Книжное обозрение Чупров В. И., Зубок Ю. А. СОЦИОЛОГИЯ МОЛОДЕЖИ: учебник. М.: Норма, 2011.

Социология молодежи представляет собой отрасль социологии, изучающую весь комплекс социальных проблем молодого поколения, ее предмет - целостное изучение молодежи как социально-демографической группы с точки зрения ее места и роли в общественном воспроизводстве, особенностей социального положения, форм проявления и механизмов действия закономерностей социального развития, отношений с другими группами общества (с. 22 - 23).

Такова исходная установка авторов нового учебника по социологии молодежи.

При написании В. И. Чупров и Ю. А. Зубок преследовали две цели. Первая - дать студентам компактный и ясный путеводитель по лабиринтам учебной дисциплины. Вторая - представить основные позиции научной школы социологии молодежи, сложившейся на протяжении многих лет в Институте социально-политических исследований РАН. Авторы выдвинули несколько значимых положений1, но при создании учебника всегда стоит вопрос - удастся ли соединить авторские концепции, разработанные при осуществлении хотя и крупных, но ограниченных тематическими рамками, научных проектов, с последовательным изложением того, что устоялось в образовательной практике и приобрело черты нормативности.

Учебник Чупрова-Зубок предлагает студенту, аспиранту, преподавателю вуза такой курс социологии молодежи, в котором успешно сочетаются и системный подход к изучению социальных общностей, и марксистский классовый подход, и структурный функционализм в его классических формах, и феноменологическая социология с ее идеей социального конструирования реальности, представлены ведущие концепции мировой социологии и, прежде всего, характеризующие современный социальный мир как общество риска. Но широта подхода не может заменить системности знания, что так важно для учебника. Без авторской концепции объединение сведений об имеющихся в социологии трактовках молодежи было бы непродуктивно.

Центр организации текста - социологическая концепция социального развития молодежи (с. 150 - 163). Так авторы обозначают "последовательный процесс изменения социального положения и детерминированных им сущностных сил (потенциальных и побудительно-мотивационных), отражающихся в специфических формах ее социальной деятельности" (с. 150). Иными словами, система социальных отношений воспроизводится циклично, но не просто повторяет предыдущие этапы, а вносит в них новые содержания по мере того, как происходит изменение места молодежи в социальной структуре.

Транзиция - ключевое слово концепции, оно маркирует целую серию взаимозависимых статусных переходов, "главный вектор которых направлен на достижение самостоятельной жизни и включает создание семьи, карьерный рост, общественную Чупров В. И., Зубок Ю. А. Молодежь в общественном воспроизводстве: проблемы и перспективы / ИСПИ РАН. М., 2000;

Зубок Ю. А. Феномен риска в социологии: Опыт исследования молодежи. М.: Мысль, 2007;

Зубок Ю. А., Чупров В. И.

Социальная регуляция в условиях неопределенности: Теоретические и прикладные проблемы в исследовании молодежи. М.:

Academia, 2008.

стр. активность и т.д." (с. 152). В союзе с транзицией выступает мотивационная сфера сознания - важнейшая качественная характеристика социального развития молодежи. Это сочетание позволяет выявить линейную и нелинейную динамику, источники, деформации социального развития молодежи.

Существенно, что концепция учитывает изменение механизма социального развития в условиях трансформаций в обществе, хорошо переводится из области теоретического размышления в область работы с эмпирическими данными, причем формулирует не только общие принципы эмпирической оценки социального развития молодежи, но и устанавливает критерии и показатели этого процесса. На них, как показал мониторинг ИСПИ РАН, который ведется с конца 1980-х годов, можно убедительно характеризовать динамику социального развития молодежи даже на фоне коренных перемен в обществе, когда теряется регулирующая роль социальной нормы.

Концепция авторов указывает прямой путь к осмыслению проблем занятости молодежи в общественном производстве, ее материального положения, социального расслоения в своей среде, духовного развития, уровня политического сознания и участия, ценностных ориентаций.

