Книги, научные публикации
ПОНЯТИЕ ФИГУРАЦИИ У НОРБЕРТА ЭЛИАСА Автор: М. И. КОСТЕЦКИЙ КОСТЕЦКИЙ Михаил Игоревич - студент 5 курса факультета социологии ГАУГН (E-mail:
mihkost@mail.ru).
Аннотация: Рассмотрено становление понятия фигурации в социологии Норберта Элиаса.
История, по Элиасу, это поток фигураций, в котором взаимозависимые индивиды свободны и связаны одновременно. Ядром отношений между людьми является власть. Переплетение амбивалентных связей и отношений между людьми создаёт динамические балансы власти, которые могут приводить к образованию различных фигураций. Примером установления такого баланса власти и оформления его в новую фигурацию является социогенез абсолютизма.
Ключевые слова: фигурация * взаимозависимости * метафора * индивидуализация * габитус * поток фигурации Ноберт Элиас (1897 - 1990) - немецкий социолог сложной личной и научной судьбы. В социологию он пришел в начале 1930-х гг. Интерес к его творчеству проявился в 1970 - 80-е гг.
на волне критики структурного функционализма, а затем и подхода М. Вебера к рациональности.
Предложенная Элиасом фигуративная социология позволяла избежать "традиционных" для социологии противоположностей индивида и общества, истории и социологии, предлагая оригинальный выход из кажущегося методологического тупика.
"Фигурация" - одно из трех понятий, с которыми стало ассоциироваться имя Норберта Элиаса - наряду с "процессом цивилизации" и "процессной социологией". Впервые словосочетание "социальная фигурация" Элиас использует на первых страницах своей диссертационной работы "Придворное общество" (написана в 1932 - 33 гг., опубликована впервые в 1939 г., переиздана в 1969 г.);
словосочетание давалось без определения или комментариев. Из контекста следует, что под фигурациями Элиас понимает формы совместной жизни людей: двор и придворное общество, города и фабрики. Элиаса не устраивают традиционные для социологии понятия социальной организации или социального института, - он отказывается от использования их в тексте. Элиас не сразу приходит к необходимости определить слово фигурация как понятие.
Фигурация - не неологизм, а термин из теории музыки, означающий придание формы или формирование образа с помощью усложнения музыкальной фактуры мелодическими, ритмическими или гармоническими элементами. В первой части книги "Общество индивидов", написанной в 1939 г., Элиас высказывает неудовлетворённость пространственными (плоскостными или трёхмерными, статическими) образами, с помощью которых социология пытается представить взаимозависимости людей. Элиас считает, что образ сети как переплетение человеческих взаимосвязей "послужит своей цели несколько лучше, если это переплетение будут представлять в стр. постоянном движении, как непрерывное завязывание и отмирание отношений" [Элиас, 2001:2, 55].
Фигурация задаёт и другой образ - акустический, который позволяет схватить процесс непрерывного завязывания и отмирания отношений. Как в музыкальном произведении, повторяющиеся фигуры с помощью различных технических приёмов: задержание звука, предъём или проходящий звук, - позволяют расцвечивать ткань произведения, храня общую канву, так и социальная фигурация позволяет сохраняться на протяжении длительного времени формам совместной жизни людей, хотя люди, составляющие отдельные фигурации, могут меняться.
"Каждый из индивидов, входящих в такие фигурации, уникален и неповторим. Но сама структура может при относительно невысоком темпе изменений сохраняться в течение многих поколений. Фигурации, которые почти самотождественны или, во всяком случае, лишь весьма медленно изменяются, могут, поэтому, образовываться различными, быстрее меняющимися индивидами, с точки зрения которых они кажутся феноменами повторяющимися и более или менее неизменными" [Элиас, 2002: 24 - 25].
Изначально социальная фигурация была метафорой для Элиаса;
последующее разворачивание этой метафоры в понятие было связано с терминологической недостаточностью современного Элиасу социологического языка. В "Придворном обществе" он пытается объяснить его через понятия, с которыми оно не должно отождествляться.
