Книги, научные публикации
МЕНЕДЖЕРИАЛИЗМ И АКАДЕМИЧЕСКАЯ ПРОФЕССИЯ.
КОНФЛИКТ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ Автор: Р. Н. АБРАМОВ АБРАМОВ Роман Николаевич - кандидат социологических наук, доцент Государственного университета - Высшей школы экономики, старший научный сотрудник Института социологии РАН (E-mail: roman_na@mail.ru).
Аннотация. Статья посвящена исследованию коллизий между академической автономией и менеджериалистскими процедурами в современном российском университете. В первой части приводится обзор концепций менеджериализма и академической автономии, во второй - рассматриваются результаты эмпирического исследования отношений административного персонала и административного корпуса в одном из российских университетов*.
Ключевые слова: академическая профессия * менеджериализм * академическая автономия * университет Академическая профессия в России, представленная сотрудниками научных институтов и преподавателями университетов, переживает сложные времена. С одной стороны, идут серьезные дискуссии о дальнейшей судьбе Российской академии наук Х Работа выполнена в рамках индивидуального исследовательского проекта N 09 - 01 - "Академическая автономия и административные процедуры в современном российском университете: исследование на примере ГУ-ВШЭ" при поддержке программы "Научный фонд ГУ-ВШЭ".
стр. и направлениях её реформирования, с другой - образовательная реформа и переход к болонской системе меняют ландшафт высшего образования. В центре этих изменений оказываются профессионалы, занятые в академической сфере, поскольку именно их статус, карьерные перспективы и деятельность становятся объектом воздействия проводимых реформ. Так, по мнению В. В. Радаева, "университет должен превращаться из замкнутой профессиональной системы в разомкнутую, не только меняющую формы своей деятельности, но преобразующую собственное ядро и открывающуюся для других внешних сред, создавая дополнительные стимулы для своего развития" [1].
В данной статье мы сконцентрируемся на рассмотрении коллизий между академической автономией и административными процедурами в современном российском университете. Сразу подчеркнем, что организационные изменения в вузах носят глобальный характер и уже с середины 1980-х годов описываются социологами профессий и организаций как распространение менеджериалистской логики на деятельность академических институтов.
К социологическому определению менеджериализма Менеджериализм стал ключевым понятием, характеризующим принципы управления, принятые в частных корпорациях, но распространяемые на государственные и общественные институты.
Социологический анализ менеджериализма получил приоритетное развитие в англо-саксонской традиции социологии организаций и профессий как реакция на рост популярности менеджмента, превратившегося из прикладной практики научной организации труда в широкую социально философскую доктрину, обретшую влияние далеко за пределами сферы промышленного производства [2]. В СССР основные положения менеджериализма и анализ генезиса профессиональной группы менеджеров стали известны благодаря целому ряду работ, посвященных критике современного капитализма [3]. Начало было положено книгой Д. М. Гвишиани "Социология бизнеса. Критический очерк американской теории менеджмента", опубликованной в 1962 г. [4].
Публикации 1960 - 1980-х гг. в целом адекватно характеризовали организационные изменения, способствующие укреплению профессиональной и властной позиции менеджеров современной корпорации.
Д. Бойе определяет менеджериализм как понимание организационной теории и функционирования организаций исключительно с точки зрения менеджеров, являющихся ключевыми агентами бюрократизированного общества [5]. Функция менеджеров - оказывать поддержку росту прибыльности организации и удовлетворять ожиданиям и требованиям акционеров, потребителей и некоторых групп работников. Тотальный менеджмент качества (TQM), реинжиниринг, наделение работников властью и ответственностью (empowerment) составляют содержание концепции менеджериализма, получившей активное развитие с начала 1980-х годов. Корни менеджериализма уходят в начало XX в., когда семейный капитализм всё в большей мере замещался бюрократизированными механизмами управления. Менеджериализм опирается на четыре составляющих: во-первых, эффективность как первичная ценность, которой руководствуются в своих действиях и решениях менеджеры;
во-вторых, вера в универсалистский характер инструментов и методов управления;
в-третьих, осознание менеджерами своей принадлежности к особой профессиональной группе, с высокой долей автономии, наличием экспертной власти и знаний;
в-четвертых, признание за менеджерами роли акторов, заботящихся одновременно и об интересах организации, и об общественных интересах.
