ГУМАНИТАРНЫЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ-2010(4)-3

1. А вы против охоты?
2. В принципе Ч да, хотя в прошлом я профессиональный охотник. Перед тем, как поступить в Московский государственный университет, я окончил Московский заготовительный техникум Центросоюза по специальности лохотоведение и звероводство. У меня разряд по пулевой стрельбе, и выстрел по животному для меня был просто выстрелом по мишени. Преимущественно я охотился на небольших животных, но однажды мне пришлось застрелить лося. На меня это произвело глубокое впечатление. В один миг прекрасное животное превратилось в бесформенную тушу. Очевидно, что человек сильнее любого животного, а убивать слабых Ч это не вполне нормальное поведение, тем более недостойное мужчины. В этом отношении взрослым я почувствовал себя, когда мне исполнилось 28 лет. Подарил свое ружье другу Ч неохотнику. Думаю, оно до сих пор висит у него на гвоздике на стене.

Охота человеку не нужна, и лучше, чтобы ее вообще не было. Это мое мнение, и у меня есть право не любить охоту и говорить об этом. Впрочем, как и у друг людей есть право охотиться. Все это понятно. У меня нейтральное отношение к промысловой охоте, которой занимается коренное население некоторых регионов России.

50

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

Охота лежит в основе сохранившегося традиционного уклада их жизни. Однако я не приемлю охоту как развлечение, как отдых. Здесь вы можете обнаружить много всякой лапши, дескать, и Тургенев любил ходить по лесу с ружьем. Ну и что? Надо смотреть на это открытыми глазами. Главная цель охоты Ч убийство. В получении удовольствия от убийства я усматриваю элементы нездоровья.

ЧВысчитаете, что убийство животных так же неприемлемо, как и убийство юдей?

1. Это вещи разного порядка, но близкие по смыслу. Мы не говорим об убийстве как необходимости. Есть работа на бойне, есть спецназ. Например, спецназовцев специально обучают так, чтобы убийство людей у них не вызывало эмоций. Это ни хорошо и ни плохо, пока существуют такие области деятельности. Я говорю об убийстве как развлечении. Какая есть необходимость в охоте? Говорят, так проявляются первобытные инстинкты. Это разновидность лапши. Мы же не кроманьонцы, которые охотились на мамонтов. С тех пор прошли тысячи лет, человечество выработало этические нормы, где обозначена разница между добром и злом. Так вот с позиции этики убить животное Ч это зло. На мой вкус, охоты вообще не должно быть. Но я вынужден примириться с такого рода явлением. Я бы регламентировал этот вид деятельности иначе, чем это сделали законодатели. Этические нормы в нынешнем проекте закона Об охоте вообще отсутствуют.
2. По-вашему, если закон примут, то он будет поощрять охоту?
3. Безусловно, философия закона находит свое отражение в расставленных приоритетах. По мысли наших законодателей, главное Ч сохранение охотничьих ресурсов. Но здесь надо поставить запятую и написать: В ущерб другим животным. Дело в том, что территория России, не затро-

нутая человеком, представляет собой экологическую систему, в рамках которой существует некий баланс растительного и животного мира. Спортивные охотничьи хозяйства, предпочитая разводить небольшое число видов животных, нарушают этот баланс. Например, разводят кабанов, которых в естественном состоянии не должно быть много. Или косуль, уток. Происходит деформация экосистем и в конечном итоге и разрушение.

В законе поощряется акклиматизация животных, то есть их разведение на территориях, где раньше они не жили. Во всем мире от этого уже отказались. Есть множество широко известных примеров разрушительных последствий акклиматизации. Так, олени, завезенные в Новую Зеландию, на огромном пространстве уничтожили лес, в России американская норка вытеснила европейскую норку и т.д. Кроме того, большая опасность заключается в непредсказуемости подобных экспериментов. Заложенные в проекте закона принципы обогащения охотничьей фауны сильно напоминают сталинский план преобразования природы 40-50-х годов прошлого столетия. Реализация закона Об охоте будет способствовать тому, что естественные экологические системы России, превращенные в скотные дворы, по которым бродят кабаны и косули, перестанут выполнять свои глобальные функции по поддержанию жизни на планете. И никакой Киотский протокол нам уже не поможет.

1. Какое место в экосистеме занимают охотничьи хозяйства? Могут ли они оказать существенное влияние на всю систему?
2. Так нельзя ставить вопрос. Нарушение баланса растительного и животного мира в пределах охотничьих хозяйств все равно приведет к деградации всей системы. Природа не должна превращаться в животноводческое хозяйство, куда будет приходить охотник и безо всякого напряжения и без истинно охотничьих эмоций стрелять в животных.

51

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

В законе Об охоте также предусматривается дальнейшее распространение практики проведения аукционов на сдачу в аренду охотничьих угодий. Погоня за коммерческой выгодой приведет к созданию большого количества такого рода специализированных хозяйств. Животный и растительный миры будут беднеть. Повсеместно биоценозы будут замещаться на агро-ценозы, то есть с лесом будет происходить то же самое, что и со степью, когда ее растительное разнообразие сменяется монокультурой. Это очень тревожный аспект в части спортивной охоты. Я думаю, что подобный коммерческий подход к дикой природе неприемлем для большинства людей, занимающихся спортивной охотой.

1. Но когда-то вся природа была дикой. Человек стал использовать ее для своих нужд, постепенно причиняя вред...
2. Так вот пришло время остановиться. В данном случае речь идет не о потребности общества, а об удовлетворении прихоти господствующего класса. Фундаментом закона Об охоте является коррупция. Приведу пример. В статье Охотничьи животные в качестве таковых обозначены животные, охотиться на которых смогут только очень состоятельные люди. В частности, гибрид зубра и домашнего скота. Понятно, что рядовому охотнику не удастся поохотиться на такого зверя. Это элитная охота. Или овцебык Ч это реликтовое животное, которое жило на территории нашей страны сорок тысяч лет назад. Овцебык сохранился в Канаде и Гренландии, его завезли на полуостров Таймыр и остров Врангеля как уникальнейший памятник былых биосфер. И вот на памятник природы предлагается охотиться! Таких редчайших животных, занесенных в Красную книгу, в приведенном в проекте закона списке множество. Понятно, что на местах никто не будет вдаваться в детали, обращать внимание на какие-то там подзаконные акты, ведь федеральный закон выше всего остального. С точки зрения практики упомянутая статья вредна. Вообще в тексте федераль-

ного закона не должно быть перечня видов охотничьих животныхЧтолько отдельный список, который прилагается и обновляется ежегодно.

1. Что, по вашему мнению, должно быть прописано в законе Об охоте?
2. Закон нужен, чтобы регламентировать охотничьи ресурсы, но при этом приоритетным должно быть сохранение дикой природы. Охотничье хозяйство, как специфическая отрасль человеческой деятельности, не должно деформировать природную среду. Наоборот, необходимо избежать деформации экосистем, сохраняя при этом охотничье хозяйство. Дикая природа не предназначена для коммерческого использования, и бизнес-отношения не должны на нее распространяться. С экосистемой надо обращаться бережно. Кроме того, необходимо заблокировать возможность проявления коррупции. Почему-то именно в среде очень больших начальников присутствует эта болезненная страсть. Об этом свидетельствует и недавний случай крушения вертолета с группой высокопоставленных чиновников на борту, которые отстреливали архаров, занесенных в Красную книгу, а ведь охота на них запрещена. Среди них был и представитель президента в Государственной думе. На мой взгляд, такой пост должен занимать кристально чистый человек...