Во-первых, Элиас утверждает: фигурации - не идеальные типы, которые исследователь наносит в качестве воображаемой сетки на наблюдаемый материал: "Фигурации так же реальны, как и отдельные люди, их составляющие" [Элиас, 2002: 25]. Далее он отмечает, что фигурации не мыслимы без составляющих их людей. Понятие "система" несёт на себе отпечаток политико философской традиции, в которой общество понимается как нечто внеиндивидуальное, а индивид как нечто внеобщественное. Оба эти представления - фикция [Элиас, 2002: 30]. "Когда говорят о "системе людей", это звучит нелепо. Поэтому здесь вместо него используется понятие фигурации. Можно без натяжки сказать: "Двор есть фигурация отдельных людей". Тем самым действительно несколько смягчается трудность, из-за которой в предшествующей истории социологии с завидным постоянством сходились в оканчивающихся в ничью поединках теоретики, обращающие внимание на индивидов как таковых и другие теоретики, обращающие внимание на общество как таковое" [Элиас, 2002: 176].
Во-вторых, понятие фигурации имеет и то преимущество, что оно, в отличие от понятия "системы", не рождает внутри человека представлений ни о радикальной замкнутости, ни о внутренней гармонии. Понятие фигурации нейтрально. Оно может относиться к гармоничным, мирным, доброжелательным отношениям людей и недружелюбным, напряжённым отношениям между ними [Элиас, 2002: 176].
Элиас последовательно подчеркивал отличие его социологии от теорий социального действия Макса Вебера и социальных систем Толкотта Парсонса. Фигурация - это процесс, не имеющий определенного начала (может быть, только точку входа для отдельного индивида) и центральной координации. Элиас пишет: "Наполовину осознанно, а наполовину неосознанно, большинство людей до сего дня являются носителями своеобразного мифа о творении: они представляют себе, что "в начале" существовал отдельный человек и что другие люди лишь впоследствии присоединились к нему" [Элиас, 2001: 2, 37 - 38]. Это представление можно отыскать в религиозных и в научных мифах: "в начале" был отдельный человек, причём отдельный взрослый. Но каждый отдельный человек рождается внутри группы людей, которая существовала до него. Социализация и индивидуализация человека идут одновременно.
Индивидуальность и общественная включённость не противоположны друг другу, напротив, индивидуальность формируется только в объединении людей. Изолированный индивид не разовьёт свою индивидуальность. Какой будет его индивидуальность, зависит не только от естественной конституции, но и от процесса индивидуализации. "То, что, в конце концов, образуется из особенностей конституции новорожденного, зависит стр. от структуры общества, в котором он вырастет, его судьба, какой бы она ни была в деталях, в целом является общественной" [Элиас, 2001: 2, 42].
Для обозначения отпечатка, который оставляют на людях те или иные социальные структуры или институты, Элиас использует латинское слово "габитус" близко к смыслу, в котором его применял Мосс, то есть как приобретённую предрасположенность. Однако у Элиаса место техник тела (габитус пловца) занимают привычки: этикет принятия пищи, сексуальные привычки и т.п.
Так же, как неверно представлять общество обществом отдельных взрослых, неверно и представлять его как общество готовых взрослых. "Именно тот факт, что люди изменяются в отношениях друг с другом и через отношения друг к другу, и то, что они постоянно оформляются и преображаются в этих отношениях, и является характерным для феномена переплетения человеческих взаимозависимостей вообще" [Элиас, 2001: 2, 44]. Переплетение взаимозависимостей делает возможным процесс индивидуализации. Вместе эти два когерентных процесса (индивидуализация и удлинение цепочек взаимозависимости) создают фигурацию общества. Элиас рассматривает определённый этап развития западного общества: превращение рыцарей в придворных;
он говорит об удлинении цепочек взаимозависимости и об индивидуализации, в то время как другие исторические периоды (феодализация) дают обратную картину и соответственно другие фигурации.
В книге "Что такое социология?" (1970) Элиас, не давая чёткого определения фигурации, поясняет смысл, в котором он его употребляет. Четыре игрока за карточным столом образуют фигурацию. Их действия взаимозависимы. Допустим, силы игроков примерно равны, тогда ход игры относительно автономен по отношению к каждому из них, но не обладает сущностью, которая была бы независима от игроков. Игра так же конкретна, как сами игроки. То же самое можно сказать о фигурации, которую образуют игроки, сидящие за столом. "То, что при этом понимают под фигурацией, есть не что иное, как изменяющийся образец, который игроки вместе формируют как целое, включая не только их интеллект, но и их цельную личность, их цельное действие и их взаимосвязи" [Элиас, 2000: 64]. С помощью понятия фигурации внимание направляется на взаимозависимость индивидов [Элиас, 2000: 65].