Британский исследователь К. Поллитт утверждает, что менеджериализм представляет собой набор ценностей, верований и идей, касающихся устройства государства [6]. Он формулирует базовые установки менеджериализма: во-первых, основной путь к социальному прогрессу лежит через достижение продуктивности, измеряемой в экономических показателях;
во-вторых, рост продуктивности достигается в резуль- стр. тате применения сложных технологий организационного, информационного и промышленного типа, объединенных в крупномасштабную частную или государственную корпорацию, являющуюся доминирующей институциональной формой;
в-третьих, применение всех названных технологий возможно только с усилением дисциплинарного давления на рабочую силу, в соответствии с требованием идеала производительности;
в-четвертых, менеджмент - это самостоятельная, отличная от других организационная функция, которая играет решающую роль в планировании, реализации и измерении усовершенствований производительности. Деловой успех всё больше зависит от профессионализма и личных качеств менеджеров. Для реализации решающей роли менеджеров, им должна быть предоставлена достаточная свобода действий в сфере управления.
Взлет менеджериализма на протяжении последних десятилетий связывается с проникновением неолиберальных принципов в государственное управление и общественный сектор. Согласно менеджериализму, принципы руководства носят универсальный характер и в равной мере могут применяться для управления как частной корпорацией в интересах акционеров, так и муниципальной клиникой, государственным университетом. Но возникает три проблемы: во-первых, решения, принимаемые с позиций менеджериализма, могут оказаться этически сомнительными, во вторых, менеджериалистские методы управления во многих аспектах нарушают демократические принципы принятия решений, которым обычно следуют в общественном секторе, в-третьих, менеджериализм входит в противоречие с профессиональной автономией других групп занятых.
Результатом внедрения менеджериалистских принципов управления должно стать повышение эффективности и продуктивности государственной службы. По мнению израильского социолога М.
Маора, внедрение менеджериалистских принципов в государственную службу, привело к распространению идеологии экономизирования как базового подхода к государственному управлению [7]. Университеты также находятся в центре менеджериалистской революции, что становится объектом критического анализа американских и британских исследователей1.
В контексте анализа влияния менеджериализма на академический мир заслуживает внимания эпистемологическая и этическая критика менеджериализма, нашедшая выражение в работах известного философа А. Макинтайра. Он предлагает отказаться от восприятия менеджера в качестве простого технического исполнителя, осуществляющего свои управленческие функции рациональными методами. Критика управленческой экспертизы опирается на два тезиса: первый - управленческая эффективность не является нейтральной категорией, используемой в качестве универсального измерителя качества управленческой работы;
второй - дискурс менеджеров, апеллирующих к своей эффективности, "заряжен" сильным властным импульсом, и, по сути, является идеологической риторикой, направленной на закрепление собственных властных позиций.
А. Макинтайр называет управленческую функцию среди "центральных моральных фикций века".
Это воплощается в "притязании на обладание систематической эффективностью в контролировании определенных аспектов социальной реальности" [10, с. 105]. Эффективность стала удобным ресурсом легитимации профессиональной власти менеджеров потому, что в большей степени, чем другие социальные концепты, обладает "научным потенциалом" и одновременно элиминирует властный акцент из менеджериалистского дискурса. По мнению А. Макинтайра, знание, лежащее в основе бюрократической экспертизы, является обыденным: управленческое, организационное умение рассматривается как своего рода везение или практическое искусство. Так управленческая и бюрократическая экспертиза оказывается еще одной моральной фикцией, поскольку не существует того вида знания, который требовался бы для ее поддержания. Моральные фикции "эффективности", "научного управления", "управленческой экспертизы" "задействова- _ О "мицелиях менеджмента" в университетских структурах см. [8];
о распространении практики измеримых показателей применительно к деятельности университетов см. [9, р. 25 - 26].
стр. ны в серии социальных представлений, где бюрократический менеджер "ценностно-нейтральным образом реализует свою власть" [10, с. 122 - 123].
Менеджериализм остается популярной темой исследований, проводимых социологами организаций и профессий, специалистами по социальной политике [11]. Востребованности таких исследований и аналитических разработок способствуют глубокие институциональные изменения, происходящие не только в сфере управления бизнесом, но и в общественном секторе, включая здравоохранение, образование, социальное обеспечение и государственное управление. Менеджериалистские принципы уже глубоко интегрированы в управленческие процессы названных социальных сфер, а роль профессиональной группы менеджеров с широкими экспертными и властными полномочиями только возрастает. Это бросает вызовы как автономии профессионалов, занятых в общественном секторе, так и исследователям занятий и профессий, которым необходимо учитывать более широкий теоретический и эмпирический контекст в анализе возникающих между различными социально профессиональными группами.
