имгк й тавыгы булып кына яш тора-бара аны саруын кайната башлады (А.Гыйлев, 4 т.: 41). - Со временем ей надоело быть домоседкой.

       ллр ул Всим. Шыр тиле. ен алыштырган аны. Мен шул. (Туфан Минуллин 6 т.: 210). - Дура эта Васима. Совсем безмозглая. Бес ее попутал. Вот так.

Альбина, дочь одной из наших сотрудниц, разозлившись на своего часто выпивающего отца, вдруг выпалила: Папу не люблю, потому что он - биокретин!. Здесь наблюдается подражание рекламе, материалом которой является биокефир, но неодушевленность перенесена на одушевленность, т.е. на человека.

Своеобразно-разными и символическими бывают даже имена - названия людей. Имена приобретают в языке определенную национальную и социально-культурную коннотацию. Их конкретное содержание определяется лицами, носящими данные имена, однако они имеют свойства выполнять не только назывную функцию, но и обозначать менталитет народа.

Имена или наименования могут служить своеобразным инструментом для измерения культурных доминант в языке. Культурно-языковые характеристики наименований людей являются важной составной частью культуры народа, отражают специфику восприятия мира и могут быть измерены в межъязыковом сопоставлении при помощи культурных концептов. К примеру, у Н. В. Гоголя:

Городничий: У! Щелкоперы, либералы проклятые! Чертово семя!. (Гоголь, Ревизор: 1051).

У Ю. Полякова это: лЖадный, как черт, прости Господи! На всем готовом жил, а как собираться стал, даже духи - на донышке оставалось - забраЕ СкопидомокЕ (Квеселевич 2002: 850).

Или у А. Рондарева встречаем: Грабли прибери, скотобаза, - минуя первую и вторую стадию отшивания, сразу перешла в атаку замужняя женщина Зинка (Квеселевич 2002: 851).

Ценностные предпочтения, выраженные в содержании наименований людей, создают специфическую картину мира в немецкой, русской и татарской культурах:

So ein Dickkopf! Die Meinung der anderen ist Luft fr ihn. (Девкин 1993: 159) - Такой упрямый тугодум! Мнение других для него пустое место. 

Kennst du ДDie drei DickwnsteУ? (Девкин 1993: 159) - Знаешь лТрех толстяков?

Der Dreckskerl hat schon wieder ein Mdchen sitzen lassen (Девкин 1993: 168) - Этот поганец снова бросил свою девчонку.

Единицей для сопоставления культурно-языковых различий, зафиксированных в содержании имен, выступают культурные концепты. Предметом сопоставления культурно-языковых характеристик наименований человека выступают общечеловеческие, этнические, групповые и индивидуальные ценности. Наименования человека являются одним из средств выражения культурных доминант в языке и могут быть описаны посредством сопоставительного освещения культурных концептов - многомерных смысловых образований, включающий ценностный компонент.

Один мужик, постарше, интеллигентного вида, в очках, типичный лох из яйцеголовых, а другой, тоже крепко за тридцать, был похож, скорее на монтера или сантехника (Квеселевич 2005: 1021).

Тот же самый феномен, та же лексема-инвектива употребляется и  наблюдается в немецком тексте: Eierkpfe werden nicht alle (Девкин 1993:184) - Не все такие яйцеголовые (т.е. идиоты).

Bleib lieber still, du Bldmann! (Девкин 1993: 128) - Помолчи, идиот-пустозвон!

В инвективной лексике, содержащей характеристику человека, указания на его качества встречаются достаточно регулярно, причем эти качества становятся объектами не только номинации, но и оценочных описаний. В круг объектов оценки входит все, что включено в сферу человеческой деятельности, в том числе, и, прежде всего, сам человек, который оценивается более дифференцированно. Н.Д. Арутюнова считает, что для того, чтобы оценить объект, человек должен пропустить его через себя: природа оценки отвечает природе человека. Оценивается то, что нужно человеку и оценке подлежит все, что доступно человеку, однако чаще оценочное отношение проявляется к человеку. Оценка не может быть независима от человека. Оценка является универсальной категорией. 

Однако в способах выражения оценочных значений языки проявляют свою индивидуальность. Это объясняется в первую очередь тем, что оценка относится к интенсиональному аспекту языка, где преломление картины мира в сознании говорящего осложняется целым рядом факторов [Вольф 2002:  9].

Особенность оценки состоит в том, что объект оценки соотносится по какому-либо признаку или параметру (основанию оценки) с некоторой шкалой или эталоном качественного или количественного сравнения объектов, имеющихся в распоряжении человека, дающего оценку. Оценочные суждения имеют характер высказываемого мнения и не основываются на точном или полном знании. Они лежат в промежуточной области между сознанием и убеждением, между предположением и установленным знанием, между верой и доказательством [Никитин 2003:  70].

Внешность человека - это то, что в первую очередь бросается в глаза и подвергается нами оценке.

Внешность ненормативного человека может оцениваться как отталкивающаяся без конкретизации каких-либо определенных недостатков.  Инвектант в данном случае не осуждает своего оппонента, а выражает свое негативное эмоциональное отношение к его внешности, считает А. Ю. Позолотин [Позолотин 2005: 67]. Объект оценки сравнивается с чем-либо неприятным, вызывающим сходные ощущения. Например: нем. Brillenschlange (досл. Brille - очки, Schlange - змея,  рус. очковая змея, тат.  кзлекле  елан (досл. кзлек - очки, елан - змея); нем. Dreckschwein (досл. Dreck - грязь, Schwein - свинья), рус. грязная свинья, тат. сасы дугыз (досл. сасы Ц вонючая, дугыз - свинья); нем. Giftkrte (досл. Gift - яд, Krte - жаба), рус. гадюка, тат. зhр елан (досл. зhр - ядовитая, вредная, елан - змея) и др. В приведенных примерах змея ассоциируется с коварностью, жаба омерзительна, вид свиньи вызывает презрение своей нечистоплотностью.

У внешнего человека в первую очередь оценивается тело. Основные критерии оценки человеческого тела - это объем, размер и рост. В исследуемых нами языках фактически отсутствуют лексические единицы, указывающие на обычное, нормальное значение данных параметров. По мнению

1. Объем тела. Исследования показывают, что лексические единицы, указывающие на объем тела человека составляют самую большую группу инвектив-композитов, которые группируются в два противоположных класса.

Первый класс составляют лексические единицы, обозначающие большой объем тела человека, т.е. человека толстого.

Наше приложение содержит 12 немецких наименований, указывающих на полноту человека: Bierbauch, Dickbauch, Dickwanst, Fettklo, Dicksack, Dicktuer, Fettbauch, Fettklumpen, Fettsack, Fettwanst, Fleischberg, Fleischerklo;

- в русском языке их 10: жиртрест, салохранилище, толстобрюхий, толстозадый, толстомордый, толстомясый, толстопуз, толсторожий, толсторылый, толстожопый;

Ц  в татарском языке Ц 11: брге корсак, дугыз тшксе, капкорсак, май баскан, май кисмге, мичк корсак, ит бкне, кышлау умарта, апара чилге, буаз сыер, сыра мичксе и др.

Все приведенные примеры в сопоставляемых языках без исключения содержат отрицательную оценку, но немецкая, русская и татарская языковая картина мира рисует в своем языковом сознании различные образы толстяков.

Второй класс составляют антонимичные лексические единицы к первому классу, т.е. худой. Второй класс гораздо скромнее, чем первый, но в то же время тяготеет к выражению разнообразной отрицательной оценки. Например, в немецком языке: Knochengerst (скелет), Klappergestell (вешалка), Gartenzwerg (чучело), Storchbein (журавль), Vogelscheuche (пугало огородное);

Ц в русском языке: кожа да кости, страхолюд, страхоморда;

Ц в татарском языке: как агач (досл. высохшее дерево),  коры сяк (досл. голые кости), шыр сяк (досл. одни кости), кипкн таракан (досл. высохший таракан), кием элгече (досл. вешалка), бакча карачкысы (досл. пугало огородное), салам сыйрак (досл. соломенные ноги), торна сыйрак (досл. журавль), челн аяк (досл. цапля).