Приведённый пример не вполне удачен. Он относится к микроуровню: игроки не только взаимозависимы, они взаимодействуют между собой, причём их взаимодействие носит последовательный характер. А как быть с фигурациями макроуровня, в которых индивиды не только не взаимодействуют, но даже не знают о существовании друг друга? Например, промышленные рабочие в Англии и крестьяне в Латинской Америке (система мирового разделения труда), или солдаты, которые отдают жизнь за короля, которого никогда не видели.
Из приведённых примеров ясно, что взаимозависимости, лежащие в основе фигурации, не могут быть сведены к взаимодействию, или интеракции. "Отношения между людьми зачастую представляются сегодня по аналогии с отношениями между бильярдными шарами: они сталкиваются друг с другом, производя, так сказать, "взаимодействие" друг с другом. Но фигура, возникающая при столкновении людей, "переплетение человеческих взаимосвязей", есть нечто совершенно иное, нежели "взаимодействие" субстанций, нежели вторичное движение тел друг к другу или друг от друга" [Элиас, 2001: 2, 43]. Бильярдные шары после столкновения разбегаются и продолжают своё атомизированное существование;
люди же не только соединяются в фигурацию, но и удерживаются ей.
Раскрывая понятие взаимозависимости, Элиас пытается разрешить вопрос о потенциальной зависимости или независимости людей. С мировоззренческой, философской, религиозной точки зрения, это вопрос о свободе или детерминированности человека вообще. Эти представления, по Элиасу, носят ненаучный характер, однако накладывают свой отпечаток на научные теории [Элиас, 2002: 43]. Историк берёт индивидов за точку отсчёта, считая, что он отстаивает их свободу индивидуума. Социолог, напротив, пытается выяснить общественные взаимосвязи, детерминирующие поведение отдельного человека, сводя свободу на "нет". Таким образом, делается стр. выбор в пользу свободы или детерминизма, и методологическая точка зрения определяет, каким будет результат исследования.
Элиас считает вопрос о свободе и детерминизме и, что то же самое, о роли личности в истории ложным. На примере абсолютизма во Франции он показывает, что даже человек, облечённый такой полнотой власти, как Людовик XIV, не был свободен в каком-либо абсолютном смысле слова, точно так же он не был абсолютно детерминирован [Элиас, 2002: 44]. Аналогичным образом, пока человек жив и здоров, он - даже, если пленник или раб - обладает известной мерой автономии, свободой действий, в рамках которой может и должен принимать решения [Элиас, 2002: 45].
История представляет собой поток фигураций, в которой взаимозависимые индивиды одновременно свободны и связаны. Важный вопрос для учёного, как можно изучать поток фигураций? Ответ - выделяя линии силовых напряжений и конфликтов между людьми. Ядром отношений между людьми является власть. Для Элиаса власть - не субстанция, а отношение.
Власть делает индивидов взаимозависимыми. Переплетение амбивалентных связей и отношений между людьми создаёт динамические балансы власти, которые могут приводить к образованию различных фигураций. Всякая функциональная зависимость между людьми создаёт устойчивое или неустойчивое равновесие с "полюсами" и дифференциалами. "Более или менее колеблющиеся балансы власти образуют составной элемент всех человеческих отношений" [Элиас, цит. по: Руткевич, 2001: 365].
Примером установления такого баланса власти и оформления его в новую фигурацию является социогенез абсолютизма - центральная тема книги "Придворное общество". В XVII веке во Франции имелись существенные причины для политической централизации и возвышения власти короля. Однако превращение военной элиты и землевладельцев, живущих натуральным хозяйством, в придворных, как это представляет нам Элиас, происходило спонтанно и явилось следствием амбивалентных связей и отношений между королём и знатью, которые нашли выход в изменении фигурации.
Король был тесно связан с аристократией и зависим от нее, но его уникальное положение в фигурации объяснялось наличием новой мощной силы - сословной буржуазии - людей, возвысившихся благодаря службе королю. В период абсолютизма дворяне были практически вытеснены из государственного аппарата, их место заняли образованные представители буржуазии, став опорой государства. Чиновная аристократия находилась в постоянной борьбе за власть, влияние и престиж с церковной аристократией. Последняя в определенных вопросах противостояла дворянской аристократии. "Социальная сила короля была столь значительной именно потому, что структурная напряженность между основными группами этого сплетения социальных связей была слишком велика, чтобы дело могло дойти до прямого компромисса и совместного решения вопросов, а тем самым и общего выступления против короля" [Элиас, 2001: 1, 174]. Таким образом, абсолютизм, считает Элиас, сложился сам, никто его рационально не планировал и не готовил. Что подтверждает тезис о том, что власть - вопрос не стратегии, а взаимозависимостей индивидов, составляющих фигурацию.