Академическая автономия как частный случай профессиональной автономии Академическая автономия - неотъемлемая часть профессиональной идентичности научного и университетского сообщества. Более того, она всегда являлась способом организации академической профессии, где производство и обращение знания составляет смысл существования этого сообщества [12]. Исследователи университетов делают различие между академической свободой, процедурной и субстантивной автономией. Под академической свободой подразумевается свобода отдельного ученого в обучении и исследовании. Она представляет собой свободу поиска истины и производства знания без опасения наказания или увольнения за оскорбление какой-либо политической, религиозной или социальной ортодоксии. Под субстантивной автономией подразумевается власть высшего учебного заведения в определении его собственных целей и программ. Под процедурной автономией понимается власть университета определять средства, которыми его цели и программы будут достигнуты [13]. Мексиканский исследователь И. Ордорика рассматривает университетскую автономию в следующих измерениях: 1) политическая автономия, включающая назначение должностей и конфликт интересов;
2) академическая автономия и территориальная автономия (campus autonomy), включающая доступ к образованию, академические свободы и свободу слова;
3) финансовая автономия, связанная с распоряжением средств, вносимых за обучение, политикой в сфере заработной платы и другими параметрами [14].
Итак, каковы основные составляющие университетской автономии? Во-первых, исходно академическая автономия означала ограниченную юрисдикцию светской, церковной, судебной властей в отношении членов университетской корпорации. Под влиянием реализации универсалистского проекта централизованных национальных государств это положение вещей существенным образом трансформировалось [15]. Между тем, в ряде случаев остались следы этой институциональной нормы, дающие о себе знать, например, в виде университетских комитетов по этике, имеющих реститутивные права оценивания действий представителей академического сообщества. Во-вторых, академическая автономия предполагает свободу исследований и обмена научными данными. То есть выбор тематики исследований, методов академической работы и способов распространения научных результатов - это дело самоорганизации научного сообщества ("незримого колледжа"). Этот тезис подвергается критике, прежде всего, за то, что укрывшиеся в "башнях из слоновой кости" ученые не реагируют на актуальные общественные запросы. В-третьих, академическая автономия предусматривала коллегиальные принципы самоорганизации научного сообщества и университета. Это и выборность на должности (профессор, декан, ректор), и способ стр. присуждения научных степеней на основе коллегиальной оценки членов своей профессиональной корпорации2. До настоящего, времени, данный элемент сохраняется в большинстве зрелых академических систем, хотя и находится под угрозой вследствие распространения менеджериалистских принципов3. В-четвертых, академическая автономия предусматривает право профессорско-преподавательского состава самостоятельно определять структуру и содержание обучения в университете. Эта составляющая автономии также находится под воздействием других институциональных акторов, прежде всего, государства и работодателей, предъявляющих заказ на выпускников университета. Как считает Ж. Ф. Лиотар "в контексте утраты легитимности (делегитимации) университеты и институты высшего образования подчиняются отныне требованию формирования компетенций, а не идеалов: столько-то врачей, столько-то преподавателей той или иной дисциплины, столько-то инженеров, столько-то администраторов и т.п." [18]. Отчасти с ним солидарны А. Ф. Филиппов и Д. Ю. Куракин, когда констатируют, что в череде смыслов понятия "корпорация" применительно к университету всё больше соответствует смысл эффективно работающего делового предприятия, а не смысл сообщества, наделенного суверенностью академического духа [19].
В девяностые годы для развития европейских образовательных систем всё более важными становились вопросы гарантий качества и контроля, а эффективность и гибкость рассматривались в качестве доминирующих ценностей для выживания в конкурентной среде. На основе анализа американской системы высшего образования П. Джампорт отметила дрейф высшего образования от модели социального института к модели высшего образования как индустрии [20]. Среди признаков она указывает на значительное присутствие идеи потребителя, академической стратификации и управления, а также на рост потребительской стоимости некоторых видов знаний среди широкой общественности и на определенных рынках [21]. Еще в конце восьмидесятых годов схожие процессы назывались приватизацией высшего образования [22].
Проблема измерения академической автономии для участников процесса создания и реализации социальной политики (policymakers) заключается в отсутствии релевантных инструментов оценки многих составляющих этой комплексной характеристики университетского мира. В качестве примера можно рассмотреть "свободу преподавания" как элемент индивидуальной академической автономии, которая, с одной стороны, служит гарантом распространения академических знаний, с другой, ставится под сомнение самим фактом того, что университеты готовят специалистов для нужд общества.