1. Должен?
2. Конечно! Обязан. Человек, осуществляющий связь между президентом и законодательной властью, не имел права так цинично попирать закон. Мало того, власть должна подавать людям моральный пример. В свое время я был народным депутатом СССР, и старался быть таким примером, понимая, какая на мне лежит ответственность. Конечно, во власть попадают не всегда кристально чистые люди, и с учетом этого должны создаваться такие рамки, которые бы ограничивали возможность проявления различных наклонностей. Из зако-

52

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

на Об охоте, на мой взгляд, необходимо убрать все коррупционноемкие элементы. Как эксперт, я их указать постатейно.

1. Подготовка закона предполагает учет экспертных мнений. Вам известно, кто из ваших коллег одобрил проект закона Об охоте?
2. Могу только сказать, что ко мне и на экологический факультет РУДН по этому поводу не обращались. Я даже не знал о существовании проекта этого закона, пока ко мне не обратилась президент Центра защиты животных Вита Ирина Новожилова. От нее мне известно, что к закону приложили руку сотрудники Всемирного фонда дикой приседы в России (WWF). Формально неплохо, что в качестве экспертов привлекаются представители неправительственной организации, но председатель этого Фонда (вот парадокс!) Игорь Чес-тин Ч ярый охотник.
3. Какие общественные силы выступают против этого закона?

Ча Кроме Виты я не знаю других

общественных организаций, которые бы

выступили против этого закона. Но в част

ном порядке его многие не одобряют. Это

и специалисты в области экологии, а также

рядовые охотники. Например, я являюсь

членом Всемирной комиссии по охраняе

мым территориям Международного сою

за охраны природы (МСОП).

ЧНа ваш взгляд, появление закона Об охоте в российском законодательстве соответствует мировым тенденциям?

Ча Это вопрос непростой. Во многих

европейских странах большинство спортив

ных охотничьих хозяйств создаются по та

кому же принципу, как и у нас. Там неес-

тественно много косуль, оленей, кабанов, фазанов, все поставлено на коммерческие рельсы. Но те охотничьи хозяйства не создавались в ущерб дикой природе, потому что она разрушена давно, ее вообще в Европе не осталось из-за перенаселения. Эти хозяйства, чтобы удовлетворить охотничью страсть, создавались искусственно на островках лесных угодий.

Вообще, возможно, не без иностранного влияния в законе появились странные вещи. Например, в статью Охотничьи животные попали такие птицы, как грачи, дрозды, галки, вороны. У нас, у русских, эти птицы никогда не были объектом охоты. Это характерно для Китая. Кстати, в Италии стреляли по соловьям, есть в итальянской кухне такое блюдо, как шашлыки из соловьиных язычков. Впрочем, в законодательстве зарубежных стран я также не встречал ничего подобного. Только обладая изощренным воображением, можно записать в статью Охотничьи животные, в раздел млекопитающие, диких кошек. Это редчайшие животные, их несколько видов, и мало кому даже из профессиональных биологов посчастливилось их увидеть. Коммерция на дикой природе Ч это дикость (простите за тавтологию).

1. Что бы вы хотели сказать депутатскому корпусу?
2. Уважаемые депутаты, законопроект категорически нельзя одобрять в нынешнем виде. Он должен быть написан заново с учетом более серьезной и глубокой экспертизы. Разрушение экологических систем чревато страшными последствиями для всего человечества. Недопустимо, чтобы в угоду богатого дядьки с ружьем, обуреваемого болезненной страстью, приносилась в жертву природа, питающая человека, в том числе и духовно.

53

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

Охота убивать...*

Артемий Троицкий

... Есть, конечно, люди, которые охотниками рождаются. Скажем, живут в тайге с папой-охотником, дедом-охотником и не знают иного способа себя прокормить, кроме как стрелять зверушек ради шкур и ради мяса.

На мой взгляд Ч незавидная участь, но осуждать этих лесных жителей, в чем-то недалеко ушедших от первобытной общины, я не могу.

Большинство, однако, охотниками не рождается, а становится. И в жизни каждого меткого стрелка есть точка выбора. Это случается тогда, когда они впервые видят то, что наделали.

Я слышал и читал много рассказов про то, как это было. Про умирающего зайца, плачущего настоящими слезами. Про беспомощного лосенка, тьгаащегося в убитую мать-лосиху. Про истекающую кровью птицу, судорожно пытающуюся в последний раз в жизни взмахнуть крылом... Увидев это дело своих рук, любой нормальный человек испытывает чувство ужаса, жгучего стыда и раскаяния. И дает себе слово: никогда больше не буду убивать.

Но происходит это далеко не со всеми. Многие, увидев ту же смерть и мучения зверей делают другой выбор, и, бросив в сумку и разделав ножом первый труп, становятся заядлыми охотниками.

Почему? При всем желании не могу найти больше трех вариантов ответа. Первый: у человека просто атрофировано чувство жалости, чувство вины, чувство живого и мертвого. Это явно неполноценный тип. Своего рода эмоциональный мутант.

Второй вариант: человеку нравится убивать. Как это называется? Маньяк, убийца. Недавно от Натальи Дуровой слышал историю про мальчика, который сначала помо-

гал отцу забивать собак на шапки, потом уже самостоятельно вешал кошек. А потом пытал и убил соседскую девочку...

Вариант третий Ч как бы благородный. Человек, дескать, понимает, что лишает другое существо жизни, не испытывает от самого этого факта радости. Но лохотничий инстинкт, спортивный азарт, кайф от меткого выстрела и тому подобная фигня намного превосходят легкие угрызения. Честно говоря, я не вижу принципиальной разницы- между этим типом, к которому относят себя все лцивилизованные охотники Ч и первым двумя. Это как минимум, жестокость, бессердечность и наплевательское отношение к живому. Охотники-любители могут быть милейшими ребятами Ч умными, веселыми, обаятельными. И все равно в каждом из них прячется маленький серийный убийца.

Я убежден в том, что каждому охотнику Ч место на кушетке у психиатра. Дурная наследственность, душевные травмы в детстве, сексуальные комплексы Ч что-то у них у всех не в порядке. Иначе не вымещали бы свою неполноценность на невинных меньших братьях.

Недавно прочел биографию самого харизматического из знаменитых охотников XX века, Эрнеста Хэмингуэя: Боже мой, до чего же несчастным и закомплексованным был на самом деле этот образцовый мачо! Алкоголь, охота, репортерская бравада помогали ему скрывать неуверенность в себе, страх перед женщинами, приступы панической слабости.

И если сам институт охоты, как узаконенного убийства, достоин сурового осуждения, то сами по себе охотникиЧне столько презрения, сколько сочувствия. Больны. Но разоружать их тем более необходимо.

* Материал предоставлен Центром защиты прав животных Вита.

54

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА

Об этических нормах фотоохоты

(обращение общественных природоохранных организаций)

В русскоязычном секторе Интернета в начале 2010 года на нескольких сайтах прошла оживленная дискуссия об этике фотоохоты. Поводом для нее стали несколько международных скандалов с разоблачениями известных фотографов-натураистов в подлогах.

Дискуссия затронула темы, которые, с нашей точки зрения, должны стать предметом внимания природоохранных организаций и неравнодушных граждан. Отчетливо проявилось, что фотоохота, традиционно рассматривавшаяся всеми как одна из самых щадящих форм природопользования и общения человека с природой, далеко не всегда безобидна.

Тревогу вызывают, прежде всего, некоторые способы фотографирования животных, в частности:

1) Регулярная подкормка крупных хищников (в том числе редких видов, находящихся под угрозой исчезновения), которая практикуется рядом с заповедниками и другими особо охраняемыми природными территориями (ООПТ) с целью коммерческой фотоохоты, неоправданна с природоохранных и экологических позиций и противоречит законодательству (так как в заповедниках запрещены биотехнические мероприятия, искусственно повышающие численность животных). В дальнейшем подобная деятельность может привести к цепи трагедий. Отрицательный опыт давно накоплен зарубежными коллегами. Массовая подкормка медведей туристами в 50-60-е годы прошлого века в национальных парках США в итоге привела к гибели людей и отстрелу медведей. Любая подкормка приводит к появлению у животных пищевой мотивации при появлении людей и к концентрации в одном месте старых или слабых особей. У крупных хищников в природе нет естественных врагов. И подкормка продляет их мучения, создавая огромный риск для сотрудников и посетителей ООПТ.