Из приведенных примеров следует, что немецкое и татарское языковое сознание одинаково презрительно пренебрежительно именует худых людей.

2. Рост. Объему тела человека и его росту другим человеком в основном дается только оценка отрицательная, данные показатели не являются объектом брани, ругательства, поэтому инвективная лексика, характеризующая рост человека, крайне малочисленна. В то же время во всех нами исследованных сопоставляемых языках наблюдается пренебрежительное отношение, как к низкорослым, так и чересчур высоким людям. Например, в немецком языке: Dreiksehoch (от горшка три вершка), Meterprgel (метр с кепкой) - Hopfenstange (каланча), Schreckschraube; в русском языке: от горшка три вершка, недомерок, маломерок, мелкокалиберный - долговязый, в татарском языке: бот буе (досл. до пояса), ирдн бер карыш (досл. вершок от земли), орчык буе (досл. высотой с веретено) Ц  колга баганасы (каланча), торна сыйрак (журавль).

В процессе взаимодействия с окружающей действительностью человек, как правило, подвергается, таким образом, оценочным классификациям не только со стороны социума, а также собственной самооценке.

Вышеизложенное позволяет заключить, что большинство инвективных композитов содержат отрицательную оценку, придают слову неодобрительный оттенок значения, ибо инвективы всегда экспрессивны  и связаны с выражением эмоций.

В XXI веке, когда в мире много говорится о когнитивной революции, новым является качественное смещение парадигмы современного языкознания в сторону антропоцентризма, или ментальной семантики. А в когнитивистике, прежде всего, внимание должно уделяться познанию человека, его внутреннего мироощущения и внутреннего представления.

Внутренний мир человека - это уникальный объект познания. Будучи фрагментом языковой картины мира, языковой образ внутреннего человека имеет все присущие ей существенные отличия от традиционных, научных, философских, религиозных и других концептуальных моделей мира, выработанных в процессе познавательной деятельности человека.

В лингвистической литературе встречается мнение, что образу внутреннего человека, подобно другим фрагментам языковой картины мира, присущи относительная устойчивость и стереотипность. Однако, как показывают наши исследования, образ внутреннего человека как функционально-речевое явление демонстрирует свою изменчивость, гибкую приспособляемость. Языковые средства, имеющиеся в распоряжении носителей языка, активны по отношению к речевому замыслу, могут заполняться самым разнообразным содержанием, получать ту или иную своеобразную прагматическую и стилистическую нагрузку, в том числе и негативную, сниженно-обсценную.

Изучение опыта отечественной лингвоантропологии позволяет  выделить основные аспекты наименования внутреннего человека. Языковая картина внутреннего мира человека может быть представлена следующими лексико-семантическими полями:

1)        ланатомия и физиология человека;

2)        симптомы внутренних состояний;

3)        черты ментальности народа.

1.        Анатомия и физиология человека. Внутренний человек моделируется по образу и подобию человека внешнего. Причем этот принцип предполагает не визуальное подобие, а схожесть устройства и функционирования целого. Анатомическую интерпретацию концептов психики можно обнаружить в следующих инвективах: нем. Dreckseele (досл. Dreck - грязь, Seele - душа) - рус. подлец Ц тат. эт ан (досл. эт - собака, ан - душа); нем. Hasenherz (досл. Hase - заяц, Herz - сердце) - рус. трус - тат. куян йрк (досл. куян - заяц, йрк - сердце) ; нем. Herzdieb (досл. Herz - сердце, Dieb - вор) - рус. сердцеед Ц тат. чуар йрк (досл. чуар - пестрый, йрк - сердце); нем. Seelenklo (Seele - душа, Klo - туалет, отхожее место) - рус. человек, терпеливо выслушивающий чьи-то душевные излияния - тат.  мо-зар ыючы (досл. мо-зар - печаль, горе, ыючы - собиратель); нем. Gehirnkasten (Gehirn - мозг, Kasten - ящик) - рус. котелок Ц  тат. ми чмге (ми - мозг, члмк - горшок), где Seele - душа - ан, Herz - сердце - йрк, Gehirn - мозг - ми представлены в виде органов, функционирующих внутри человека и, подобно обычным органам тела, отвечающих за определенные качества и способности человека.

Устройство внутреннего человека, таким образом, включает концепты такие как душа, дух, сердце, ум (разум, рассудок), память, совесть, фантазия, воля, способности, мозг, инстинкт, печень и грудь.

Наиболее распространенная классификация органов УдушевнойФ жизни строится с учетом их природы. Одни концепты, например сердце, печень, мозг, относятся к материальным, реально существующим органам, которым сознание приписывает дополнительные, имеющие отношение к психике человека функции: тат. кара йрк (досл. кара - черный, йрк - сердце) Цзложелатель, злопыхатель; ту йрк (досл. ту - мерзлый, застывший, йрк - сердце) - хладнокровный, бесчувственный; чуар йрк  (досл. чуар - пестрый, разный,  йрк - сердце) - непостоянный, любвеобильный, сердцеед; каты бгырьле (досл. каты - твердый, крепкий, жесткий, бгырь - печень) - жестокий, бессердечный; черек ми (досл. черек - гнилой, ми - мозг) - безмозглый.

Другие же концепты душа, дух, ум и др. могут быть причислены к нематериальным, представляемым органам психики. В предлагаемых примерах из татарского языка  акылга сай, акылга згыйфь (досл.  акыл - ум, сай - неглубокий, згыйфь - слабый, бессильный, немощный) - придурковатый, недалекий; вак анлы (досл. вак - мелкий, ан - душа) - бесчеловечный, нечестный; кара ан (досл. кара - черный, ан - душа) - зложелатель; кара эчле (досл. кара - черный, эч - живот, нутро) - злой, завистник, завистливый; куркак ан (досл. куркак Ц  трусливый, ан - душа) - трус; тар эчле (досл. тар - узкий, эч - нутро) - злой, недоброжелательный; из немецкого языка Qulgeist (досл. qulen - мучить, Geist - дух) - мучитель все эти номинации обладают всеми признаками типичного органа человека. Ум имеет два признака, душа - четыре, а дух - один признак.

Вместе с тем следует отметить, что исследуемые языки по-разному реагируют на все негативное: бесчеловечность, нечестность, недоброжелательность и др., в чем и проявляется ментальность народов. Как показывают инвективные наименования нашего исследования, в своем менталитете татарский народ более критичен к внутреннему миру человека, чем русские и немцы.

2. Симптомы внутренних состояний. Внешние проявления внутренних состояний и качеств человека, которые формируют наивную языковую картину мира, заложены

Ц в поступках человека: тат. кире беткн (досл. кире - обратный, в обратную сторону, беткн - гл. законченный) - упрямый, несговорчивый, своенравный; иел акыллы (досл. иел - легкий, акыл - ум) - легкомысленный, несерьзный; нем. Haarspalter (досл. Haar - волос,  spalten - делить) - рус. крохобор;

Ц в его мимике: тат.  карагы чырай (досл. карагы - темный, чырай - лицо) - угрюмый, неприветливый; нем. Nervenwrack (досл. Nerven - нервы, Wrack - обломки, развалина) - комок нервов, нервный; Rntgenblick (досл. Rntgen - рентген,  Blick - взгляд) - остроглазый;

Ц в жестах, позе: ата крк (досл. ата - самец, крк - индюк) - высокомерный;

Ц в движениях: авыр аяк (досл. авыр - тяжелый, аяк - нога) - медлительный;  речи: буш сзле (буш - пустой, сз - слово) - пустомеля; агач тел (агач - дерево, тел - язык) - невежливый; нем. Kopfhnger (Kopf - голова, hngen - вешать) - пессимист, нытик, Leichtfuss (leicht - легкий, Fuss - нога) - легкомысленный, пустой и т.п.

3.        Черты ментальности народа. Ментальная деятельность является основным параметром характеристики человека.