Исследователи высшего образования озабочены перспективами негативной трансформации и сокращения пространства академической автономии [23]. Принято считать, что академическая автономия находится перед серьезными вызовами: массовизации образования;
менеджериализации университетских структур;
коммерциализации и приватизации науки и образования;
глобализации рынка образовательных услуг, интеграции университета в идеологический проект "национального государства". Далее мы детальнее остановимся на отношениях административных структур университета, являющихся проводниками рационального управления и академической профессии.
Академическая автономия в российском вузе: опыт эмпирического исследования Академическая автономия - это не столько элемент профессиональной риторики или ритуальные фразы университетских уставов, сколько часть повседневных практик организации жизни академического сообщества. Границы и содер- _ О ценностях научного сообщества см. [16].
О маркетизации университетской системы см. [17].
стр. жание академической автономии в той или иной форме становятся предметом рефлексии и даже политической борьбы на организационном уровне4. Поэтому мы решили провести исследование, посвященное пониманию академической автономии.
В качестве основного метода исследования были выбраны личные интервью с представителями университетского сообщества, включая работников административного аппарата, преподавателей и ученых-исследователей. Все информанты работают в известном российском вузе гуманитарного и экономического профиля, который активно интегрируется в глобальное образовательное пространство. Вуз был создан на волне реформ 1990-х годов, а поэтому, по меркам российского высшего образования, имеет относительно недолгую историю. Университет не имеет собственного кампуса - его корпуса и общежития разбросаны по разным районам Москвы. Административный и академический состав вуза формируется за счет найма работников из Российской академии наук и других вузов. Среди административных работников довольно много тех, кто начинал свою карьеру в министерствах и зарубежных научных фондах. Многие сотрудники хорошо знакомы с советской академической культурой, и также хорошо знают академическую культуру стран Европы и США.
Выбор именно этого вуза в качестве площадки для исследования был обусловлен тем, что его корпоративная культура находится в стадии формирования, а сотрудники могут наблюдать практики, корнями уходящие в советскую систему высшего образования и заимствованные из опыта европейских и американских университетов. В этих условиях правила академической жизни не рутинизированы, а, следовательно, являются объектом переопределения для всех участников интеракции. Таким образом, практическое знание и непропозициональные правила требуют эксплицитного обоснования в виде инструкций, административных процедур, заявлений руководства [25]. Исследование проводилось в период января-мая 2010 г. Всего было собрано интервью с представителями различных факультетов и административных подразделений. В качестве дополнительного метода было выбрано включенное наблюдение - автор исследования в силу своей профессиональной и должностной позиции является участником академической жизни данного вуза.
Результаты опроса показывают, что для профессионального академического сообщества одной из ключевых характеристик академической автономии является свобода распоряжения своим временем. "Автономия... Пятнадцать лет назад, когда я в МГУ работал, я сам свое время регулировал. Захотел - в кино, захотел - прошелся по городу. У меня была моя работа, я должен был ее сделать, а как, в какое время я ее делал, это никого не интересовало" (доцент).
Действительно профессия ученого и университетского преподавателя может быть описана в терминах М. Вебера как призвание, когда нет жестких границ для рабочего времени и времени отдыха - подготовка научных статей и книг, размышления над результатами эксперимента или исследования происходят независимо от того, находится ученый в стенах лаборатории или гуляет по аллеям парка. Помимо этого, погруженность в академические занятия и неразличение периодов труда и отдыха стало исключительно важным элементом профессиональной идеологии академического человека. Образ сумасшедшего профессора, живущего в "третьем мире" идей и периодически выпадающего из повседневной реальности, стал расхожим киноклише, которое имеет под собой некоторые основания, поскольку отражает степень погруженности в профессию. Не следует забывать и о противопоставлении академической профессии тем занятиям, где деятельность предусматривает регламентированное пребывание в офисе. Свобода распоряжения своим временем сегодня рассматривается как утрачиваемое качество академической жизни: принципы научного управления и менеджериализма пускают свои корни в Например, К. Полстер и Дж. Ньюсон рассматривают широкий спектр факторов - от технологических и экономических до глобальных, следствием которых является эрозия академической автономии [24].
стр. виде процедур контроля и учета, распространяемых в практике работы современных университетов.
"Открываешь электронную почту вечером, а там формуляр, который нужно заполнить, и ты выбираешь, к лекции готовиться или заполнять. В зависимости от того, что это за отчетность, принимаешь то или иное решение" (доцент).