2) Скармливание крупных животных, выращенных в центрах разведения или зоопарках, ручным или прирученным хищникам с целью получения постановочных кадров их лохоты абсолютно неприемлемо с этических позиций, эстетически отвратительно и не имеет научной ценности. Подобные процедуры сводятся к многочасовому терзанию хищниками, не обученными охотиться, других животных, не имеющих возможности и не обученных защищаться. Подобные фотографии граничат со смакованием жестокости.

Мы осознаем, что выработка свода правил поведения фотоохотников в природе Ч это прерогатива самого сообщества фотоанималистов и призываем его членов консолидироваться и завершить дискуссию выработкой такого рода правил. Мы убеждены, что это необходимо для развития фо-тоанималистики в России, ее международного престижа. Мы призываем организаторов анималистических фотоконкурсов, редакции журналов, издательства усилить борьбу с постановочными кадрами, пропагандирующими жестокость, уделять больше внимания природоохранному и образовательному потенциалу фотоани-малистики.

PS. Хотелось бы добавить, что фотоохота на животных, ведущих ночной образ жизни (белки-летяги, летучие мыши, сони), также является слегка жес-токоватой по отношению к животным. Не случайно в Ночном мире Московского зоопарка фотография запрещена. Без вспышки ночью фотографировать бессмысленно, а со вспышкой жестокоеато. Как-то, может быть, можно снизить вред от вспышки, если ставить красный светофильтр (по заверениям производителей фонарей, он щадит ночное зрение), но все равно вспышка Ч это сильный стресс, а ночные твари, видимо, не самые стрессоустойчивые создания.

Российские общественные природоохранные организации

55

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

Природоохранная этика и размер

Чарльза Коккелл

Кампании в защиту созданий, находящихся под угрозой исчезновения, почти всегда касаются крупных, впечатляющих животных. Список видов, сокращение популяций которых или издевательства над которыми привлекли внимание активистов охраны природы, включает: слонов, тигров, китов, тюленей, львов, черепах, белых медведей, многие виды птиц, одомашненных животных, тех, над которыми производится вивисекция, и т.д. Вся история природоохранной этики и стратегии является свидетельством того, насколько существенно важным является размер организма. Деятели охраны природы часто не связывают себя с проблемами вырождения мелких грызунов, насекомых или ракообразных. Однако есть несколько исключений. Охрана бабочки-монарха является постоянной заботой Североамериканской ассоциации охраны бабочек, и этот вид является примером маленького создания, привлекшего внимание активистов охраны природы и политиков. В Соединенных Штатах каждый штат имеет свой символ Ч насекомое, демонстрируя этим, что некоторые маленькие организмы тоже имеют свою ценность (хотя не вполне ясно, какую именно лценность насекомых Ч талисманов и символов штатов имел в виду их лоценщик. Является ли она отражением эффективной ценности, некой конкурентоспособности каждого штата, показателем наличия в нем конкретного насекомого, Ч или выражением убежденности в изначальной внутренней ценности любого насекомого?).

Очень важно понять происхождение этого предвзятого отношения к размерам в природоохранной этике, поскольку оно так широко распространено в природоох-

* Сокращенный перевод КЭКЦ. Опубликовано: Ethics and the environmental, 2008. Ч №1.ЧP. 23-39.

ранном мышлении и практической политике охраны окружающей среды. Если оно оправдано, мы должны попытаться понять, чем именно и на каком, собственно, основании -описательном, нормативном, этическом или ином. Если же оно не оправдано, то нам следует понять, почему у людей возник этот предрассудок, и что можно сделать, чтобы создать более сбалансированный подход к оценке относительной важности различных созданий, которые, возможно, заслуживают защиты.

Многие из существующих причин того, почему игнорируются мелкие организмы, суть просто распространенные взгляды. Исследование предположения Пассмо-ра, что активисты охраны природы могут когда-нибудь приступить к охране микроба желтой лихорадки, утверждает следующее: Поскольку микроб желтой лихорадки уж слишком мал, чтобы рассматривать его эстетически (разве только под микроскопом), абсурдно было бы полагать, что кто-нибудь может всерьез размышлять о красоте такого создания в общепринятом смысле общественной оценки.

Вопросы, которые я рассматриваю под этим углом зрения на микроорганизмы (и это не является критикой Харгроува Ч это общепринятый взгляд на микроорганизмы), многочисленны. Во-первых, микроб желтой лихорадки отличен от большого количества видов микроорганизмов, которые не причиняют вреда людям. Прежде я уже проводил параллель между использованием болезнетворных микроорганизмов в качестве основания этических дебатов о ценности микроорганизмов и использованием тигров-людоедов для обоснования дискуссий о том, следует ли нам охранять тигров. Смертельно-опасные микробы Ч лишь малая часть всех микроорганизмов. Если сосредоточиться только на них, то это исказит весь спор, поскольку создаст у чи-

56

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

тателя негативную точку зрения, субъективно перекосив этическую аргументацию. Во-вторых, вовсе не всегда микроорганизмы невозможно оценить эстетически на макроскопическом уровне. Например, образуемые ими прелестные желтые, красные, зеленые и коричневые сплошные коврики, живущие в горячих источниках Йел-лоустоунского национального парка в Вайоминге, США, пожалуй, поражают не меньше, чем тигр. Большинство людей считает, что тигры прекрасны, хотя они могли ни разу не видеть живого тигра. Их точка зрения базируется на красоте этого животного на фотоснимках, телеэкранах, и, быть может, реже, на рассказах людей, видевших их вживую. И поэтому тоже не так уж неразумно ожидать, что люди могут узнать о красоте микроорганизмов на основе их фотографий, телепередач, и, возможно, реже, Ч из рассказов тех микробиологов, которые видели их вживую.

Но, в конце концов, даже этот аргумент может оказаться неподходящим, потому что, как я ниже расскажу об этом более подробно, красота не должна являться основанием для оценки моральной значимости.

Игнорирование микроорганизмов в природоохранной этике только оттого, что большинство людей не может их увидеть, не должно быть оправданием предубеждения в этике, связанного с размером, (хотя может быть частью его причины). Подобным же образом мы не можем исключить другие мелкие организмы, к примеру, многих насекомых и ракообразных, потому только, что их трудно увидеть, или потому, что они не демонстрируют эстетических свойств в лочевидных, макроскопических масштабах. Такой подход привел бы к установлению ценности живых существ на Земле просто как объектов публичного показа.

Мы можем исследовать происхождение той точки зрения, что в природоохранной этике размер играет важную роль, проведя простой мысленный эксперимент. Представим себе мир, в котором два экологических свойства очень отличаются от ми-

ра, с которым мы знакомы. Во-первых, этот мир населен белыми медведями микроскопического размера. Этих медведей находят в самых разнообразных местах обитания, но они особенно любят жить в почве, в камнях, и их очень много в океанах. Эти медведи имеют размер примерно один микрон (одна тысячная миллиметра), и они обладают всеми свойствами белого медведя, с которыми мы все хорошо знакомы. И они весьма многочисленны. В одном ведерке почвы их может быть много миллиардов, и они распространены во всех ареалах земного шара. Если бы у вас был микроскоп, вы могли бы рассматривать этих белых медведей сами. Под микроскопом видно, что у них четыре лапы, они рычат (хотя следует вести себя очень тихо, чтобы их услышать), и у них есть мех. Они обитают на всей поверхности смотрового стекла микроскопа в своем микроскопическом мире. Второе отличие этого альтернативного мира состоит в том, что микробы в нем размером с собаку. Некоторые из них могут жить и в пруду. Они живут в самых разнообразных ареалах, однако, где бы они ни обитали, их размер означает, что лишь нескольких из них этот их ареал сможет обеспечить питанием.