Словарь концептов русской культуры Ю.С. Степанова определяет, что ментальность - это миросозерцание в категориях и формах родного языка, которые соединяют в себе интеллектуальные, духовные и волевые качества

Язык и мышление, духовная и материальная культура, разные типы поведения и мировоззрение, выражающиеся в знаниях, убеждениях, идеалах, философии, религии, присущи всем людям на Земле. Все это и отражает общечеловеческую и частную ментальность, которые присутствуют во всех языках, в том числе, и в сравниваемых немецком, русском и татарском языках.

Язык не только отражает действительность, но и интерпретирует ее, создавая особую реальность, в которой живет человек. Поскольку культура неотделима от закрепленной в языке картины мира, отражающей мировоззрение человека, то информация о культуре находит отражение в структуре языковых номинаций, подчас и негативных, как результаты когнитивной деятельности и ментальных представлений определенной лингвокультурной общности о вербализуемом объекте.

Среди всех субстанций, локализованных внутри человека, особое место занимают душа, дух и сердце.

Концепт ан непосредственно связан с миром эмоций: ан кеге (ан - душа, кек - огарок) - жалкое существо, обуза. ан - своего рода орган внутренней жизни человека, не связанный непосредственно с физиологической стороной. С ним связан внутренний мир человека, его чувства и переживания: ан фасы (досл. ан - душа, фа - мучение, страдание) - мучитель; явыз ан (досл. явыз - злой, ан - душа) - злодей, душегуб; пошмас жан (досл. пошмас - неторопливый, ан - душа) - беспечная душа, эт ан (досл. эт - собака, ан - душа) - жестокий, бессердечный.

Как видно из приведенных примеров, в татарском языке множество инвектив-наименований, которые  несут в своем составе компонент ан, что свидетельствует о его чрезвычайно важной роли для характеристики внутреннего человека в татарской языковой картине мира.

Для обозначения концепта душа, а также внутреннего, духовного мира человека в татарском языке существует особая лексема кунел. Этот концепт не имеет точного эквивалента как в русском, так и в немецком языках, и безусловно, относится к области безэквивалентной лексики.

Концепт кел представляется местом внутри человека, которое скрыто от посторонних глаз, это - источник человеческих чувств, переживаний, это - сфера эмоций и настроения. Например: тшенке кел (досл. тшенке - пониженная, подавленная, кел - душа) - пессимист. В данном примере представлено вертикальное измерение, где отрицательные эмоции связаны с движением вниз, положительные - вверх, которые прямо характеризуют человека. Кел в татарском языке может иметь и другие измерения, или свойства, например:

Ц внутренний объем или внутреннее пространство человека, пространство внутреннего мира: тар келле (досл. тар - узкий, кел - душа, сердце) - неуживчивый, бездушный;

Ц физические характеристики: каты келле (досл. каты - твердый, жесткий, кел - душа, сердце) - жестокий, бессердечный;

Ц чистоту: кара келле (досл. кара - черный, кел - душа) - грязная душа;

Ц целостность / может быть поломан: китек кел (досл. китек - отломанный, отколотый,  кел - сердце) - разбитое сердце.

Исключительно важную роль в языковой картине мира сопоставляемых в данной работе языках в качестве средоточия духовной жизни человека, источника и вместилища чувств и эмоций играет концепт сердце.

Е.В. Урысон отмечает, что в русской языковой картине мира концепт сердце - невидимый орган добрых чувств [Урысон 2003: 27]. Сердце - это внутренний мир человека, душа, память, но оно становится видимым и познаваемым опосредованно через поступки человека - его обладателя. Например, нем. Herzdieb (досл. Herz - сердце, Dieb - вор) - рус. сердцеед, донжуан - тат. чуар йрк (досл. чуар - пестрый, разный, йрк - сердце) - сердцеед, любвеобильный; нем. Hasenherz (досл. Hase - заяц, Herz - сердце) - рус. заячья душа, трус - тат. куян йрк (досл. куян - заяц, йрк - сердце) - трус. В зависимости от человека, если он не способен испытывать сильные, глубокие чувства, сердце может быть разным. Например, в татарском языке, таш йрк (досл. таш - камень, йрк - сердце) - жестокий, бессердечный; ту йрк (досл. ту - мерзлый, йрк - сердце) - бездушный, бессердечный. 

Как видим, татарский язык свидетельствует о высоком уровне эмоциональности, сентиментальности народа - его носителя, что находит свое выражение в существовании особых концептов, соотносимых с миром эмоций человека. Как показывают рассмотренные концепты, национальный менталитет, остается величиной относительно постоянной.

Что касается немецкого языка, то к типичным характеристикам немецкого менталитета относятся, как отмечает большинство исследователей, любовь к порядку и трудолюбие. И это утверждение мыслится в немецком общественном сознании в широком диапазоне: в строгом соблюдении норм закона, уважительном отношении к приказу, неприязни к расхлябанности, уважение к пунктуальности, точности, аккуратности, целеустремленности, основательности. Исследования показывают, что концепты, характеризующие немецкий менталитет меньше всего отражают внутреннего человека. Русская ментальность меньше всего отражается в инвективах-композитах - наименованиях человека в силу меньшей дееспособности русского языка к композитообразованию.

В третьей главе раскрываются причины, способствующие развитию интереса к ненормативному пласту языка, нарушающему в массовой коммуникации нормы общественной морали. В данной главе автором дается определение так называемой ненормативной лексике и объясняются причины использования в речи бранной, инвективной лексики. В этой главе определенное место отводится и тем функциям, которые выполняют инвективы-композиты. Инвективы представляют интерес также как вариантность образной номинации концепта человек.

ексика любого языка, как известно, представляет собой сложную систему, элементы которой выполняют разные функции и обслуживают различные сферы человеческой коммуникации. Перед языковыми личностями - носителями языка предстает огромное количество языковых средств, которые обеспечивают их взаимодействие с окружающим миром.

В языковой системе присутствует огромный пласт лексем, который потенциально может служить средством выражения негативной оценки в отношении к другому человеку, т.е. ненормативная лексика, ругательства.

На наш взгляд, есть две причины, способствующие развитию интереса к ненормативному пласту языка. Первая из них социальная. Демократические процессы, идущие в обществе, повлекли за собой снятие многих ограничений в употреблении слов и спровоцировали истинный бум в ненормативной лексике. С демократизацией языка связана вторая причина, являющаяся ее порождением: изменение отношения к ненорме. Отклонения от нормы нужно рассматривать не как лишнее, ненужное или запретное в языке, а параллельно с нормой. Этот поток брани, нецензурных, грязных и грубых слов в различных языках в наши дни объяснить трудно. Нет сомнений, что это отражение социокультурных изменений в обществе, как в российском, так и за рубежом.

Этот лексический слой в языковом сознании на ранних стадиях языковой личности соседствует с элементами табуированной лексики. Уже в самом начале своего формирования языковая личность, наряду с просторечными словами, узнает слова бранные и матерные. В ходе языковой эволюции личности эта речевая стихия закрепляется за ситуациями конфликтного общения, отражающего запретно-запредельную сферу инвективно-конфликтного социального взаимодействия людей [Седов 2004: 232]. Потому что коммуникативный процесс, основанный на понимании, таким образом, не всегда такой, каким закладывает его коммуникант, и содержит конфликтный потенциал.

Элементы человеческого общения, которые потенциально ведут к созданию напряжений и к конфликту, нарушают конвенцию общения, приводят к несоблюдению коммуникативного кодекса и к коммуникативной неудаче, к конфликту общения. Конфликтогенный экстремизм языка заложен в его низкооценочном, пейоративном потенциале, зафиксированном в бльшей части словаря и реализуется в инвективных речевых актах. Конфликтными элементами человеческого общения являются намеки на недостатки и неуспехи, брань, употребление вульгаризмов, непонятного сленга, оскорблений, ругательства.

Употребление этих слов по отношению к конкретному человеку в конкретной коммуникативной ситуации противоречит нормам общественной морали. Вполне литературные слова, как например, корова, козел в русском языке: Kuh Цкорова, Schwein - свинья в немецком языке; к тксе - козел, лалаша - лошадь, дугыз - свинья в татарском языке звучат как ругательства, значительно расширяя состав ненормативной лексики. Понятие ненормативности выражает несоответствие того или иного слова нормам литературного языка.