Регламентация жизни академического профессионала рассматривается участниками исследования как наступление на индивидуальные академические свободы и дезавуирование принципов университетской корпорации. Дополнительные возможности для наблюдения за пребыванием ученого в университете открывают электронные технологии связи и контроля: создание виртуального профиля в интрасети, принуждение к пользованию корпоративной электронной почтой, электронные пропуска с фиксированием времени прихода и ухода - все эти средства становятся инструментом ограничения академической автономии5. Дух дисциплинарного общества проникает в современный университет сквозь мелкие щели процедурных правил, бюрократических уловок, методических указаний, обязательных для исполнения. Все это может вполне успешно соседствовать с риторикой следования академической автономии. Можно сказать, что снижение объема академических свобод является результатом технических изменений в управлении университетом и идет параллельно с дискурсом об особой форме организации академического профессионального сообщества. "Забюрократизированность всегда бывает по известной формуле - когда хотят как лучше. У нас в университете это электронная система документооборота. С одной стороны, понятен ее смысл - безбумажный оборот. С другой стороны, это невероятно тормозит все процессы. Я бьюсь две или три недели, чтобы как-то в нее проникнуть" (декан недавно открывшегося факультета). "А это единая структура, у нее есть какая-то политика. И мы как раз гордимся, что мы информационно открыты. Эта информационная открытость, это не просто лозунг. А это и общемировая тенденция. И требование государственной отчетности, когда там какой-то закон есть" (крупный административный работник университета).
Необходимо подчеркнуть, что спектр управленческих функций в современном крупном университете достаточно широк. Если речь идет о руководстве научной лабораторией, то административные задачи являются подчиненными по отношению к содержательной научной деятельности - и это предопределяет соответствующий способ мышления относительно своей роли в университете: оптика академического человека доминирует. Деятельность других университетских менеджеров предполагает большую вовлеченность в решение административных задач, нежели в научную работу. Деканы, руководители управлений, проректора - это те, кто обеспечивают связь между различными уровнями управления, формируя организационное единство университета.
Конечно, в организациях, подобных университету, разделение между различными профессиональными ролями относительно: крупный администратор одновременно может быть и крупным ученым-исследователем. И все же в понимании содержания и границ академической автономии можно увидеть доминирующую оптику рассмотрения университета, определяемого либо как незримый колледж, либо как формальная организация, предприятие. "Даже организационно есть некоторая конфликтность. То есть это бюрократически управляемая структура.
Бюрократическая система требует иерархии. Требует жесткого подчинения. С другой стороны, здесь горизонтальная кафедральная система и совершенно другая организационная культура. Этот конфликт, конечно, есть. Это организационный момент, который, мне кажется, есть в любом вузе" (доцент).
Как показал экспертный опрос, спорной территорией современного университета является взаимодействие между рядовыми сотрудниками административных Социологи организаций признают важнейшую роль организации физического пространства и технического контроля для формирования менеджериалистской модели организационной культуры (см.: [26]).
стр. подразделений и академическими работниками, не занимающими управленческих позиций. В своей деятельности административные сотрудники следуют письменным и устным инструкциям, представляя собой пример веберовского бюрократа. Более того, важными тенденциями последних лет стала профессионализация вузовских администраторов, которые теперь понимаются как менеджеры в сфере образования6. Академические работники чаще всего не знакомы с внутренними инструкциями многочисленных управлений и отделов, однако, обращаясь в любой из них, вынуждены руководствоваться ими. Получается, что для эффективного действия академический работник должен знать формальные и неформальные правила, принятые в различных управлениях, тогда как административному работнику достаточно быть компетентным только в своей области. В результате административный персонал воспринимает академических работников как "неумелых", "непонятливых", а те воспринимают административные процедуры как "забюрократизированные", "запутанные". Вопрос заключается в том - есть ли выход из ситуации или конфликт административной и академической логик носит институциональный характер. "Откровенно говоря, негатив иногда связан с некоторыми бюрократическими моментами, когда нужно что-нибудь оформить, что-нибудь подписать, например, когда я оформлялся на зарубежную стажировку, это стоило недельной беготни круглосуточной по всем корпусам. И люди не знали, кто, что должен делать. Эти бумаги... все по 100 раз переделываешь" (молодой преподаватель). "Не то чтобы отчетность достает, хотя, конечно, всегда бумажки бывает неприятно заполнять. Проблема в том, что она волнами, то ничего-ничего, то - как прорвет изо всех щелей" (старший преподаватель, заместитель декана). "Но стоит ткнуться куда-то, какую-то бумагу мы переделывали минимум четыре раза. Я возила её, но обнаруживалась не та дата, не та строчка, и мне было непонятно, почему нельзя было сказать четко и сразу, дать какую-то "рыбу", подсказать" (молодой преподаватель).