Я подчеркиваю, что во всех остальных отношениях, кроме размера, они совершенно идентичны знакомым нам микробам и медведям. Белые медведи Ч многоклеточные организмы, но их клеточки крошечные; микробы, по существу, представляют собою просто мешки с водой, и они одноклеточные. Они имеют те же способности перемещаться по собственной воле, те же поведенческие характеристики, методы размножения и роста, которые мы наблюдаем у знакомых всем нам медведей и микробов (понятно, что это физиологически невозможно, но это ведь просто этический мысленный эксперимент, а не описание предлагаемого реального биологического мира).

А теперь представьте себе, какое вероятное место заняли бы эти создания в природоохранной этике этого альтернативно-

57

го мира. Представьте себе, что будет, если дренировать 1 км этой среды обитания. Она, эта среда, биологически разнообразна, и ее дренируют, чтобы освободить место для нового строительства жилья и торговых центров.

В процессе ее осушения многие миллиарды белых медведей будут убиты. В процессе осуществления этого проекта редкие виды микробов размером с собаку, вероятнее всего, будут уничтожены навсегда. Разрушение их среды обитания приведет в ярость местное природоохранное сообщество. Но что именно растревожит его? Белые медведи или микробы привлекут внимание активистов охраны окружающей среды?

Рассмотрим эту перспективу с точки зрения заключительного параграфа основополагающей работы Дженнингса, опубликованной в 1904 году, в которой он подробно описывает реакции разнообразных микробов на многочисленные раздражители: Эта работа показывает, что поведение этих созданий, как правило, не является тропизмом, то есть установленной, вполне определенной реакцией на каждый конкретный агент, а является гораздо более гибким, менее прямолинейным, менее механистическим методом проб и ошибок. Этот метод требует многих фундаментальных свойств, которые мы обнаруживаем в поведении высших животных ... Этот метод ведет вверх, предлагая в каждой данной точке возможности для развития и демонстрируя даже в одноклеточных организмах то, что следует считать зачатками интеллекта и многих других качеств, свойственных высшим животных.

Но если даже мы решим, что микроорганизмы не являются разумными, Джен-нингс не даст нам так легко соскочить с крючка. После многих наблюдений реакций амёбы на различные раздражители, такие, к примеру, как нагревание, Дженнингс утверждает, что эти организмы имеют много промежуточных состояний. Сложность реакций и то, как амеба вырабатывает специфические физиологические состоя-

ния, приводит его к заключению, что с другой стороны, возможно психофизиологическое состояние, подобное тому, которое вызывает удовольствие в нас самих.

В той же работе он проводит подобные параллели между реакцией микроорганизмов на негативные раздражители и психофизиологическим состоянием боли у высших организмов:

Однако пытаться заниматься проблемой негативных реакций в низших организмах, не признавая их способности испытывать таковые подобно тому, к их испытывает человек, не признавая существования некого физиологического состояния, аналогичного тому, которое сопровождается болью у человека, Ч значит, по-моему, просто закрывать глаза на очевидную реальность.

Его мнение, что микроорганизмы демонстрируют реакции удовольствия и боли, будучи принятым, привлекло бы внимание самых убежденных прагматиков, таких как Сингер, и мы действительно требовали бы лосвобождения микробов.

Конечно, микробы не обладают свойствами чувствительности и способности к волевым усилиям наравне со многими высшими организмами, и их способность испытывать удовольствие и боль можно бы счесть сомнительной, хотя они, как признавал Дженнингс, кажется, проявляют рудиментарные качества последующего развития в этом направлении. Они демонстрируют реакции на окружающую среду, гораздо более сложные, чем обычно считают и этики, и простые смертные.

Несмотря на это, мы все же должны принять, что отсутствие у них центральной нервной системы, связанной с мозгом, ограничивает степень, до которой микроорганизмы способны чувствовать боль или лудовольствие, а не просто реагировать на раздражители, каким бы сложным мы ни считали их поведение. Так же и у насекомых, пауков, ракообразных отсутствует неврологическая сложность высших животных, таких, к примеру, как млекопитающие.

58

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

Разнообразие неврологических решений для обработки информации у организмов создает значительные отклонения от стандартных реакций организмов разных размеров на раздражители, которые могли бы, по нашим соображениям, вызывать состояния лудовольствия или боли. Однако, обобщая, можно считать, что способность к независимому волевому движению становится тем проще, чем меньшим становится размер организма. Поскольку размеры организмов от голубого кита до микроба различаются примерно на восемь порядков, то на дискретности по меньшей мере в два порядка мы можем вывести общее правило, что чем мельче становятся организмы, тем менее они способны к самостоятельному волевому усилию.

Это утверждение основано на эмпирических доказательствах. Уже давно известно, что размер мозга относится к размеру тела согласно степенному закону три четверти. Поскольку масса нервных волокон обычно связана с их перерабатывающей способностью, то отсюда следует, что больший размер тела приравнивается к большей перерабатывающей способности. Однако ситуация не так проста, поскольку у многих видов, к примеру, у людей, мозг непропорционально велик по сравнению с другими видами, относительно сопоставимого размера тела (обычно это называют лэнцефализацией Ч мерой величины мозга с поправкой на размер тела). В своей работе о мозге Джеррисон показал, что данные не ложатся совершенно прямолинейно именно из-за этих эффектов лэнцефа-лизации, но все же корреляция достаточно жестка Ч у более крупных животных мозг больше. Что касается насекомых и микробов, то у них, естественно, мозга нет, по крайней мере, в смысле энцефали-зированной центральной массы обрабатывающих волокон, но они обычно находятся на низшем уровне способности к обработке в соответствии с тем, что мы могли бы ожидать при их размерах тела.

Каковы же следствия этих биологических реалий для природоохранной этики?

Если бы мы базировали природоохранную этику на сложности независимых волевых движений и различных степенях их проявления, то мы имели бы, по крайней мере в самом обобщенном виде, эмпирический базис для обоснования важной роли размера в этике. Существующие этические рамки, которые позволили бы нам принять за основу разумности размер, могли бы включать версию биоцентрического индивидуализма Гэри Вернера, в которой он высказывает предположение, что различия в нашем отношении к организмам могут основываться на обладании ими твердых программ, некатегоричных желаний и л биологических интересов, каждый из которых представляет последовательно все менее сложные проявления поведения. Дональд ВанДеВир подобным же образом постулирует некую форму межвидовой справедливости, допускающей неэгалитарный взгляд на внутреннюю изначальную ценность. А Джеймс Штурба так же отстаивает биоцентрический плюрализм. Он не связывает свою теорию непосредственно со способностью к независимым волевым проявлениям, однако предполагает, что существует иерархия ценности, позволяющая людям превосходить своею ценностью все другие организмы в рамках подхода к природоохранной этике, который в противном случае был бы биоцентрическим.

Этические теории, утверждающие, что все организмы имеют равную ценность, к примеру, Уважение к природе Тейлора, не допускают важной роли размера, поскольку размер мозга и его влияние на поведение в этом этическом споре не важны. В этих теориях все организмы имеют равный моральный статус, независимо от способности произвольного проявления воли, а, следовательно, и размера. Наоборот, этики, такие как Сингер, Кант или Риган, считающие, что чувствительность, разумность или пребывание субъектом жизни являются основой моральной важности, соответственно, могут полагать, что размер не имеет значения в формах малой жизни, по-

59

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

тому что не считают его качеством первостепенной важности.