Однако ненормативная лексика - это часть словарного состава языка, кроме того У...в языке ничего нельзя разрешать или запрещать, он живет и развивается по своим законам. Безусловно, употребление данной лексики речь не украшает, однако урезывать, умалчивать отдельные факты живого языка филолог не имеет праваФ [Русский мат, Антология 1994: 5]. Именно в защиту неприличных слов великий языковед И. А. Бодуэн де Куртенэ писал: Та же полная лексикографическая объективность требует внесения в серьезный словарь живого языка так называемых неприличных слов, сквернословий, ругательств, мерзостей площадного жаргона и т.д. Лексикограф не имеет право урезывать и кастрировать живой язык Мы не вправе переделывать русский язык, мы не вправе скрывать из него то, что в нем действительно есть, и, что в нем бьется интенсивной жизнью [Бодуэн де Куртенэ 1912: 10 - 11].

Специалисты придерживаются мнения, что ругательства несут значимую социальную функцию. Они играют роль социального сглаживания, вносят долю иронии и сомнения в вопрос о правильности устоев и непогрешимости богов и вождей, которые, на наш взгляд, необходимы любому здоровому обществу.

Данное исследование рассматривает термин линвектива в качестве синонима слова лоскорбление для сравниваемых в работе языков. Сопоставление немецкого, русского и татарского языков оправдано тем, что, во-первых, по определению В.И. Жельвиса речевая инвектива представляет собой своеобразную культурную универсалию для всего человечества [Жельвис 1991: 9]. Во-вторых, в ней предпринимается попытка найти связь исследуемых языковых явлений с явлениями окружающего мира. Для достижения этой цели необходимо было подобрать наиболее убедительный материал, что можно найти в разносистемных языках.

С юридической точки зрения, инвективная лексика - это слова и выражения, заключающие в своей семантике, экспрессивной окраске и оценочном компоненте интенцию (намерение) говорящего или пишущего унизить, оскорбить, обесчестить, опозорить адресата речи или третье лицо, обычно сопровождаемое намерением сделать это как можно в более резкой и циничной форме.

С лингвистической точки зрения различают два вида инвективы: агрессивную и эксплетивную. Эксплетивная инвектива представляет собой своеобразную междометную инвективу, которая обозначает использование табуированной лексики для выражения особого отношения к описываемой ситуации. При этом неприличное выражение теряет свое прямое лексическое значение, сохраняя лишь коннотативное, необходимое для передачи тех или иных эмоций. Следует отметить, что эксплетивная инвективная лексика в последнее время развивается наиболее активно, чем агрессивная.

В.И. Жельвис признает наличие двух принципиальных трактовок термина линвектива: В широком смысле инвектива - любое словесно выраженное проявление агрессивного отношения к оппоненту Е инвективу в узком смысле слова можно определить как способ существования словесной агрессии, воспринимаемый в данной социальной (под) группе как резкий или табуированный. В несколько ином ракурсе инвективой можно назвать вербальное (словесное) нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными (запрещенными) средствами [Жельвис 2001: 13].

Отечественные инвектологи В.И. Жельвис, И.А. Стернин, С. Г. Воркачев, А.Ю. Позолотин, Г.В. Кусов в своих трудах доказывают и экспериментально подтверждают, что инвектива - это намеренное воздействие на речь слушающего.

А.Ю. Позолотин предлагает называть инвективой ругательство, употребленное в функции оскорбления [Позолотин 2005: 17]. Таким образом, можно дать следующую дефиницию, что инвектива - это любое грубое, вульгарное, некодифицированное, табуированное обозначение человека с оценочной семантикой, которое своей формой или значением может оскорбить объект оценки.

А.А. Леонтьев признает в качестве инвективной лексики следующую классификацию:

Ц обсценную, ругательную, матерную лексику: нем. Arschlecker  Црус. жополиз - тат. буклы кт (в нашей работе матерная лексика встречается крайне редко; в дальнейшем все примеры подобраны нами - автор);

Ц диалектную, жаргонную, просторечную лексику (напр. рус. УстрекозеФ, УблохоловФ, Ушут гороховыйФ; в тат. Уаракы  колыФ - алкоголик, Угрс-мрсФ - большой человек, Уисерекбаш, салметдинФ - пропойца; нем. УAngsthaseУ - трус, УDisko-TorteУ - телка, УгерлаФ);

Ц грубо просторечную лексику разговорного литературного языка (напр. рус. УрыловоротФ, УмокрохвосткаФ;  тат. Уурам этеФ - лоботряс);

Ц лексику, констатирующую номинации лица, обозначающие негативную с точки зрения интересов общества деятельность, занятие, поступки, поведение (напр. в тат. Ууйнашчы хатынФ - прелюбодейка, Уан кыючыФ - душегуб, УюлбасарФ Ц  разбойник);

Ц слова и словосочетания, в семантике которых содержится негативная оценка деятельности, занятий, поведения кого-либо, сопровождаемая экспрессивной окраской публицистического характера: напр. в тат. Уалладан ялп качканФ (досл. от бога пешком удрал) - безбожник, антихрист, Усатлык анФ (досл. продажная душа) - предатель, изменник, Уолы башФ (досл. большая голова) - большой начальник;

Ц нейтральные номинации лица по его профессии, роду занятий, которые в переносных значениях приобретают негативную оценку, обычно сопровождаемую экспрессией неодобрения, презрения: напр. в тат.  УикейзлеФ (досл. двуличный) - лицемер, Укгазь кортыФ(досл. бумажный червь) - бюрократ, Укз буяучыФ (досл. пускающий в глаза краски) - крючкотвор;

Ц зоосемантические метафоры, содержащие негативные оценки адресата речи и грубую экспрессию неодобрения, презрения и пренебрежения, например в татарском языке: Уер айгырыФ - жеребец, кобель;  Укотырган этФ - стервец; У сукыр тавыкФ - слепая курица;

Ц слова, обозначающие действия или качества, свойства кого-либо или чего-либо, например: УGebissschlosserФ - Усантехник зубнойФ, т.е. стоматолог; Утеш алучыФ Ц  тот, кто вырывает зубы, т.е. стоматолог;  Укеше яручыФ Ц  тот, кто УрежетФ людей,  т.е. патологоанатом  [Леонтьев 1997: 3 - 4].

Вышеизложенные понимания инвективы позволяют нам относить к инвективной лексике следующие разряды слов в трех сопоставляемых языках:

Ц обсценную, ругательную лексику в форме номинаций человека;

Ц зоосемантические метафоры и метонимии, содержащие негативные оценки адресата речи и грубую экспрессию неодобрения, презрения и пренебрежения.

Просторечные, жаргонные или диалектные номинации таковыми становятся в литературном языке. В своем нормальном окружении эти слова выполняют функцию средств номинации, оставаясь при этом нормативными.

Установление имени всегда индивидуально. Искусство создания имени связано, прежде всего, с подражанием сущности. Правильное создание имен предполагает опору на имеющиеся языковые средства. Образование новых имен на материале старых для называния новых свойств вещей, требует сравнения; а это значит, что метафорические переносы есть основа творчества, метафора есть способ образования наименования концепта человек.

Метафоры в ряду других тропов относятся к единицам вторичной косвенной номинации и являются доминантным способом образования инвектив, что обусловлено наличием в ее структуре также образно-ценностного компонента.

Инвективные метафоры отражают в своей семантике достаточно пеструю картину человеческих недостатков, так или иначе причастных к нарушению нормы в широком смысле слова. Примечательно, что часть из них номинирует объективные пороки людей, например, глупость: Dusselkopf - дурак, болван, остолоп; кабак баш Ц  дурень, ень: Schlaffmtze - соня; эт ялкавы - лодырь; распущенность: Marktweib - базарная баба; азгын кел - прелюбодейка; нечистоплотность: Dreckeimer - грязнуля, замарашка; дегет чилге - помойное ведро; другие же представляют слова, обозначающие всевозможные физические недостатки человека: Klumpfuss - косолапый - камыт аяк, чалыш аяк; хромоножка - чатан тре. Инвективы-композиты в своей семантике указыают на наиболее осуждаемые качества человека, так что анализ их значений определяет национальную специфику.