Концепция социального развития молодежи генетически связана с марксистской социологией и классическим структурным функционализмом. В области социологии молодежи она позволяет сохранить связь с базовыми положениями о социальной структуре, институтах и процессах и этим противостоять увлечениям частностями и стремлениям рисовать картины молодежных девиаций. В то же время концепция продемонстрировала порождающие свойства, когда современная социология сильно изменилась и по тематике, и по приобретшим широкое хождение понятиям, и по направленности исследовательских проектов. В учебнике источники развития ищутся в противоречии производства жизненных средств и сил самого человека (с. 154 - 155). Применительно к молодежной проблематике их (источники развития) очень трудно выявить, поскольку речь идет о процессе, в котором многочисленные влияния и действия соединяются с социально-статусными и социально-ролевыми характеристиками молодежи, не только по факту обладающими транзитивностью, но и предполагающими ее в принципе.

Автор рискологической концепции Ю. А. Зубок трактует риск как ситуативную характеристику деятельности в неопределенности исхода (с. 190). В итоге, риск показан как форма противоречия в молодежной среде и источник развития молодежи.

В целом, на наш взгляд, именно соединение двух основательных теорий молодежи, одна из которых связана с именем В. И. Чупрова, а другая - с именем Ю. А. Зубок, но при этом разработанных в рамках единой научной школы и отражающих динамичное развитие теоретико-методологических основ социологии молодежи, обеспечивает то, что позволяет академику РАН Г. В. Осипову в предисловии к книге говорить о ней как об учебной литературе нового поколения.

Не со всеми положениями авторов мы согласны. Подход, выработанный Шюцем, Бергером, Лукманом и развитый их последователями, авторы относят к культурологическому направлению среди социологических теорий молодежи (с. 61 - 66). Не вполне ясно, почему феноменологическая социология, сосредоточившаяся на тематике повседневности и социального конструирования реальности, характеризуется в рамках культурологического направления в одном ряду с К.

Мангеймом, М. Мид и другими исследователями, заметно различающимися в своих трактовках молодежи. В этот же ряд попадают такие российские авторы, как Ю. Р. Вишневский, В. Т. Шапко, Г.

М. Миньковский и др., бесконечно далекие от видения социальной проблематики у Шюца. Их объединение в одном теоретическом направлении вызывает удивление.

Неоднозначной представляется характеристика молодежной культуры как обобщающей характеристики в отношении целых поколений (с. 95 - 98). Когда говорится, что в начале 1920-х гг.

идеи Малевича, Маяковского, Мейерхольда, Мельникова, Филонова "были подхвачены молодежью, преимущественно из студенческой среды, стр. творческой интеллигенции", то уже этой оговоркой обозначено, что молодежная культура - вовсе не характеристика всей молодежи, а из изложения в учебнике получается, что всей. Почему в таком случае молодежной культурой не объявляются рабфаки 1920-х гг., комсомольские ударные стройки 1930-х гг.?

Или молодежная культура в 1960-е гг. связывается только с авторской песней, а, например, прорыв в большую науку молодых "физиков" не замечается?

Встречаются и неточности (или неясности). Например, авторы сообщают, что термин "молодежная культура" ввел в научный оборот К. Мангейм в 1943 г. (с. 50). Они опираются на статью А. И.

Шендрика в "Социологической энциклопедии", но в этом источнике допущена неточность: понятие "молодежная культура" встречается в исследовательской практике еще в начале XX века (например, у одного из идеологов молодежного движения в Германии педагога Густава Винекена), а у Мангейма в работе 1943 г. (имеется в виду "Диагноз нашего времени") не только не используется данное понятие, но и речь идет о других аспектах молодежной проблематики - а именно о положении молодежи как общественного аутсайдера, молодежном движении и молодежной политике. Точнее могло бы быть представлено становление концепции государственной молодежной политики (с. 278 - 279), авторы учебника могли бы опереться на документы, опубликованные недавно и показывающие развитие идеи "закона о молодежи" с первой попытки его разработки до принятия Закона СССР "Об общих началах государственной молодежной политики в СССР" в 1991 г.