Настоящее "открытие" фигуративной социологии Элиаса состоялось в 1970-е гг., когда стала очевидна ущербность и принудительность проекта Модерна, ограниченность рациональности как средства объяснения социальной реальности. К этому времени социология постепенно пришла к пониманию того, что общество, говоря словами 3. Баумана, не является объектом администрирования, который социолог обозревает с высоты стола генерального директора [Бауман, 1994: 70].
Центральное положение теории Парсонса о том, что социальное развитие идёт в сторону большей системности, не противоречит теории цивилизации Элиаса в той части, что цивилизационный процесс идёт в направлении всё большей дифференцированности и интегрированности. Их принципиальные различия в том, что у Парсонса социальная система - проект проектов, идеальной целью которого является стр. достижение общего согласия, а всё, что препятствует этому согласию ("отклонение от нормы", "девиацию" и "нонконформизм") необходимо устранить. Для Элиаса история человечества "возникла из множества проектов, но при этом не имеет проекта, ее вдохновляет множество целей, но она не имеет цели" [цит. по Коркюф, 2002: 41]. Противоречия, взаимная напряженность и динамические балансы власти имеют для процесса цивилизации даже большее значение, чем консенсус. Они вынуждают индивидов менять свои внутренние структуры, приспосабливаясь друг к другу, т.е. цивилизоваться. Множественность и когерентность этих противоречий находят свое выражение в сложности форм (фигур) социальных отношений. Человек нуждается не столько в социализации как отдельном процессе (он рождается в обществе, в группе, общество - это общество индивидов, а социализированное состояние - естественное состояние индивида), сколько в индивидуализации - оформлении личности среди многочисленных социальных переплетений.
Элиас не отрицает и рационализацию. Но для него она лишь одна из фигур в потоке фигураций.
"Рационализация, - пишет Элиас, - идет рука об руку с соответствующим изменением структур влечений... она представляет собой одно из проявлений цивилизации, имеющиеся в наличии наряду со многими другими" [Элиас, 2001: 1, 292]. Люди привносят рациональность в процесс взаимоотношений, так как рационализация - это, прежде всего, отношение к самому себе.
"Рационализация поведения есть выражение "внешней политики", тогда как сдвиг порога стыда выражает "внутреннюю политику" той же самой функции "Сверх-Я"" [Элиас, 2001: 1, 294]. Не существует рациональности как безличной силы, независимой от индивидов. Фигурация - результат, который никто не планировал, хотя, конечно, отдельные индивиды имеют планы и выстраивают стратегии. Отпечатки этих планов и стратегий, откладывающихся в индивидуальных структурах как механизмы контроля над эмоциями, можно наблюдать в усвоенных привычках. Привычки не связаны с сутью человека, они есть продукт социальных преобразований и процессов. Реконструируя привычки, мы получаем ключ к изучению человеческого общежития. Локус внимания социолога переносится с макро- на микросоциологический уровень. Постепенные изменения привычек выступают как проекционный экран фигурации, транслирующий определённые сети взаимозависимостей.
Изучая изменение привычек, можно реконструировать процесс цивилизации в целом, подняться с микроуровня на макроуровень социологии. Цивилизация у Элиаса не имеет начала и конца.
Быть более или менее цивилизованным - это не хорошо и не плохо. Процесс цивилизации западного типа - это, всего лишь, поток фигураций определенного типа, к которому следует относиться как к социологическому факту.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Бауман 3. О постмодерне // Социологический журнал. N4. 1994.
Козловский В. В. Норберт Элиас // Немецкая социология. - СПб.: Наука, 2003.
Козловский В. В. Фигуративная социология Норберта Элиаса // Журнал социологии и социальной антропологии. N3. 2000.
Коркюф Ф. Новые социологии. М.: Институт экспериментальной социологии;
СПб.;
Алетейя, 2002.
Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002.
Руткевич А. М. Историческая социология Норберта Элиаса // Элиас Н. О процессе цивилизации.
Социогенетические и психогенетические исследования. Том 2. Изменения в обществе. Проект теории цивилизации. М.;
СПб.: Университетская книга, 2001.
Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Том 2.
Изменения в обществе. Проект теории цивилизации. М.;
СПб.: Университетская книга, 2001.
Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001.
Элиас Н. Понятие фигурации // Журнал социологии и социальной антропологии. N3. 2000.
Элиас Н. Придворное общество. Исследование по социологии короля и придворной аристократии с Введением: Социология и история. М.: Языки славянской культуры, 2002.