Коллизия в отношениях между средним менеджментом и академическим персоналом университета кроется в различиях профессиональных культур7. Последние годы жизни университета были отмечены количественным ростом академического и административного корпуса на фоне увеличения объемов исследовательской деятельности и численности студентов. Результатом этого стало усложнение организационной структуры и появление профессиональных групп внутри вуза, имеющих собственные представления о приоритетах университетской жизни. Для академического персонала ключевой ценностью является научно-исследовательская работа, результаты которой выражаются в форме публикаций в российских и зарубежных изданиях. Административному персоналу важно соблюдение процедур и формальных инструкций, упорядочивающих управление вузом. Нередко административные работники ссылаются на внешний характер бюрократического давления, источник которого находится в "министерстве". В таком случае администраторы определяют себя как технических исполнителей, стремящихся наилучшим образом выполнять чужие распоряжения. Говоря языком Л. Болтански и Л. Тевено, представители академического сообщества используют аргументацию мира вдохновения для оправдания своей позиции, тогда как административный персонал апеллирует к измеримым и стандартизированным ценностям индустриального мира [29]. В экспертных интервью взаимное недовольство "администраторов" и "академиков" друг другом проявляется в упреках оппонента в непонимании сути академической культуры.
Качественный и количественный анализ профессионализации административных сотрудников университетов Норвегии как пример подобных процессов см. [27].
Рефлексию о соотношении административной и академической логики в университете можно найти в книге Г. Розовски. Он приводит такой апокрифический случай: "Когда Дуайт Д. Эйзенхауэр был ректором Колумбийского университета, что соответствует рангу генерала армии, у него был военный помощник. Молодой майор обычно сидел около кабинета Эйзенхауэра. Однажды на прием к ректору пришел пожилой профессор, по обыкновению несколько взъерошенный. Помощник окинул его строгим взглядом и сказал: "Приведите себя в порядок, вы пришли к генералу"" [28, с. 309].
стр. "Мне кажется, многие административные работники работают просто, как в организации, без осознания специфики академического духа. Это, наверное, вопрос корпоративной культуры, потому что с корпоративной культурой на уровне преподавателей и студентов у нас лучше, чем на уровне административных работников" (заместитель декана). "У нас однозначно, исходная посылка - это приоритет профессоров, академиков. То есть уважение к ним. Иной раз даже в ущерб логике и здравому смыслу" (крупный административный работник).
Правила университетской жизни становятся предметом обсуждения для "академиков" и "администраторов", поскольку находятся в непрерывном изменении. Зыбкость этих правил предопределена как внешними, так и внутренними факторами. Внешними факторами являются переход к болонской системе, влекущий за собой глубокие трансформации всего высшего образования и непрерывные изменения в государственном управлении наукой и вузами. Внутри университета, во-первых, стимулируется движение в сторону западной модели и интеграции вуза в глобальный образовательный рынок, и, во-вторых, сказывается относительно небольшой возраст большинства кафедр, факультетов и исследовательских подразделений. Университет активно рекрутирует академические и управленческие кадры из других вузов и исследовательских институтов, а поэтому приходят люди, привносящие в корпоративную культуру собственное представление о ней. Так появляются новые формальные правила и практики, заимствованные у различных организаций - от министерства и деловой корпорации до иностранного университета.
Такая ситуация делает видимыми те аспекты академической жизни, которые в сложившейся корпоративной культуре остаются частью непроблематизированного пространства повседневных знаний и опыта участников интеракции. И конечно, дискуссия относительно границ и объема академических свобод и автономии занимает не последнее место в переопределении институционального университетского пространства.
"Есть ощущение, что этот прессинг нарастает, не знаю, насколько оно верное, но все время придумывают какие-то правила, начинают требовать то, чего не требовали раньше. Каждый год говорят: ну теперь вы еще и вот это будете соблюдать!" (декан факультета филиала университета). "У меня общее ощущение, что академическая культура, в частности, на факультете..., находится в процессе формирования. Я думаю, на других факультетах с этим лучше.
Но у нас пока нет ощущения единства факультета как научного сообщества. Каждый выдвигает абсолютно разные подходы, и постоянно друг с другом соревнуются" (заместитель декана факультета).