В характеристике фрейдомарксизма в связи с раскрепощением сексуальности, "ставшей знаковой для молодежи 1960-х гг." (с. 57), упоминается книга В. Райха "Сексуальная революция". Райх действительно может быть назван основоположником фрейдомарксизма (по крайней мере, на Западе), его "Сексуальная революция" дала название целой эпохе. Но даже простым указанием, что эта книга в окончательной версии была опубликована в 1949 г., можно было бы снять возникающее у читателя представление, что Райх - будто бы автор 1960-х гг. (он умер в 1957 г.).

Одна из наиболее динамично развивающихся отраслей социологии, получила книгу, по которой будут учиться новые поколения ученых. Из учебника Чупрова-Зубок они получат систематическое научное знание о предмете молодежных исследований, о том, на какой теоретической базе они велись, ведутся и будут в обозримой перспективе вестись. Книга расскажет о том, как, изучая молодежь, понять общество в целом, познать его многомерность и подвижность, научиться за частностями видеть закономерное, типичное, существенное. Это - лучший итог, который сулит учебнику долгую жизнь.

В. А. ЛУКОВ, доктор философских наук, профессор Смирнов М. Ю. СОЦИОЛОГИЯ РЕЛИГИИ. Словарь. СПб.: Изд-во С. -Петербург. ун-та, 2011. 412 с.

В отечественной научной литературе практически отсутствуют обобщающие описания в области социологии религии. Рецензируемая работа рассчитана на восполнение такого пробела, в ней удачно сочетаются обширные, при этом лаконично изложенные справочные данные по истории, проблемному полю, теории и методологии социологии религии, а также творчеству ведущих ее представителей.

стр. Содержание включает: "Краткий обзор истории социологии религии", "Словарь" и "Библиографию".

Первый раздел содержит анализ эволюции этой отрасли знания в России и за рубежом, характеристику современного состояния, а также размышления о ее перспективах. Исторический обзор насыщен новизной и свободен от идеологической ангажированности, органично оснащен лапидарной характеристикой основных идей, концепций, направлений, школ и трудов по данной дисциплине.

Напомним, что социология религии зародилась на рубеже XIX-XX вв. на пересечении социологических и религиоведческих исследований. Ее "отцами-основателями" считаются М. Вебер и Э. Дюркгейм.

Наиболее интенсивно отрасль развивалась именно за рубежом, прежде всего, в Западной Европе и в США.

По-новому автором осмысливается советский период этой дисциплины, когда объективные исследования религии были подчинены абсурдной политической социологии. Опираясь на скрупулезный анализ и критическое переосмысление ряда источников и документов, Смирнов смог доказать, что отечественная дисциплина слабо, но все же пульсировала в 1920 - 1930-е гг. Ее полный коллапс пришелся на 1940 - 50-е гг. "На рубеже 1950 - 1960-х годов советская социология религии постепенно обретает легитимность в пределах, заданных догматической парадигмой исторического материализма" (С. 25).

Заметим, что с середины 1960-х координирующим центром изучения религии становится Институт научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС, который длительное время проводил исследования через свои опорные пункты в ряде регионов СССР. Некоторые их результаты опубликованы в его открытых изданиях, которые были подвергнуты компетентному анализу. Однако значительная часть социологических данных, полученных этим центром, содержалась в бюллетенях под грифом "для служебного пользования". К сожалению, эти интересные сведения не вошли в обзор и не были критически осмыслены в рецензируемой работе.

Возможно, упомянутые документы и сейчас недоступны для исследователей.

По мысли Смирнова, в постсоветской России все еще отсутствует четко артикулированная властными структурами востребованность этой дисциплины, несмотря на тектонические перемены, которые вывели религию в самую стремнину социальных процессов. "Этим структурам, - замечает составитель, - важно не то, чем действительно является религия, а то, как ее хотелось бы и можно использовать" (С. 29).

В книге очерчен позитивный результат усилий российских социологов, которые форсируют свои исследования по ряду важных проблемных направлений. Одновременно есть указания на теоретико методологические затруднения, среди которых частый перевод темы религии "в идеологически заряженные дискурсы", конструирование "искусственных образов религии, наделяющих ее реальное бытие в обществе разного рода конъюнктурными характеристиками". Главная проблема, по мнению Смирнова, - отсутствие устойчивой потребности в объективных представлениях о религиозной жизни российского общества (С. 30 - 31).