Поскольку чувствительность более вероятна у больших субъектов жизни, чем у малых, Сингер, Риган и другие этики с такими же критериями чувствительности касательно моральной значимости, сочтут крупные организмы более заслуживающими морального внимания. Более того, для морально значимых (то есть чувствительных) организмов исследование их моральной важности (Сингер и Риган поддерживают равенство в смысле морального рассмотрения, учета, но не обязательно моральной важности) они склонны отдать предпочтение крупным организмам перед мелкими чувствующими организмами с учетом того факта, что первые обычно обладают более мощным потенциалом в жизни, которая может быть прервана их смертью. В таком случае, с их точки зрения, размер может быть важным как для морального учета, так и для моральной важности.

Таким образом, размер в природоохранной этике важен, потому что способности к волевому движению играют чрезвычайно важную роль в различных этических системах и таким образом, в зависимости от точки зрения этика (или члена общества) важен как косвенный результат того, где будет подведена черта моральной значимости и как будет дано определение моральной важности.

В воображаемом мире микроскопические белые медведи весьма многочисленны, а гигантские микробы встречаются значительно реже. В реальном мире тоже обилие или плотность популяции организмов в широком понимании коррелирует с размером тела. Согласно этой зависимости, известной как закон Демута, плотность популяции уменьшается с увеличением размеров тела в степенной зависимости три четверти. Так, к примеру, плотность популяции рептилии с размером тела в 16 раз большим, чем другая рептилия, будет равна одной восьмой ее размера.

Так же как значимость в экологии, редкость важна и в этике. Нечто редкое часто

ценится больше, чем заурядное. Если бы Леонардо да Винчи написал пятнадцать портретов Моны Лизы или мсье Эйфель построил пятнадцать аналогичных башен, сомневаюсь, что мы бы так же тревожились об их повреждении, как о повреждении уникального объекта. Если мы полагаем, что ценность коррелирует с обилием, тогда закон Демута имеет этические следствия. Кэлликотт утверждает, что драгоценность одного оленя, так же как и любого другого индивидуального экземпляра, обратно пропорциональна численности популяции соответствующего вида. Его дискуссия Ч ответ на замечание Эдварда Эбби, что мы скорее убьем человека, чем змею, на том простом оснований, что растущее народонаселение стало гораздо более экспансивным, чем многие змеи, часть из которых вырождается.

Но существует разница между согласием с тем, что популяция некого вида слишком велика, и той ценностью, которую мы придаем отдельному индивиду. Я могу согласиться, что человеческая популяция чересчур велика, и мы должны найти способы снизить ее численность, однако же я не стану ценить меньше своих племянниц и племянников, когда обнаружу, что народонаселение Земли достигло уже 6 миллиардов, а не четырех, как я полагал. Это соображение о размере популяции не оказывает ни малейшего влияние на их ценность для меня. Эллиотт Собер в своем описании этой этической дилеммы замечает: Но для активистов охраны природы это холистическое свойство Ч членство в том виде, который находится под угрозой полного исчезновения Ч составляет все различие в мире-мир с п кашалотов и m голубых китов гораздо лучше, чем мир с n + m кашалотов и 0 голубых китов. Здесь мы наблюдаем абсолютный контраст между этикой, в которой имеет значение жизненная ситуация индивидов, и этикой, в которой имеют значение стабильность и разнообразие популяций индивидов.

Однако, как уже поняли Собер и многие другие этики охраны природы, редкость

60

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

как базис практической природоохранной этики имеет много проблем. Вообразите, к примеру, что в Африке осталась одна тысяча львов. Одна из львиц, назовем ее, скажем, Хэрриет для иллюстрации, живет в Национальном парке Крюгера. Теперь предположим, что мы начинаем убивать по одному всех остальных львов. Будет ли это означать, что мы ценим Хэрриет все больше и больше? С практической точки зрения, это возможно, поскольку мы начинаем понимать, что львы приближаются к полному, окончательному уничтожению. В определенном смысле мы пробуждаемся к пониманию ценности Хэрриет и всех остальных львов. Однако со многих этических позиций это неверно, поскольку мы либо ценим Хэрриет саму по себе в ее собственном праве, либо нет. Например, мы можем ценить ее согласно этике Гудпасте-ра (1978) Ч просто потому, что она живая, или согласно этическим положениям, описанным Кэлликоттом (1986) Ч мы сочувствуем ей, или по любой другой причине, поскольку мы отстаиваем моральное уважение к организмам. Применение такой позиции к человеческим индивидам, к примеру, было бы очевидным.

Теперь представим довольно жуткий мысленный эксперимент: у вас двое детей, и один из них трагически погибает, после чего вы сообщаете вашему второму ребенку, что вы цените его гораздо больше, потому что он остался единственным. Конечно, такой взгляд на вашего ребенка был бы морально непереносимым, а не просто неправильным Ч разве вы не должны ценить своих детей ради них самих? (Конечно, мы можем дорожить своим ребенком больше на том простом основании, что он остался у нас единственным, и мы шокированы сознанием того, что несчастный случай лишил нас любимого дитяти, но этическая основа этого дополнительного смысла, я полагаю, неправильна). Что касается Сингера, то его забота о предпочтительном отношении к видам, находящимся под угрозой исчезновения, поднимает проблему их защиты в связи с их редкос-

тью, заставляя забыть о чувствительности. Снова обращаясь к китам, он отмечает, что, если некоторые их виды находятся под защитой и становятся более распространенными, то на них могут снова начать охотиться Ч ведь они перестают быть редкими, но такая охота неприемлема, поскольку она опять-таки является убийством чувствующих живых существ.

Эластер С. Ганн подчеркивает важность редкости для людей с определенными увлечениями и интересами: филателисты охотятся за редкими марками, любители птиц получают огромное удовольствие, наблюдая какую-либо редкую разновидность, считая редкость усилителем ценности. Однако это должно быть некорректно с этической точки зрения, не говоря уж о том, что это опасно Ч считать редкость усилителем ценности, поскольку эта позиция предполагает, что сделать что-либо редким будет выгодно, так как люди будут выше ценить немногих оставшихся. Подумайте, что ответит индивидуум, как, скажем один из оставшихся в живых братьев или сестренок в моем трагическом примере, придя к концу этики, где ему говорится, что им дорожат больше, потому что его братишка (сестренка) погиб. Более жестокие индивиды могут даже посчитать убийство средством повышения собственной ценности.

Редкость действительно может быть усилителем ценности в том смысле, что есть масса эмпирических свидетельств того, что люди ценят гораздо больше редкие вещи, чем заурядные. В случае с Моной Лизой и Эйфелевой башней, эти предметы не имеют интересов или способностей, поэтому представляется обоснованным, что люди должны извлекать некое чувство удовольствия, наблюдая что-нибудь настолько редкое. Они могут рассказать об этих впечатлениях своим друзьям Ч это хорошая тема для беседы. Но обращаться с живыми существами на этом основании неправильно, если мы считаем, что они действительно имеют моральную важность. Их ценность не связана с их редкостью или обилием других подобных созданий.

61

Мнение, что редкие виды имеют более высокую ценность, чем широко распространенные, Ч это позиция, которую могут занять этики, считающие, что индивидуумы и целые виды имеют чисто практическую ценностьЧчем ближе подходит вид к своему полному уничтожению, тем меньше пользы (выгод) мы сможем из него извлечь. Подобную позицию в отношении определенных таксонов может также занять этик, считающий, что некоторые виды имеют изначальную внутреннюю ценность, а другие Ч нет. Например, если вы полагаете, что чувствительность является основанием для морального уважения, то тогда вид, не проявляющий эту характеристику, такой как, скажем, микроорганизмы, могут становиться все более ценными по мере уменьшения их количества из-за возможной утраты ими практической ценности. Если они не представляют практической ценности, размер их популяции может не иметь абсолютно никакого значения.