Возвращаясь к анализу взглядов университетских профессионалов на академическую автономию, необходимо отметить, что дилемма эффективное управление versus академическая автономия остается предметом их рефлексии. Существует понимание того, что академические свободы являются корневым основанием существования профессии ученого, однако, есть также понимание того, что организационные масштабы современного университета обуславливают появление влиятельного административного корпуса, чьи интересы вступают в конфликт с коллегиальной организацией научного сообщества и индивидуальной академической свободой. "Творческая профессия требует свободы, её трудно загнать в рамки, она начинает страдать. Но с другой стороны, рамки важны, иначе будет не то что неоформленная, аморфная, а очень... как это...
вертикаль быть должна, иначе будет неуправляемая система" (молодой преподаватель).
В интервью участники исследования пытались нащупать баланс между управленческой целесообразностью и академической автономией. Этот баланс предполагает наличие формальных дисциплинарных рамок, позволяющих сохранить нормальное течение организационной жизни университета. Например, эти рамки проявляются, когда речь идет об организации учебного процесса: необоснованные переносы и отмены занятий, задержки с проверкой студенческих работ рассматриваются и чле- стр. нами академического сообщества и университетскими администраторами как недопустимые.
Одновременно, представители академического персонала подчеркивают важность профессиональной независимости в вопросах содержания учебных курсов и исследований.
"Я так понимаю, академическая свобода - это когда есть формальные критерии, строго выдержанный организационный момент, а содержательная часть, с учетом все же и ориентиров на госстандарты и повышение уровня образования, должна быть максимально свободна" (доцент факультета). "Большое количество управляющих структур. По моему, французскому, немецкому, американскому опыту, количество управляющих структур растет всюду. Это самоподдерживающийся процесс. В этом смысле мы ничем не выделяемся на общем фоне.
Комитеты, комиссии, отчеты -вещь всеобщая" (декан факультета).
Эксперты подчеркивали, что ограничение академической автономии в университетах - следствие глобальных изменений в институциональной роли высшего образования. Массовое обучение в вузах, формирование рынка образовательных услуг, растущие требования государственной отчетности способствуют бюрократизации управления вузами и проникновению менеджериалистских принципов контроля на все уровни академической жизни. Поэтому наше небольшое по масштабам исследование, проведенное в одном из самых благополучных вузов России, стало иллюстрацией более широких трансформаций академической профессии, центральным организационным принципом которой является академическая автономия [30]. Вопрос заключается в том, станет ли занятие ученого и преподавателя "потерянной профессией" [31], или сохранение академической автономии защитит её от депрофессионализации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Радаев В. Пять принципов построения нового университета // Pro et Contra. 2010. N 3. Т. 14 (май-июнь). С. - 18.
2. Enteman W.F. Managerialism: The emergence of a new ideology. Madison: University of Wisconsin press, 1993.
3. Американские буржуазные теории управления. Критический анализ / Под. ред. Мильнера Б. З. М.: Мысль, 1978;
Гвишиани Д. М. Организация и управление. М.: Наука, 1972. Кочеврин Ю. Б. Эволюция менеджеризма (опыт политико-экономического анализа). М.: Наука, 1985;
Селиванов В. Н. Менеджеризм - апологетика современного капитализма (политико-правовой анализ). Киев: Наукова думка, 1977;
США: организационные формы и методы управления промышленными корпорациями / Под ред. Б. З. Мильнера. М.: Наука, 1972;
Попов Г. Х. Проблемы теории управления. М.: Экономика, 1970;
Подмарков В. Введение в промышленную социологию. М.: Мысль, 1973;
Сетров М. И. Основы функциональной теории организации. Философский очерк. Л.: Наука, 1972;
Афанасьев В. Человек в системах управления. М.: Знание, 1975;
Лапин Н. И.
Проблемы социологического анализа организационных систем // Вопросы философии. 1974. N 7;
Кочеврин Ю. Б. Эволюция менеджеризма (опыт политико-экономического анализа). М.: Наука, 1985;
Салмин А. М.
Неокорпоративизм в странах Запада: научно-аналитич. обзор. М.: ИНИОН АН СССР, 1984.
4. Гвишиани Д. М. Социология бизнеса. Критический очерк американской теории менеджмента. М.: Соцэкгиз, 1962.
5. Boje D.M. Stories of the storytelling organization: A postmodern analysis of Disney as Tamaraland // Academy of Management Journal. 1995. 38 (4). P. 997 - 1035;
Boje D.M. The storytelling organization: A study of story performance in an office-supply firm // Administrative Science Quarterly. 1991. 36 (1). P. 106 - 126.
6. Pollitt C. Managerialism and the Public Service;
the Anglo-American experience. Cambridge, MA: Basil Blackwell, 1990.