Впрочем, и сама отечественная социология религии еще весьма далека от устойчивого институционального самоопределения, узок круг ее профессиональных исследователей.

Практически отсутствует образовательная подготовка по этой специальности, нет специализированных периодических изданий по социологии религии. В отечественной литературе её часто классифицируют как религиоведческую дисциплину, тогда как она занимает пограничное состояние между социологией и религиоведением. На наш взгляд, своим эвристическим потенциалом дисциплина сильнее довлеет именно к "большому религиоведению", прежде всего, к его ныне формирующейся метатеории. Нам представляется, что социология религии по сравнению с ее фундаментальным вкладом в религиоведение значительно менее обогащает "большую социологию".

Рассматривая сам "Словарь", в котором представлены 130 терминов по социологии религии, многие из которых эксплицированы самим автором-составителем сло- стр. варя. Отметим, что он также содержит аналитические персоналии относительно 134 зарубежных и отечественных ученых с характеристикой их трудов по социологии религии. "Библиография" представляет особую ценность: она включает более 1050 публикаций по социологии религии на семи иностранных языках, свыше 200 переводных работ зарубежных авторов и более 700 отечественных трудов.

По утверждению Смирнова, язык социологии религии во многом сформирован религиозным тезаурусом, получившим социологическое истолкование. С религиозными понятиями совмещаются многие термины, принятые в лексиконе собственно социологии и в ряде иных гуманитарных дисциплин. Автором-составителем переосмыслены некоторые концептуальные парадигмы самой дисциплины. В первую очередь, это касается экспликации таких понятий как "религиозность", "секуляризация", "религиозный опыт", "религиозный фундаментализм", "квазирелигия", "нетрадиционная религия", "новые религиозные движения". Существенно уточнены значимые и широко используемые термины "воцерковленность", "миссионерство" "клерикализм", "харизма", "прозелитизм", "деноминация", "этнорелигиозность" и некоторые другие.

Словарь включает ряд терминов, необходимых при обращении к зарубежным источникам. Вряд ли многие из них найдут применение в отечественной социологии религии. Однако, по нашему убеждению, существенно раздвинут горизонты её пока ограниченного обзора такие заимствованные понятия как, например, "социография религии", "религиозная депривация", "приватизация религии", "приватизация веры", "народная религия", "гражданская религия", "невидимая религия".

В частности, пока экзотичный для нас термин "пилларизация" (от англ. pillar -столб, опора;

подпирать) был введен в научный оборот К. Доббелером и Л. Войе для обозначения сложившегося в ряде секуляризованных западных стран феномена совместного активного участия мирян и служителей культа разных вероисповеданий в многообразных сферах общественной жизни на основе групповых интересов этих исповеданий. Сам феномен чрезвычайно востребован для постсоветского пространства, где пока далеко до полного взаимопонимания между верующими и нерелигиозными согражданами, и где, между традиционными и "новыми" религиями не сникает напряжение и не гаснут конфликты, серьезно угрожающие социальной стабильности общества.

К сожалению, в словаре отсутствует востребованная категория "политизация религии". При переиздании книги желательно также пополнить словарь терминами "социальная адаптация "новых религий", "религиозные партии", "латентная религиозность", "рационализация религии", "религия и социальная модернизация", "религиозная коммуникация", "религиозная легитимация" и некоторыми другими.

Отдельные наши замечания и пожелания не умаляют несомненной научной значимости и практической востребованности рецензируемой книги. К сожалению, у нее небольшой тираж ( экземпляров), и необходимо ее переиздание, пополненное новыми терминами и новейшими данными, более обширным тиражом. Книга, несомненно, станет настольным пособием для специалистов по социологии, религиоведению. Будет востребована студентами, аспирантами, органами, занятыми анализом и регулированием государственно-конфессиональных отношений, учреждениями культуры, а также этот труд заинтересует и многих богословов, рефлексирующих священнослужителей.

М. Г. ПИСМАНИК, доктор философских наук стр.    Книги, научные публикации