Этики, которые ценят определенных индивидов самих по себе (либо всех, как в формулировке Тэйлора, либо обладающих свойством чувствительности или являющихся субъектами жизни, к примеру), будут ценить их независимо от того, сколько их есть. Те же, которые не ценят индивидуальные организмы, то есть определенные группы организмов оказываются вне категории имеющих моральную важность, не придадут значения размеру индивидов, поскольку они, прежде всего, не имеют моральной важности.

Несмотря на разнообразие путей, которыми обилие, а, следовательно, и размер, могут попасть в этические дебаты, существуют основательные практические причины для такой тенденции. Чем больше размер популяции организма, тем менее вероятно, что отклонения в размере популяции могут привести к ее уничтожению. Гораздо больше вероятность полной гибели организмов с очень малыми размерами популяций под давлением обстоятельств, которые сократят их численность ниже жизнеспособного минимума, скажем, вследс-

твие заболевания. Поэтому наше мнение, что крупных животных следует защищать, может основываться на том факте, что численности их популяций более уязвимы. Другими словами, изобилие само по себе не должно оказывать влияния на степень, до которой индивидуум имеет или не имеет ценности, но вполне может быть важным для наших решений в отношении стратегии охраны популяций и видов, поскольку их количество, конечно же, оказывает влияние на вероятность их исчезновения, что само по себе влияет на вероятность истребления индивидуумов. Поэтому мы можем утверждать, что больше ценим отдельные особи, когда они редки, потому что их редкость может привести популяцию близко к минимуму ее жизнеспособной численности, что само по себе будет угрожать существованию отдельной особи в рамках рассматриваемой популяции. В этом случае у нас есть убедительное основание для учета размера в природоохранной этике, имеющего связь с обилием, и может рассматриваться на уровне индивида. Конечно, выше приведенное рассуждение базируется на предположении, что мы, по существу, заботимся о видах, близких к полному исчезновению, что для целей данной работы я считаю существующей ситуацией, хотя на самом деле это отдельная тема для обсуждения.

Вполне вероятно, что мощное влияние размера в природоохранной этике является просто следствием практического неудобства охраны слишком маленьких созданий.

Микроорганизмы обладают весьма важной характеристикой, состоящей в том, что, по крайней мере на индивидуальном уровне, их невозможно охранять, поскольку мы убиваем их ежедневно в течение всей нашей жизни. Можно постараться не наступить на собаку, Ч но не на каждую бактерию. В этом случае, конечно же, размер имеет значение. Микроскопический размер вполне может не иметь значения, какую бы этическую позицию вы ни приняли.

62

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

По мере увеличения размера организма, к примеру, если мы перейдем к насекомым и мелким ракообразным, мы попадаем в царство, где ежедневная практическая защита становится возможной. Мух, например, можно выгнать из дому, а не убивать, но мы неизбежно убиваем множество их в самолетах, совершающих коммерческие рейсы, или даже когда ведем свою машину. Они представляют класс организмов, находящийся во все менее серой зоне, где количество случаев, когда мы можем их защитить, возрастает по мере увеличения их размера. В конечном счете мы доберемся до слонов, где реально нет ни единого случая, когда бы их убийство было неизбежным.

В таком случае, с практической точки зрения размер имеет значение, потому что, чем больше нечто становится, тем практически легче становится нам позаботиться о том, чтобы не ранить или не убить это нечто. Это ситуация, вытекающая исключительно из практических соображений, но она может пояснить нам тот факт, что крупные организмы привлекли внимание активистов охраны природы. В данном примере размер имеет значение, поскольку он непосредственно связан с нашей возможностью осуществлять природоохранную стратегию. Безусловно, гораздо проще разрабатывать и проводить кампании по охране тех животных, которых легко оценить на макроскопическом уровне. Однако, если что-нибудь трудно защитить, то это не является достаточным основанием для того, чтобы полностью его игнорировать. Возможно, в некоторых случаях нам трудно что-нибудь защитить просто потому, что мы не провели достаточно времени, разрабатывая способ его защиты, или, быть может, нам нужно изменить свое отношение к окружающей среде, чтобы облегчить его защиту.

Есть и еще одна причина того, почему размер несомненно важен в природоохранной политике. Возможно, он оказывает влияние сам по себе, потому что крупные животные имеют больше антропоморфных

черт, которые привлекают нас и вызывают понимание и, соответственно, желание их защитить. Ощущение родства с другими людьми может быть переведено в чувство родства с другими животными, если мы видим выражение их лиц и черты, напоминающие нам людей (в частности, детей). Особенно сильным примером этого являются детеныши тюленей, которые выражением своих мордашек очень напоминают человеческих ребятишек. Это может показаться циничным взглядом на объективную способность людей иметь здравые и твердые природоохранные суждения, однако стоит только послушать мнения тех, кто видел убийство львов или тюленей по телевизору, чтобы убедиться в том, что визуальная связь с животными, имеющими антропоморфные характеристики, действительно играет существенную роль в той эмоциональной тяге, которая вызывает у людей потребность защищать крупных животных.

Наша эмпатия к тем, кого мы считаем прекрасными, скрыта под этой антропоморфной интерпретацией. Я не ставлю своей целью пытаться выяснить, что для нас является прекрасным или уродливым, и почему. Однако многие из охраняемых нами организмов действительно обладают чертами, которые мы воспринимаем как красивые в антропоцентрическом смысле слова красота. Майкл Орбах назвал это коэффициентом привлекательности, хотя его неисчисляемая природа все же, вероятно, означает, что термин коэффициент придает ему слишком высокую достоверность. Фактор Партриджа aw gawsh хотя и является более неформальным, задает надлежащий тон. В одном из недавних документальных телефильмов об охране крокодилов один из его участников пояснил, что, хотя крокодилы уродливы, они взращивают своих детей и живут семьями, как и мы, и потому заслуживают нашей защиты. Его линия обоснования состоит в том, что уродливость крокодилов извиняет тех, кто не хочет о них заботиться, но их семейные отношения и так знакомая нам забота о малышах должны заставить нас

63

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

отпустить их с крючка их уродливости и начать защищать их. Уродливые, жуткие, но они заслуживают нашей охраны, поскольку их поведение похоже на наше, Ч двойное доказательство человеческой заносчивости.

Мнение, что красота играет роль в нашем ощущении ценности, поддерживает те мелкие организмы, которых мы охраняем. Бабочка-монарх, которую я упоминал во введении невелика, но великолепна. Многие пауки не привлекают такого внимания, хотя их среда обитания находится под серьезной угрозой. А бабочки доказывают, что красота может спасти от предрассудка, связанного с размером.

Не существует четкого водораздела между понятиями красоты и антропоморфизма. Это два сложных переплетающихся явления. Иногда мы испытываем сочувствие (эмпатию) к уродливым людям и предметам, отнюдь не отвечающим нашему чувству любви Ч человек-слон, к примеру. Каким образом эти эмоции взаимодействуют и вызывают ощущение, что то или иное животное нуждается в охране, Ч непредсказуемо и даже нерационально. Однако антропоморфизм, красотам и иногда, наоборот, уродливость, безусловно, играют роль в нашем отношении к другим живым созданиям. В том смысле, что игра на этих эмоциях самый очевидный способ привлечь общество к охране окружающей среды, особенно тех его представителей, которые располагают деньгами, делающими такую охрану возможной, эти эмоции, несомненно, используются для достижения определенного прогресса. Однако, разработка четкой природоохранной этики на основе произвольных решений, связанных с красотою и антропоморфизмом, может привести к тому, что мы упустим многие организмы, которые окажутся критическими для здоровья биосферы. Они, эти решения, не могут быть основой этики охраны природы, несмотря даже на то, что время от времени мы используем их для прагматических нужд информирования общества и получения его поддержки.