Наши исследования свидетельствуют о том, что любая область лексики способна дать интересный материал для образования метафорических инвективных наименований человека.

Изучение инвективной лексики позволило выявить, во-первых, культурно обусловленный компонент языковых значений и, во-вторых, рассмотреть когнитивные механизмы формирования важнейших стереотипов в языковом сознании. Функционируя как средство хранения и передачи народного опыта, инвективные единицы обнаруживают органическую связь с концептами как культурно-специфическими вариантами понятий, которые составляют когнитивный базис национальной языковой картины мира. Несмотря на различные мнения по вопросу сосуществования вариантов, считается, что отказ от вариантов неминуемо приведет к обеднению речи. Нереально устранить из литературного языка все колебания и все грамматические и лексические дублеты. Это и нецелесообразно, так как, с одной стороны, стремление к стабилизации литературного языка не должно приводить к устранению необходимого функционального стилистического разнообразия литературного языка.

Четвертая глава посвящена сравнительно-типологическому исследованию семантико-стилистических особенностей инвективных композитов в разноструктурных языках.

Типология рассматриваемых инвектив-композитов может быть построена по признакам структуры (формы), содержания и функций. К наиболее значимым для сравнительного анализа содержательным признакам мы отнесли структурные и семантические особенности, а также функциональные и тематические характеристики исследуемой лексики.

Композит как интеграция двух и более полнозначных слов с точки зрения композиции и номинации представляет собой иную по семантическим и структурным признакам единицу. Сложность его структуры уже предполагает сложность его содержания. В творческом акте номинации - композиции объединяются результаты различных когнитивных операций и структур, поэтому инвективный композит-наименование выступает как целостная характеристика человека (физическая, интеллектуальная, психическая): тат. сыра мичксе (досл. пивная бочка) УпьяницаФ - рус. богодул УпропойцаФ - нем. Bierfrse (досл. пивная кружка) УпропойцаФ.

Представители когнитивного направления в языкознании исходят из того, что при формировании семантической структуры любой языковой единицы между когнитивными конструктами устанавливаются многочисленные связи (пространственные, временные, причинно-следственные и др.). По теории концептуальной интеграции в результате слияния ментальных пространств, возникают интегрированные пространства, которые, наследуя роли и свойства от нескольких исходных пространств, приобретают собственную структуру и новые свойства [Геляева 2002: 172]. По мнению американских лингвистов - представителей теории концептуальной интеграции, вышеприведенные  примеры Betthase, козел отпущения, тре баласы представляют собой концептуальные коктейли.

В качестве иллюстрации проведем анализ сложного инвективного наименования человека - номинанта УирбитФ - УбессовестныйФ в татарском языке.

Ц УКн аралаш Гайфи абыйны шул сыйлый бит хзер! Кич д ... Тагын кбендереп чыгып китте, ирбитФ! - Он же сейчас через день угощает  Моего Гайфи абый. Вчера тоже. Е Опять напоил его, рыловорот! [Гилязев 2002: 243].

В данном случае интегрированное пространство - семантическая структура слова УирбитФ (досл. земля, лицо) - представляет собой результат объединения нескольких пространств: природы (абстрактное пространство), цвета (признаковое пространство) и части тела человека (предметное пространство). Эти пространства совокупности составляют когнитивное пространство лицо, испачканное землей или лицо земляного цвета. Возникшее таким образом новое интегрированное пространство бессовестный выдвигает на первый план абсолютно другие свойства, нежели свойства исходных пространств, т.е. человека, потерявшего свое лицо - свою совесть.

В словарной системе все единицы находятся в разнообразных отношениях друг к другу, определенным образом взаимодействуют между собой, образуя разнообразные лексико-семантические объединения.

Путь к изучению словарного состава с точки зрения смысловых связей должен лежать через выявление этих связей между дискретными единицами в составе всего целого.

Классификация инвектив-композитов концепта человек демонстрирует тот аспект системной организации инвективной лексики, который связан с синонимией и антонимией.

Синонимические ряды обнаруживают большое разнообразие и многочленность. Сравним для примера синонимический ряд инвектив-апеллятивов концепта человек с семантическим посредником метафоризации дурак:

Ц в немецком языке: Affenarsch, Bldarsch, Bldhammel, Bldmann, Doofkopf, Doofnase, Dummkopf, Dusselkopf, Hansguckindiewelt, Hansnarr, Hanswurst, Hohlkopf, Holzkopf, Kalbskopf, Klapsmann, Kleindoofi, Klotzkopf, Knallkopp, Knallkopf, Mondkalb, Nachgeburt, Pfeifenheini, Pfeifenkopf, Schafskopf, Schafsnase, Schifferscheie, Sptmerker, Sptznder, Strohkopf, Wasserkopf - 30 наименований;

Ц в русском языке: твердолобый, дуролом, дуропляс,  дуралей, дурошлеп, Иванушка-дурачок, шут гороховый, межеумок, дубина стоеросовая, туподрын, тупорылый, долболоб, долбоклюй, долболом, дуботол, дурак-дураком, дурак набитый, дуролень - 18 наименований;

Ц в татарском языке: акылга иел, акылга згыйфь, акылга таман, акылга сай, акылга тулмаган, акылдан язган, алты-биш, агыра баш, агыра брн, агыра сарык, агыра тавык, итми туган, илк баш, ишк колагы, кабак баш, кабык баш, кибк баш, мие черегн, мигер баш, мкин баш, надан баш, потка тулмаган, тавык баш, тавык мие ашаган, таш магай, тилебрн орлыгы ашаган, тиле кккк, тиле тре, тиле торна, тишек баш, ту баш, ту тумран, уйсыз баш, унга бер тулмаган, туксан тугызлы, черек баш, черек ми, чбек баш, чпрк баш - 40 наименований.

Наиболее частотные из синонимических рядов инвективных номинаций относятся к характеристике человека со стороны его разных признаков и свойств, причем эти признаки и свойства, как показывают примеры, выступают во всех сопоставляемых языках в виде метафорических номинаций существительных, в которых категория характеристики явно превалирует над категорией предметности.

Это позволяет изложить основную идею данного диссертационного исследования, которая заключается в показе как собственно значения слов, так и эмоционального восприятия и уместность их употребления. Ознакомление и сопоставительное изучение инвективной лексики дает возможность прочувствовать, насколько способ выражения мыслей, включая самые вульгарные, у людей близок [Московцев 2004: 15] .

В соответствии с поставленными задачами данное диссертационное исследование преследовало цель проанализировать инвективную лексику - наименования человека татарского языка и ее оссобенностей, лексику, ранее не подвергавшуюся изучению, выявить ее национально-культурную специфику.

Для реализации поставленных целей мы решили, прежде всего, обратиться в мифологию татарского народа. Мифотворчество рассматривается как важнейшее явление в культурной истории человечества.

Главными предпосылками своеобразной мифологии является то, что первобытный человек не выделял себя из окружающей среды. Следствием этого явилось наивное очеловечивание окружающей природной среды и вытекающая отсюда всеобщая персонификация в мифах и широкое метафорическое сопоставление природных и культурных (социальных) объектов. Человек переносил природные объекты на свои собственные свойства, приписывал им жизнь, человеческие чувства, и это порождало причудливую мифологическую фантастику.

Сюжетам татарской мифологии присущи частые упоминания низших духов таких как бичура, шурале, убыр, духи (хозяева жилища) - й иясе, йорт иясе, дух воды (хозяин воды) - су иясе, чудовищная змея - юха елан, привидение - оряк, олицетворение болезней - улят и др., которые не только не встречаются в русской и немецкой мифологии, но и многие персонажи низшей мифологии татар даже не известны большинству других тюркоязычных народов.