7. Maor M. Paradox of Managerialism // Public Administration Review. Vol. 59. N 1. (Jan. -Feb., 1999). P. 5 - 18.
8. Hussey Т., Smith P. The Trouble with Higher Education. A Critical Examination of our Universities. New York:
Routledge, 2010. P. 19 - 29.
9. Docherty T. The English Question or Academic Freedom. Brighton: Sussex Academic Press, 2008.
10. Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали. М.: Академический Проект;
Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
стр. 11. Gay P. Making up Managers: Bureaucrary, Enterprise and the Liberal Art of Separatoin // The British journal of sociology. Vol. 45. N 4. P. 655 - 674;
Mir A. The Hegemonic Discourse of Management Texts // Journal of management education. 2003. Vol. 27. N 6. P. 734 - 738.
12. Parsons Т., Piatt G. The American University. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1973. P. 267 - 282.
13. Шпаковская Л. Политика высшего образования в Европе и России. СПб.: Норма, 2007. С. 25 - 36.
14. Ordorika I. The Limits of University Autonomy: Power and Politics at the Universidad Nacional Autonoma de Mexico // Higher Education. 2003. Vol. 46. N 3. P. 361 - 388.
15. Калхун К. Университет и общественное благо // ПРОГНОЗИ. 2006. N 3 (7)7 С. 125 - 145.
16. Clark B.R. The Academic Life: Small Worlds, Different Worlds. Princeton, NJ: Carnegie Foundation for Advancement of Teaching, 1987.
17. Clark B.R. Creating Entrepreneurial Universities: Organizational Pathways of Transformation. Oxford:
International Association of Universities Press and Pergamon, 1998.
18. Лиотар Ж. Ф. Состояние постмодерна. М.: Алетейя, 1998. С. 118.
19. Куракин Д., Филиппов А. Возможность корпорации: к социологическому описанию университета // Неприкосновенный запас. 2006. N 4 - 5. С. 48 - 49.
20. Gumport P.J. Academic Restructuring: Organizational Change and Institutional Imperatives // Higher Education: The International Journal of Higher Education and Educational Planning. 2000. N 39. P. 67 - 91.
21. Felt U. Special Case Studies Decision-Making Structures and Human Resources Management in Finland, France, Greece, Hungary, Italy, The Netherlands, Spain and the United Kingdom / Preprint.
22. Geiger R.I. Privatization of Higher Education: International Trends & Issues. Conference Report, International Council for Educational Development, Racine, Wisconsin, June 15 - 18, 1987. Princeton, N.J.:
International Council for Educational Development 1988;
Kerr C. The American Mixture of Higher Education in Perspective: Four Dimensions // Higher Education. 1990. Vol. 19. N1. P. 1 - 19.
23. Henkel M. Can academic autonomy survive in the knowledge society? A perspective from Britain // Higher Education Research & Development. 2007. Vol. 26. N 1. P. 87 - 99;
Yokoyama K. Changing Definitions of University Autonomy: The Cases of England and Japan // Higher Education in Europe. 2007.
Vol. 32. N 4. P. 400 - 409;
Chiang Li-Chuan. The relationship between university autonomy and funding in England and Taiwan // Higher Education. 2004. N 48. P. 189 - 212.
24. Newson J., Polster C. Reclaiming Our Centre: Towards a Robust Defence of Academic Autonomy // Science Studies. 2001. Vol. 14. N 1. P. 55 - 75.
25. Волков В., Хархордин О. Теория практик. СПб.: Европейский университет, 2008. С. 72 - 75.
26. Болдри К. Социальные аспекты конторских помещений // Международный обзор труда. 1997. Т.
136. N3 - 4. С. 180 - 192.
27. Gornitzka A., Larsen I.M. Towards Professionalisation? Restructuring of Administrative Work Force in Universities // Higher Education. 2004. Vol. 47. N 4 (Jun., 2004). P. 455 - 471.
28. Розовски Г. Университет. Руководство для владельца. М.: Еврейский университет, 1995.
29. Болтански Л., Тевено Л. Социология критической способности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т. III. N 3. С. 66 - 84;
Хархордин О. В. Прагматический поворот:
социология Л. Болтански и Л. Тевено // Социол. исслед. 2007. N 1. С. 32 - 41.
30. Rhoades G. The study of the Academic Profession/Sociology of Higher Education. Contributions and their contexts. Ed. by P.J. Gumport. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 2007. P. 113 - 146.
31. Барнетт Р., Миддлхерст Р. Потерянная профессия // Высшее образование в Европе. 1993. N2. С.
133 - 155.