Я рассмотрел лишь некоторые из сложностей, связанных с ролью размера в природоохранной этике. По целому ряду причин размер действительно имеет значение в природоохранной политике, и это, конечно, не зависит от общепринятой этической теории. Но именно на теоретическом уровне размер, сам по себе, не должен иметь решающего значения. Не существует этического базиса для различий в моральной значимости организмов в зависимости исключительно от их размера. Размер имеет значение, поскольку с ним, как правило, связаны другие биологические свойства, которые и оказывают непосредственное влияние на теории морального уважения и значимости. Два из этих свойств Ч обилие и сложность способностей к волевому движению, безусловно, явились основой вышеописанных этических разделов.

Самым прочным основанием важности размера в природоохранной этике является широкая корреляция между размером и способностью к волевому движению. В том, что более крупные организмы демонстрируют сложное поведение, реагируют на удовольствие и боль и т.д., любая природоохранная этика, утверждающая, что различные уровни этой способности влияют на моральную значимость, несомненно, признает преимущество крупных организмов перед мелкими в плане их охраны. Однако этот подход не имеет полной защиты от дурака. Некоторые осьминога совсем невелики (в человеческую ладонь), однако, кажется, обладают значительно большей чувствительностью и способностью к волевому движению, чем те моллюски, что могут значительно превосходить размерами вашу ладонь. Большой гриб, как, скажем, медовый гриб, который может покрывать площадь, превышающую тысячу футбольных полей, имеет меньшую способность к произвольному движению, чем новорожденный слоненок, хотя гриб не обладает чувствительностью. Поэтому мы не можем предположить, что размер может служить логичной и последовательной мерой моральной значимости в этике,

64

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

где важными факторами являются чувствительность и способность к волевому движению. С чисто практической точки зрения размер, сам по себе, может оказывать некоторое влияние на природоохранную политику, просто потому что о более крупных организмах легче заботиться и охранять их, однако мы не должны превращать это в принцип. Следует постараться защищать любой организм, который мы сочтем достойным этого согласно надлежащим образом разработанной природоохранной этике.

Охрана более крупных животных на том лишь основании, что их меньше, не является приемлемой основой для применения тенденции размера, когда речь идет об отдельных особях. Если мы считаем, что организм имеет ценность, то не можем считать, что эта ценность коррелирует с тем, сколько еще существует подобных особей. Однако если речь идет о возможном полном вымирании вида, то большой размер тела обычно предполагает меньший размер популяции, и, следовательно, большую вероятность ее истребления. Таким образом, возможно, и существуют практические причины для принятия тенденции размера, каковая проявится в охране индивидуумов. И все же, как и этика, основанная на способности к волевым движениям, размерность тоже не дура-коустойчива. Существует много примеров крошечных растений и насекомых, находящихся на грани вымирания. Самой убедительной причиной тенденции размера в природоохранной этике являются антропоморфные черты и красота крупных животных. Это может быть полезно для вовлечения людей в общественные дебаты и поддержку охраны природы Ч и это, без сомнения, работает, Ч но этически это слабое основание для природоохранной политики. В моем воображаемом мире не вполне ясно, кто же выигрывает в результате сомнений в природоохранном споре. Микробы крупнее, поэтому их вы-

мирание более вероятно вследствие малого размера популяций, и они поэтому могут стать объектом заботы. Однако, несомненно, многим людям покажется отвратительным смотреть на большущие мешки воды с вращающимися хвостами (хотя некоторые, особенно микробиологи, могут считать их прекрасными и очень выразительными). Многие сочтут их уродство достаточным основанием для того, чтобы их игнорировать. К тому же, они не чувствительны и находятся за пределами многих современных теорий природоохранной этики.

Белые же медведи, напротив, невелики и не редки, но они красивы и, возможно, именно это их спасет, как и бабочек. Они Ч организмы чувствующие, и на этом основании, возможно, достойны уважения во многих современных теориях природоохранной этики. Их способность чувствовать сделает их морально значимыми, как и людей, несмотря на значительную численность их популяций. Хотя, как микроорганизмы, они так малы, а численность их так велика, то может оказаться практически невозможным охранять их индивидуумы, и поэтому они могут быть проигнорированы. Отсутствие ясности по поводу противоречивых соображений о белых медведях и гигантских микробах показывает, насколько нечеткой является этика размера в нашем реальном мире.

Мою тревогу вызывает необязательно то, что крошечные создания, скажем, микробы, часто привлекают меньше внимания, чем крупные, как белые медведи. Меня заботит то, что обычным основанием для различий является предрассудок. Размер, конечно же, имеет значение в практике охраны природы, но мы должны знать, почему мелкие живые существа имеют меньшую моральную значимость, Ч если это действительно так. Такую позицию нельзя обосновать просто антропоцентрическим предрассудком в пользу крупных созданий.

65

Экоправо-Киев и КЭКЦ вновь выиграли суд по экологической этике

30 июня 2010 г. Экоправо-Киев и Киевский эколого-культурный центр выиграли судебное дело в Апелляционном административном суде г. Киева против Министерства образования и науки Украины с необходимости введения в учебные программы школ и вузов курсов по экологической этике и гуманному обращению с животными.

Комментарий Заслуженного природоохранникаа Украины, директора Киевскогоа эколого-культурного центра Владимира БОРЕЙКО.

Эта история имеет уже длинную бороду. В 2006 г. в Украине был принят разработанный при участии нашего Центра Закон Украины О защите животных от жестокого обращения, статья 6 которого обязывала Минобразование Украины ввести курсы по экологической этике и гуманному обращению с животными в вузах и школах. Прошел год и естественно, чиновниками ничего сделано не было. Тогда наш Центр, совместно с Экоправо-Киев, подали иск в Окружной административный суд

г. Киева на Министерство образования Украины за невыполнение Закона Украины О защите животных от жестокого обращения. Этот суд мы выиграли 16 июля 2009 г. Однако Министерство образования, желая затянуть решение вопроса, подала апелляцию в Апелляционный административный суд г. Киева, мол оно несогласно с решением суда первой инстанции.

И вот, 30 июня 2010 г., Апелляционный административный суд г. Киева, заслушав в судебном разбирательстве обе стороны, принял нашу сторону и отказал в иске Министерству образования Украины, признав его требования необоснованными. Другими словами, с этого дня решение суда первой инстанции вступило в законную силу и теперь Министерство образования Украины обязано в течении двух месяцев срочно ввести курсы по экологической этике и гуманному обращению с животными. В противном случае мы привлечем министра Минобразования Украины г. Табачника к уголовной ответственности по ст. 382 Уголовного кодекса Украины Невыполнение судебного решения, за что ему светит 5 лет.

Фуа-гра: начало конца

В.Е. Борейко, Киевский эколого-культурный центр, г. Киев

История

Фуа-гра Ч жирная печенка, которую получают при помощи особого жестоким способом откорма гусей и утокЧизлюбленный деликатес толстосумов. Изобретен он был в средние века во Франции, хотя есть мнение, что его изготовляли еще в Древнем Египте.

В настоящее время во многих европейских странахЧАвстрия, Германия, Дания, Италия, Люксембург, Норвегия, Польша,

Турция, Финляндия, Хорватия, Чехия, в нескольких регионах СШАЧКалифорнии, Чикаго, введен полный запрет на производство фуа-гра. В Израиле производство фуа-гра считается уголовным преступлением. Производство печеночного паштета из фуа-гра запрещено в Аргентине, Великобритании, Швеции.