Инвективные наименования в татарском языке отражают нетерпение к другой вере и ее символам, т.е. нетерпение Ук чужомуФ. В большей степени это нетерпение относится к христианской вере и кресту, как ее символу: Утре баганасыФ (тре - крест, багана - столб), Утре баласыФ(тре - крест, бала - ребенок), Укире треФ(кире - упрямый, тре - крест), Утре тукмагыФ(тре - крест, тукмак - деревянная колотушка), Утре крисФ(тре - крест, крис - крест в татарском искаженном произношении). Данные примеры иллюстрируют, что самое отрицательное у татар связано с крестом - символом хрстианской УчужойФ веры.

       Исследования показали, что среди инвективной лексики, служащей для номинаций человека и его действий, выделяется самая большая группа лексических единиц, описывающих человека и его действия через сравнение с характеристиками животных и действиями человека, направленными на представителей животного мира. Это связано также и с тем, что представители фауны нередко обладают не единичными, а целым комплексом качеств, которые легко проецировать на людей.

       Причиной возникновения зоовокативов в наших сопоставляемых языках является ассоциативная связь, устанавливаемая языковым коллективом между представлением о животных и представлением о типах человеческой личности и типах поведения.

       Это говорит о том, что приписываемые человеку семы животных отражают общие тенденции переноса значения, т.е. человеческое сознание выделяет одно свойство, которое кажется определяющим.

       Зоонимическая характеристика, адресуясь человеку, выпячивает его облик, поведение и поступок красочно и ярко.

Исследованный материал на первый взгляд показывает, что характеристики в сравниваемых языках примерно одинаковы. Как представляется, это обусловлено тем, что отрицательное, негативное, выходящее за пределы нормы, что есть в человеке, вызывает определеннную эмоциональную реакцию индивида и получает соответствующее выражение в любом языке. В то же время из примеров явствует, что у немцев  и татар с  отрицательными качествами различных животных ассоциируются, прежде всего, злость, глупость, нечистоплотность и непорядочность. Однако, в пяти характеристиках из девяти татарские инвективы-зоовокативы преобладают над русским и немецким языками. Это является показателем того, что татарский народ в силу своего религиозного воспитания старается меньше использовать обсценную бранную лексику сексуальной тематики, чаще прибегая в своих ругательствах и оскорблениях  к зоовокативам, компенсируя тем самым обсценизмы.

Речь является продуктом социальной жизни человека и, речь, как социальное явление, детерминирована социальными правилами, следование которым приводит к достижению того результата, к которому стремится адресат при выборе речевых ходов. Таким образом, успешность достижения коммуникативного результата зависит от соблюдения порядка следования социальным конвенциям. Отказ от соблюдения социальных правил в речевых конвенциях свидетельствует о том, что адресант имеет не столько коммуникативные цели для передачи информации адресату, сколько использует ситуацию коммуникативного контакта в особых прагматических целях.

В данном диссертационном исследовании представлена тематическая систематика инвектив, связанных с концептом человек. Тематическая, как и семантическая, классификация инвективных наименований человека позволяют описать наиболее осуждаемые человеческие недостатки. Такое распределение инвектив-композитов является показателем того, какие пороки и недостатки выделяются у людей в том или ином обществе. В данном исследовании это - недостатки и пороки  трех различных народов, говорящих на разноструктурных языках и определение оценочной мотивации различных языков. Нами выделены среди инвективной лексики, образованной путем словосложения, следующие тематические группы:

I. Общие характеристики человека:

1) Гендерная характеристика: в немецком языке - 13 наименований; в русском - 15 наименований; в татарском - 15.

Прежде всего, нечистоплотность и некрасивая внешность, растрепанные волосы женщин подвергаются осуждению со стороны мужчин в немецком и татарском социуме. Во всех сопоставляемых яхыках в наибольшей степени осуждается как женское, так и мужское распутство.

2) Возрастная характеристика: в немецком языке - 21 наименование; в русском - 22 наименования; в татарском языке их 42.

Исходя из составленного нами словаря, можно сказать, что все три языковые картины мира относятся более критично к мальчикам, чем к девочкам. Что касается мальчиков, то прежде всего подвергаются осуждению такие недостатки, как глупость, неопытность, нечистоплотность, неаккуратность, драчливость, а у девочек - неопрятность, плаксивость, взбалмошность, заносчивость.

3) Характеристика человека с точки зрения его этнической принадлежности: в немецком языке - 8 наименований; в русском - 7 наименований; в татарском - 6.

Для национальных, этнических инвектив всех сопоставляемых языков характерно оскорбительность, оценочность, субъективность оценки и ярко выраженная экспрессивность.

4) Профессиональная характеристика  человека: в немецком языке Ц  28 наименований; в русском Ц  17; в татарском  их  всего 10.

5) Характеристика умственных способностей человека: в немецком языке - 26 наименований; в русском - 16 наименований; в татарском - 36.

Как показывают примеры, интеллектуальная неполноценность мужчин подвергается осуждению чаще, чем у женщин. Можно утверждать, что общество более снисходительно по отношению к слабому полу, более терпимо относится к данному презираемому у мужчин качеству в женщинах.

Резкое отличие в количественных показателях сопоставляемых языков следует объяснить тем, что немецкий и татарский языки более расположены к композитообразованию чем русский язык.

6) Характеристика материального положения человека: в немецком языке - 6 наименований; в русском - 6 наименований; в татарском - 7.

       7) Характеристика человека по поведенческому признаку. в немецком языке - 17 наименований; в русском - 9 наименований; в татарском - 11. Как показали наши исследования, объектом инвективной номинации нередко становится злобный характер мужчин и сварливость женщин, которые можно отнести к поведенческому признаку.

       8) Речевая характеристика (чрезмерная разговорчивость, болтливость). в немецком языке - 44 наименования; в русском - 22 наименования; в татарском - 26 наименований. Исследования показывают, что болтливость является наиболее осуждаемым пороком концепта УчеловекФ. В каждом из языков наблюдается широкий диапозон оттенков этого порока. Если по-немецки языком Умелят, болтают, треплются, хвастаются, врут, скандалят, сплетничаютФ, то по-русски чаще всего не только УпустословятФ, но и УсквернословятФ, Умозги вправляютФ (мозгодуй), наносят клевету (дегтемаз), Убудто дегтем мажутФ, злословят (злопыхатель) и подлизываются (жополиз, лизоблюд). В татарской языковой картине язык прежде всего подвергается сравнению, сопоставлению с самыми отрицательными явлениями окружающей действительности. Язык - то как крапива, как осот колючий, то как змей ядовитый, то болтает без умолку, так как без костей, то длинный, колкий, скверный, пресный и может оставить Ув дуракахФ, а то и Убез грошаФ.

       II. Вторую группу составляют инвективы, связанные с названиями различных животных.

       III. Третью группу составляют инвективы-композиты, компонентами  которых являются названия блюд, кушанья и продукты питания.

Проведенное исследование выявило проблему: насколько эквивалентны инвективные наименования человека в разноструктурных языках.

Выявление наряду с языковыми лингвокультурологических и культурологических лакун в инвективах-композитах способствует установлению некоторых конкретных форм корреляции языка и культуры. Рассматриваемые в работе лакуны, аналоги и эквиваленты в самом общем их понимании фиксируют и доказывают то, что есть в одной локальной культуре и чего нет в другой, устанавливая соотношение специфического и универсального в отдельных языках и культурах.

Стремление охватить речевую полифонию инвектив-композитов современной инвективной дискурсии в ее наиболее полном объеме привело как к положительным результатам, так и обусловило некоторые перспективы по линии широты / глубины исследования отдельных микропроблем, выдвинутых в работе. На базе картотеки интересных и нестандартных примеров инвектив-композитов создана определенная шкала инвективной лексики в рассматриваемых языках, которые заслуживают дальнейшей лингвистической интерпретации в разноструктурных языках - немецком, русском и татарском.

       В заключении подводятся итоги проведенных исследований и, делается вывод о том, что инвективы-композиты являются лингвокультурным концептом, прагматика которых проявляется как в семантическом содержании средств их объективации в лингвокультуре, так и в специфике проявления дискурсивной активности. Межъязыковые сходства и различия детерминированы тем, что многие аспекты инвектив-композитов широко представлены в рассматриваемых языках с точки зрения универсально значимого объекта речи, вербализуясь в субъективном контексте.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Монографии

       1. Файзуллина А.Г. Типология исследования именных композитов в немецком и татарском языках. / А.Г. Файзуллина // Монография. - Казань: Изд-во Хатэр, 2007. Ц146 с.

       2. Файзуллина А.Г. Функциональный аспект инвективных композитов в разноструктурных языках / А.Г. Файзуллина // Монография. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2008. - 240 с.

Словари и учебно-методические пособия

       3. Файзуллина А.Г. Татарско-русско-немецкий коррелятивный словарь именных композитов / А.Г Файзуллина. - Наб. Челны: ООО Набережночелнинская типография, 2001. - 54 с.

4. Файзуллина А.Г. Sprichwort - wahr Wort. - Халык йтс, хак йтер. Немецко-татарский словарь пословиц и поговорок / А.Г Файзуллина. - Наб. Челны: ООО Набережночелнинская типография, 2001. - 44 с.

5. Файзуллина А.Г. Интерпретация текста. Учебно-методическое пособие по немецкому языку для студентов фак-тов иностр. яз. / А.Г Файзуллина. - Наб. Челны: ООО ЛОГОС+, 2002. - 32с.

       6. Файзуллина А.Г. Интерпретация текста. Учебно-методическое пособие по немецкому языку для студентов фак-тов иностр. яз. / А.Г Файзуллина // Сборник методических разработок, рекомендации по организации и проведению педагогической практики студентов пед. ССУЗов. - Часть 2. - Казань: РИЦ Школа, 2003. - С.111-128.

7. Файзуллина А.Г. Немецко-русско-татарский словарь инвективной лексики / А.Г Файзуллина. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2007. - 44 с.

8. Файзуллина А.Г. Татарча-русча инвектив исемнр сзлеге. - Казан: Казан ун-ты ншрияты, 2007. - 36 б.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Файзуллина А.Г. Вторичная номинация и семантико-номинативные особенности именных композитов / А.Г Файзуллина // Научная жизнь. - 2008, №1. - Москва: Наука.Ц С. 55 - 62. (ISSN 1991-9476).

       2. Файзуллина А.Г. Инвективы-зоовокативы в разноструктурных языках / А.Г Файзуллина // Вестник развития науки и образования. - 2008, №2. - Москва: Наука. - С. 85 - 91. (ISSN 1991-9484).

3. Файзуллина А.Г. К проблеме возникновения инвективной лексики / А.Г Файзуллина // Вопросы филологических наук, 2008 - №1(30). - М.: Изд-во Компания Спутник+, 2008. Ц  С. 47 - 51. (ISSN 1728-8843).

       4. Файзуллина А.Г. Отражение наименований мифологических персонажей татарского языка в инвективной лексике / А.Г Файзуллина // Вопросы филологических наук. - 2008. - № 1 (30). - М.: Изд-во Компания Спутник+, 2008. - С.52 - 57. (ISSN 1728-8843).

        5. Файзуллина А.Г. Инвективы-композиты как вид агрессивного дискурса в разноструктурных языках / А.Г Файзуллина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. - 2008, № 2 (6). - Пенза, Изд-во ПГУ. - С. 99 - 106. (ISSN 1728-628X).

       6. Файзуллина А.Г. Лакунарная инвективная лексика в разноструктурных языках / А.Г Файзуллина // Вестник Вят ГГУ,        2008. Ц  №3(2). - Киров: Изд-во Вятск. гос. гуманит. ун-та, 2008. - С. 145 - 152.

       7. Файзуллина А.Г. Номинация как методологическая основа исследования инвективной лексики / А.Г Файзуллина // Вестник ЧГУ, 2008. Ц  № 4. - Чебоксары: Изд-во Чув. гос. ун-та, 2008. - С. 180 - 187.

8. Файзуллина А.Г. Словосложение как способ образования инвективной лексики в разноструктурных языках / А.Г Файзуллина // Вестник Вят ГГУ. - 2008. - № 4(3). - Киров: Изд-во Вятск. гос. гуманит. ун-та, 2008. - С. 190 - 198.

       9. Файзуллина А.Г. К проблеме вариантности в изучении инвективной лексики в разноструктурных языках / А.Г Файзуллина // Ученые записки Казанского государственного университета, 2009. - № 1. - С. 157 - 167.

       10. Файзуллина А.Г. Метафорика инвективных композитов концепта человек / А.Г Файзуллина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. - 2009. - №1. - Пенза, Изд-во ПГУ. - С. 105 - 114. (ISSN 1728-628X).

Статьи в других изданиях

       11. Файзуллина А.Г. Тенденции развития именных композитов в современном немецком языке / А.Г. Файзуллина // Наука и школа. - Наб. Челны: Изд-во ИНПО, 1996. - №1. - С. 102 - 106.

       12. Файзуллина А.Г. Композиты с заимствованными англо-американизмами в современном немецком языке / А.Г. Файзуллина // Наука и школа. - № 8. - Наб. Челны: Изд-во ИНПО, 1997. - С.37 - 40.

       13. Файзуллина А.Г. Проблемы разграничения сложного слова и словосочетания в немецком и татарском языках / А.Г. Файзуллина // Актуальные проблемы двуязычия в РТ: Сборник статей межрегиональной научно-практической конференции. - Наб. Челны: Изд-во ИНПО, 1997. - С.45 - 47.

       14. Файзуллина А.Г. Использование лингвострановедческого материала при типологическом изучении немецкого и татарского языков / А.Г. Файзуллина // Актуальные проблемы педагогики, психологии и частных методик. Ц  Наб. Челны: Изд-во ИНПО, 2001. - Выпуск VII. - С.121 - 128.

       15. Файзуллина А.Г. Научно-экспериментальная работа и ее роль в процессе модернизации образования / А.Г. Файзуллина // Проблемы модернизации современного образования. - Наб. Челны: ЛОГОС +, 2003. - С. 33 - 37.

16. Файзуллина А.Г. Сравнительно-типологическое изучение композитов-топонимов с одинаковой комбинаторикой лексико-семантической группы / А.Г. Файзуллина // Наука и практика в системе педколледж-вуз. - Наб. Челны: ООО Набережночелнинская типография 2002. - 64 - 70.

17. Файзуллина А.Г. Инновационные языковые процессы в современном немецком языке в эпоху информационных технологий / А.Г. Файзуллина // Современные тенденции в преподавании иностранных языков: материалы Всероссийской научно-практической конференции 28.11.2003г. - Наб. Челны: Изд-во НФ НГЛУ, 2003. - С. 231 - 235.

       18. Файзуллина А.Г. История языка и история государства в преподавании немецкой литературы в вузе / А.Г. Файзуллина // Современные тенденции в преподавании иностранных языков: материалы Всероссийской научно-практической конференции 28.11.2003. - Наб. Челны: ООО Набережночелнинская  типография, 2003. - С. 235 - 239.

       19. Файзуллина А.Г. Использование лингвострановедческого материала при типологическом изучении немецкого и татарского языков / А.Г. Файзуллина // МОСТ (язык и культура) - BRIDGE (language & culture). - Н. Новгород - Наб. Челны: Изд-во НФ НГЛУ, 2003. - №12. - С.6 - 9 .

20. Файзуллина А.Г. Воспитательный потенциал научно-исследовательской работы студентов в формировании творческой личности / А.Г. Файзуллина // Инновационные средства и технологии развития творческого потенциала студентов: материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Самара: Изд-во СГТУ, 2004. - С. 233 - 235.

       21. Файзуллина А.Г. Воспитательный потенциал научно-исследовательской работы в формировании личности будущего учителя / А.Г. Файзуллина // Воспитание будущего учителя в процессе предметной подготовки: сб. материалов Всероссийского семинара-совещания. - Казань: Изд-во Казан. гос. пед. ун-та, 2004. - В 2-х частях.Ц Часть 2. - С. 444 - 446.