Производителями фуа-гра до сих пор остаются страны с низким уровнем экологической культуры и этического отношения к

66

2010

тумнжяуныйаа экологическийаа жууыл

живому Ч это Китай, Россия (единственные в мире крупные страны, где до сих пор не приняты Законы о защите животных от жестокого обращения). А также Болгария, Венгрия, Тайвань, Египет, США и, естественно, Франция, всего 11 стран. В мире в год производится 1,5 Ч 2 млрд. тонн фуа-гра.

С 2005 г. к этой группе присоединилась Украина. В связи с тем, что просвещенная Европа постепенно отказывается от этого деликатеса, место начинают занимать далекие от идей гуманного отношения к животным страны СНГ типа России и Украины. Возможно, в ближайшее время этот список пополнит Беларусь или Молдова.

Жестокий откорм птицы

Исторически фуа-гра изготавливается из печени перекормленных гусей, но на данный момент гуси составляют несколько процентов от откармливаемой на фуа-гру птицы. В основном откармливаются утки, в том числе специально выведенные гибриды с мускусной уткой. Когда птицы достигают возраста 8-10 недель, начинается стадия насильственного кормления птицы (гаваж) Ч прямое проталкивание пищи в горло с помощью шнека в кормящей трубке (длина трубки 12,5 см). Каждый день в глотку птицы вбрасывается до 1,8 кг зерна (десятикратное количество от нормы) и жира в течении 12-21 дней. У уток и гусей, которых кормят таким способом, отмечается общее плохое состояние, травмы горла в виде визуально заметных опухолей, рваные раны шеи, хромота птиц, плохое состояние оперения, случаи разрыва увеличенной в 10 раз печени с кровоизлиянием в брюшную полость. У некоторых уток из раны шеи вытекала вода. В результате смертность птиц при производстве фуа-гра увеличивается в 20 раз. Птицы находятся в тесных клетках, не имеют возможности двигаться. Некоторые даже не доживают до момента забоя Ч их желудок взрывается. Часть птиц умирает от ран, загрызают крысы, так как лишенные возможности двигаться птицы не в состоянии оказать сопротивление.

Протесты

Во всем мире ширится волна протеста против производства и продажи фуа-гра. Лауреат Нобелевской премии, эколог Конрад Лоренц назвал производство фуа-гра позором для всей Европы.

Принц Уэльский Чарльз приказал убрать фуа-гру из своего меню. Известный музыкант Фил Коллинз обратился с открытым письмом в адрес крупной британской компании с просьбой прекратить продажу фуа-гра в ее магазинах. Бриджит Бордо выступила против причисления деликатеса фуа-гра к национальному достоянию Франции Ч Традиция ни в коем случае не должна служить оправданием жестокости.

Супруга премьер-министра Великобритании Сара Браун отказалась от фуа-гра. Британский актер Роджер Мур, известный своей ролью Джеймса Бонда, принял участие в кампании за запрет фуа-гра. Губернатор Калифорнии, известный актер Арнольд Шварценнегер запретил производство фуа-гра в своем штате. Европейская комиссия приравняла принудительное кормление гусей и уток к насилию над животными. Сеть отелей Хилтон объявила мораторий на фуа-гра. Папа Бенедикт XVI назвал насильственное вскармливание птиц нарушением библейских принципов. Известный российский певец Юрий Антонов заявил: Я возмущен такой жестокой изобретательностью человека, которая обрекает животных на изощренные пытки ради своего чревоугодия.

Опасности для человека

Из-за насильственного кормления печень гусей поражается циррозом. Насколько человеку небезопасно есть продукт, приготовленный из пораженной циррозом печени? По мнению американских врачей, фуа-гра представляет собой канцерогенный продукт, в котором количество ядов, жиров и холестерина в сотни раз выше нормы. Биологи из штата Теннеси (США) обнаружили связь между употреблением фуа-гра и риском заболевания амилоидозом. Симптомы заболевания неопределенные и могут варьировать от потери веса до различных опухолей и отказа внутренних органов.

67

тужлтшуный покошаш жууыл

том. п, fan. 4 (39)

Этический вопрос

Насколько этично производить и получать продукт, получаемый ценой неимоверных страданий птиц? Ведь речь идет даже не о проблеме борьбы с голодом, не о производстве дешевого и массового продукта для голодающих детей, а о дорогом деликатесе, который потребляют бесящиеся с жиру бизнесмены и распутные гламурные певички. Конечно, борьба с фуа-гра не является природоохранной проблемой. Это скорее вопрос совести, доброты и милосердия к страдающему живому существу.

Россия и Украина

В России фуа-гра производится кампанией Гермес в Ленинградской области. В городе Аргаяш Челябинской области планируется построить еще одну фабрику по производству фуа-гра. В Украине фуа-гра производит Снятинская птицефабрика (адрес Ч ЗАТ Птицефабрика Снятинская Нова, Украина, 78300, Ивано-Франковская обл., Снятинскийрайон, г. Снятии, ул. Широкая, 34), которая входит в состав кампании Мироновский хлебопродукт, созданной в 1998 г. (адрес Ч 03143, Украина, Киев, ул. Академика Заболотного, 158, ОАО Мироновский хлебопродукт). Общая прибыль кампании в 2005 году составила около 1,4 млрд.грн. Возглавляет Мироновский хлебопродукт Юрий Костюк. По некоторым данным, одним из крупных совладельцев кампании является Игорь Тара-сюк, бывший руководитель Государственного управления делами бывшего Президента Украины В. Ющенко .Птицекампания имеет в Снятине инкубатор и 53 птичника. Родительское поголовье гусей завезли из Франции и Венгрии. Украинская фуа-гра реализуется в элитных украинских ресторанах и супермаркетах (одна печень стоит в продаже около 200 грн.). В ближайшее время Мироновский хлебопродукт готовится начать импорт фуа-гра за границу. В год Миро но веки хлебопродукт выпускает до 200 тонн фуа-гра. Кроме фуа-гра, данная кампания производит куриное мясо Наша ряба, мясные полуфабрикаты Легко, говяжье мясо Сертифицированный Ангус.

К сожалению, в России и Украине имеется очень слабое сопротивление производству и продаже фуа-гра. В России против фуа-гра выступают Московский центр защиты прав животных Вита, Челябинское общество защиты животных. В Украине Ч информация против фуа-гра имеется на нескольких зоозащитных сайтах. С 2010 г. к борьбе против фуа-гра подключился Киевский эколого-кулыурный центр. До сих пор каких-либо ярких кампаний против фуа-гра в России и Украине не отмечено. Зато различные гламурные издания и телепередачи всячески рекламируют фуа-гра. К примеру, в Украине фуа-гра рекламирует попсовая певичка Гайтана.

Российское законодательство не запрещает производство и продажу фуа-гра. Зато в украинском Законе О защите животных от жестокого обращения в ст. 21 сказано: В технологии получения от животного продукции (доение, стрижка, откармливание и т.п.) не допускается применении болевых и травмирующих приемов. На этом основании производство фуа-гра, как болевого и травмирующего приема, должно быть запрещено. Следует также добавить, что именно руководство Мироновского хлебопродукта, поддержанного зам. Министра Аграрной политики Украины, а также рядом народных депутатов Украины (Е. Ващук из фракции Блок Литвина и др.) добились непринятия Верховной радой Украины весной 2010 г. разработанных Киевским эколого-кулыурным центром поправок к Закону Украины О защите животных от жестокого обращения, в том числе полностью запрещающих фуа-гра.

В качестве мер по борьбе с производством фуа-гра в Украине можно рекомендовать заявления в Генпрокуратуру Украины с просьбой вынесения предписания о запрете Мироновскому хлебопродукту производить фуа-гра (на основании ст. 21 Закона Украины О защите животных от жестокого обращения, бойкот продукции кампании Мироновский хлебопродукт Ч (курятина торговой марки Наша ряба и т.п.), проведение различных пиар-акций против фуа-гра, блокирование ресторанов и магазинов, где продается фуа-гра.

68