       22. Файзуллина А.Г. Невербальные средства общения при интерпретации текста немецкой художественной литературы / А.Г. Файзуллина // Социально-экономическое развитие общества: система образования и экономика знаний: сб. ст.  II Международной научно-практической конференции. - Пенза: АНОО Приволжский Дом знаний, 2005. - С. 62 - 67.

       23. Файзуллина А.Г. Креативность как ключевой компонент в формировании творческой личности / А.Г. Файзуллина // Проблемы управления: новые тенденции: сб. науч. ст. - Наб. Челны: ООО Набережночелнинская  типография, 2005. - С.3 - 6.

       24. Файзуллина А.Г. Взаимоотношения языка и культуры / А.Г. Файзуллина // Международное сообщество: актуальные проблемы и перспективы межкультурного, делового общения: материалы межрегиональной научно-практической конференции (21.02.2006 г.). - Альметьевск: Изд-во ООО БИ Компании - Сервис, 2006. - С. 14 - 19.

       25. Файзуллина А.Г. Язык как средство хранения культурно-исторической информации (на материале немецкого и татарского языков) / А.Г. Файзуллина // Язык и методика его преподавания: материалы VIII республиканской  научно-практической конференции (14.06.2006 г.). - Казань: Центр инновационных технологий, 2006. - С. 163 - 169.

       26. Файзуллина А.Г. Взаимосвязь языка и культуры и их роль в отражении типа ментальности народа / А.Г. Файзуллина // Теория перевода. Типология языков. Межъязыковая коммуникация: материалы III международной конференции МГУ-КГУ (28 - 29.04.2006 г.). В 2-х томах. - М.: Изд-во МГУ, 2007. Том II. - С. 255 - 261.

       27. Файзуллина А.Г. Вопросы взаимоотношения языка и права //  Актуальные проблемы современного общества глазами молодого поколения: материалы Всероссийской молодежной научно-практической конференции. - Наб. Челны: Изд-во Камского  института, 2006. - С. 14 - 16.

       28. Файзуллина А.Г. Человек как ключевой концепт языковой картины мира / А.Г. Файзуллина // Актуальные проблемы современного социально-экономического развития: материалы II международной научно-практической конференции. - Самара: Изд-во СГТУ, 2006. - С.150 Ц151.

       29. Файзуллина А.Г. Сопоставительное изучение национальной языковой личности / А.Г. Файзуллина // Роль человеческого капитала в инновационном становлении России: материалы международной научно-практической конференции (22 - 24.11.2006 г.). В 2-х ч. - Казань: Изд-во АУ ТИСБИ, 2006. - Ч. II. - С. 278 - 281.

       30. Файзуллина А.Г. Образная номинация и языковое сознание (на материале немецкого и татарского языков) / А.Г. Файзуллина // Самосовершенствование, самореализация личности: психолого-педагогические аспекты: материалы III Всероссийской научно- практической конференции. Часть II. - Наб. Челны: Изд-во НГПИ, 2006. - С. 319 - 325.

       31. Файзуллина А.Г. Образ концепта человек в языковой картине мира (на материале немецкого и татарского языков) / А.Г. Файзуллина // Сохранение и развитие языков в условиях многонационального государства: проблемы и перспективы. сб. материалов и трудов международной научно-практической конференции. - Казань: Изд-во Мастер Лайн, 23 - 24.06. 2006 г. - В 2-х томах. - Т.2. 2006. - 152 с. - С. 100 Ц102.

       32. Файзуллина А.Г. Сопоставительное изучение инвективной лексики в разносистемных языках / А.Г. Файзуллина // Юрислингвистика-8: Язык как феномен правовой коммуникации: сб. науч. тр. международной конференции Русский язык и современное российское право (4.10.06. - 7.10. 2006 г.). - Кемерово - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2007. - С. 293 - 301. 

33. Файзуллина А.Г. Отражение ментальности народа в инвективных наименованиях внутреннего человека / А.Г. Файзуллина // Культура. Коммуникация. Корпоративность: материалы VI международной научно-практической конференции (21. 02. 2007 г.): В 2-х ч.Ц Йошкар-Ола: Изд-во МОСИ, 2007. Ц  196 с. - Часть I. - С. 21 - 27.

       34. Файзуллина А.Г. Когнитивные аспекты наименования человека (на материале разносистемных языков) / А.Г. Файзуллина // В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: сб. ст. международной научной конференции (Казань, 4. - 7.05.2007 г.). Т.2. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2007. - С.30 - 32.

       35. Файзуллина А.Г. Культурно-национальная специфика наименования человека / А.Г. Файзуллина // материалы I Всероссийской научно-практической конференции Иностранные языки в современном мире (14.06.2007 г.) / под общ. ред. Ф.Л. Ратнер, О.П. Таркаевой. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2007. - 230 с. - С. 88 - 92.

       36. Файзуллина А.Г., Гарифуллина В.И. Общество, государство, личность: юридические аспекты языка / А.Г.  Файзуллина, В.И. Гарифуллина // Общество, государство, личность: проблемы взаимодействия в условиях рыночной экономики: материалы VIII международной научно-практической конференции (18-20.05. 2007г.). В 2-х ч. - Казань: Изд-во АУ ТИСБИ, 2007. - Ч. 1. - С. 115 - 120.

       37. Файзуллина А.Г. Оценочность в семантической структуре наименования внешнего человека / А.Г. Файзуллина // Языковые и культурные контакты различных народов: сб. ст. международной научно-методической конференции. - Пенза: АНОО Приволжский Дом знаний, 2007. - С. 334 Ц337.

38. Файзуллина А.Г. Особенности инвективных наименований человека в татарском языке / А.Г. Файзуллина // Современные языковые процессы в Республике Татарстан и Российской Федерации: законодательство о языках в действии: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 15-летию принятия Закона о языках. (22.11.2007 г.). - Казань: Татар.  кн. изд-во, 2007. - 412 - 418.

39. Файзуллина А.Г. Номинация как методологическая основа исследования концепта человек / А.Г. Файзуллина // Проблемы прикладной лингвистики: сб. ст. международной научно-практической конференции (27-28. 12. 2007 г.). - Пенза: АНОО Приволжский Дом знаний, 2007. - С. 261 - 266.

40. Файзуллина А.Г. Роль вторичной номинации при образовании инвективной лексики / А.Г. Файзуллина // Проблемы прикладной лингвистики: сб. ст. международной научно-практической конференции (27-28. 12. 2007 г.). - Пенза: АНОО Приволжский Дом знаний, 2007 - С. 266 Ц271.

41. Файзуллина А.Г. Общественно-политические и социальные корни инвективной лексики / А.Г. Файзуллина // Межкультурная коммуникация: теория и практика: сб. ст. VII международной научно-практической конференции Лингвистические и культурологические традиции образования  (6.12 - 8.12. 2007г.). - Томск: Изд-во ТПУ, 2008. - Ч.2. - С. 162 Ц168.

42. Файзуллина А.Г. Человек в антропологической парадигме лингвистики / А.Г. Файзуллина // Вопросы современной филологии и методики обучения языкам в вузе и школе: материалы X Всероссийской научно-практической конференции (декабрь, 2007г.). - Пенза: РИО ПГСХА, 2008. - С. 46 - 50.

43. Файзуллина А.Г. К проблеме сопоставительного изучения взаимодействия различных языков и культур / А.Г. Файзуллина // Культура Урала в XVI-XXI вв.: исторический опыт и современность: материалы Всероссийской научной конференции (22.02. 2008г.). В 2-х ч. - Екатеринбург: Институт  истории  и  археологии  УрО  РАН,  2008.  - Ч.2. - С. 326 - 331.

       

Подписано в печать 10.10. 08. Формат 60х84/16.

Бумага офсетная. Гарнитура Times New Roman.

Усл. печ. л. 3,0. Уч.-изд. л. 2,75. Тираж 100 экз. Заказ № 508

Отпечатано в типографии Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина

420045 Казань, ул. Красной Позиции, 2а

Тел. 272-22-54

     Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по филологии